суточные щи - Бао Лай-цинь. " Бессмертный Ка-шей".

В знойный летний день по лесу ехали тощий даосский монах и жирный буддийский монах, и рассказывали друг другу занимательные истории.

… «Во времена династии Хань в Поднебесной жила знаменитая красавица Ва-Си. Злые языки утверждали, что она была лиса. На Юго-западе Поднебесной находился город Кийи, один из кварталов которого назывался Подо. Здесь царили роскошь и разврат. За городскими воротами в переулке стоял буддийский храм. Неподалёку от храма жил военачальник Ники-та Каже-Мака, родом из островной империи. Возвратившись с победой из похода на кочевников, этот военачальник испросил у императора соизволения на новый брак, и получил разрешение. Легко добившись согласия Ва-Си, Ники-та вскоре отпраздновал свадьбу, и пил и веселился целую ночь. Но отправившись поутру в спальню новобрачной, обнаружил, что красавица исчезла, а вместе с ней и все золотые украшения. Больше её не видели, а злые языки убедились, что Ва-Си - лиса. А Ники-та Каже-Мака, не вынеся насмешек друзей и притворного сочувствия слуг, взял посох и на другой же день отправился странствовать. Говорят, его беспокойный дух до сих пор бродит по свету и ищет прекрасную Ва-Си. »

На этом месте длинный и высохший, как щепка даосский монах замолчал.

- «Это любопытная история!» - заметил упитанный буддийский монах. «Но лисы не воруют золота, а крадут Ци и Хэ у спящих мужчин. Послушай-ка лучше другую историю.».

- «Это случилось в незапамятные времена, когда даос Ка Шей из Монастыря Фиолетовых Облаков впервые сварил эликсир бессмертия из цветов муцзинь и грибов жоу-ши, намереваясь тут же его выпить. Но сделал он из жадности пять глотков вместо четырёх. Кто бы мог подумать, что лишний глоток эликсира даст такие ужасные последствия?
Целую неделю Ка Шей страдал животом, да так, что в монастырской уборной завелись полчища отвратительных насекомых. Лицо его потемнело, тело высохло, и он стал похож на мумию. Характер Ка Шея совсем испортился, день и ночь он сидел на своём сундуке. Потом в монастыре стали пропадать золотые деньги, а из окрестных сёл – молодые девушки. Подозрение пало на Ка Шея и даосы выгнали его прочь. С тех пор, если где-то пропадает золото или красивые девушки, то их непременно следует искать у этого изгнанного даоса. Забавно, что в силу действия излишка эликсира, он потерял мужскую силу и не способен воспользоваться красотой девушек. К тому же он совершенно разучился тратить деньги, и продолжает жалко и постыдно для мужчины чахнуть на своём сундуке в каком-то заброшенном дворце на окраинах империи».

Тощий даос неприятно засмеялся, будто закаркала ворона.
- «Это враки, почтеннейший. Эликсир подействовал должным образом, и из меня на седьмой день вышла смерть в виде швейной иглы. Я сам подобрал её из уборной и спрятал так, что никто теперь её не найдёт. А что до девушек и золота, то я странствую и собираю их в надёжном месте, над которым не властно время, всех красавиц и всё золото мира, чтобы насладиться ими разом. Мне некуда спешить!».

Толстый буддийский монах улыбнулся и сказал:
-«Я рад, что мне удалось тебя рассердить. Знай же, что Ники-та, потеряв жену, принял спасительное учение Будды.»
Тут же он сбросил с себя изорванную монашескую одежду и предстал перед даосом в латах и с саблей на поясе. Ка-шей, усмехаясь, достал из-под лохмотьев длинный меч. Драка была короткой; буддист, опытный в воинских искусствах, вскоре срубил даосу голову. Но это было совершенно напрасно, потому что у Ка-шея тут же выросла другая голова, ничуть не хуже прежней.

Видя, что буддийский монах не может причинить ему вреда, даос стал смеяться и издеваться над ним.
« - Глупец! Как ты можешь отнять жизнь у меня, если у тебя нет моей смерти!»

Ники-та не стал спорить, а подошёл к росшему неподалёку дереву Боддхи, и лягнул его ногой. Вмиг из корней дерева выбежал заяц, из зайца вылетела утка, из утки выпало яйцо, которое ловкий буддист подхватил на лету. Разбив яйцо, он вынул из скорлупы простую с виду швейную иглу.

«- Что за вздор!» - вскричал даос - «Я прятал мою смерть совсем не там, а в стогу се..»

Но он не успел договорить, потому что стал превращаться в кучу засохшего навоза, как только буддийский монах сломал иглу в пальцах.

Сделав это, Ники-та Каже-Мака сказал:

Понятна любому отшельника святость,
Любого нирвана влечёт.
Однако мечтанья о девках и деньгах
Никак у людей не пройдёт.
Даосов, кудесников было немало,
Куда же девались они?
Как дерево боддхи роняет листву,
Так время их жизни пройдёт.

В воздухе послышалось пение девушек и постепенно сгущающийся звон монет, но боддхисатва уже ехал на север на своём богатырском коне.