bars_of_cage's Journal
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Tuesday, April 5th, 2005
| Time |
Event |
| 12:04a |
Берлинский кентавр
Сегодня ехал на велосипеде мимо Ботанического сада – первый день лета, тело дивится в одной толстовке. Старый велик покорен как холстомер - руль отпустил, и кажется, что летишь в воздухе: детское чувство, и от воспоминаний о детстве еще больше света и легкости… Ноги внизу сами работают, и ты, как кентавр, только иногда поглядываешь на мелькающие копыта, совершенно свободный торсом. Вокруг пусто, только по улице железные коробочки едут. Руки расставил, слыша протекающий меж пальцев теплый, переливающийся, живой воздух. Сначала неловко было так ехать идиотской статуей, но потом отвлекся ощущениями. Это оказалось как бы объятие – будто обнимаешь весь мир. И то чуть сдвигая ладони, то разводя, будто нащупываешь в воздухе какую-то огромную влажную податливую сферу, который и есть мир.
(Ну, на кочках и бортиках мир-то стряхивал, за ручки прихватывался, булыжнику зубы не заговоришь).
И это счастливое осмысленное чувство было каким-то неуловимым боком связано с Папой Иоанном Павлом, занимавшим все эти полтора дня мои мысли, - точнее, с его смертью. | | 12:42a |
Мужская логика
Она пишет, что ей не хватает слов, чтобы соответствовать моему порыву, поэтому ограничивается кратким ответом, и эту чепуху всякий нормальный человек переведет так: «мне нечего тебе написать» и «вообще не стоит». Впрочем, спасибо ей за милосердие. Как бы мне пережить правду. Я ведь сам не верю в этот свой глаз-стеклорез, я не самоубийца. Может быть, именно так, именно этими словами: она чувствует мой порыв, но… (бормоча, удаляется, вновь в приятном расположении духа).
А потом очнешься - и схватишься от стыдного ужаса руками за голову. | | 2:44p |
штаны тем, у кого уже нет зада
… Вообще все эти мои разбирательства с собой мне интересны, поскольку в юности, конечно, был занят только предметом влюбленности, а не влюбленностью самой по себе. Конечно, дурацкое самооправдание: не просто дурью маюсь, а «наблюдаю». И впрямь Вертер какой-то.
Гете чего-то там отбивал на спине любимой, сволочь. Ритм будущего стиха. Отбивал бы лучше дробь зубами на морозном крыльце, когда она его не пускала – а уж если руки на спине, забыл бы про литературу-то… Есть предосудительность, конечно, и в этом наблюдении, и в самой запоздалости интереса - начинаешь входить во вкус, когда на тарелке один остывший гарнир. Эпиграф из Пушкина: «Милосердный Боже, ты всегда даешь штаны тем, у кого уже нет зада». (Я бы исправил: «Ты даешь штаны, когда уже нет зада», а то уводит в какой-то классовый конфликт). И, конечно, есть во всем этом что-то смешное, как всегда смешон анахронизм в людях: мускус и камфару Пушкин тоже неплохо расставил по местам, как и ткнул пальцем в степенного юношу и ветреного старика. «Годна гробам». Вот так.
Монолог на крыльце. Бормочется до первого хруста замка. | | 3:40p |
По теме разговора, завязавшегося выше между yasha и snar_k (= превращать ли жизнь в литературу etc.) http://www.livejournal.com/users/bars_of_cage/32536.htmlЛитература – это способ понять свое чувство введением его в готовые рамки, наложением на чужую структуру: если влюбленный пишет стих, он сопоставляет свое чувство с миллионами людей до него – и, подверстывая, раскладывая ком своего непонятного чувства по ячеистой сети слов, ждет проявления смысла собственного высказывания, объяснения ему самому, что происходит. Шаблоны, клише, общие места – великое дело, это Пушкин в “Арапе” верно заметил, об утешительной силе народных пословиц говоря. Почему - говоря еще шире - успокаивает сердце высказывание наболевшего? Потому что сами слова – это уже бывшие в чужом употреблении фигуры, нагревшиеся в чужих пальцах. Они помимо самого тебя расставляют происходящее (душной кучей тебя заваливающее) по какой-то шахматной доске – на дубовом столе грамматики установленной. Мы чувствуем словами, мы видим растром, как осы, и прикладываем болезненное сердце то к одной ячейке, то к другой – где вспыхнет, где совпадет? Как иначе понять, что с нами происходит? Может быть, “литература” и обманывает, банализируя и сводя к уже бывшему твое кажущееся уникальным чувство. Но ведь вне упорядоченности, в языке данной, не будет и развития, - либо утоление голода, в хорошем случае, либо продолжающаяся вечно тоска, в другом, более вероятном. (Исповедь галерника, прикованного к уключине: “кроме весла, у нас ничего нет, весь мир корабль, Бог кормщик, мир дан в ощущениях гребли”. В капитанской рубке хохот и звон бокалов с сектом, когда смотрят трансляцию: греби, греби, балабанофф) | | 11:19p |
Анекдот про Иоанна Павла Второго
В Ватикане проходила встреча с интеллектуалами из России.
Первым выступал Аверинцев. „O sanctissimus pater!..”, начал он.
Иоанн Павел наклонился к Ольге Седаковой, сидевшей с ним рядом, и восхищенно шепнул ей: “Як закрутае!” |
|