Читая книги по истории Руси невольно обращаешь внимание на некий мрачный период, начавшийся со знаменитого предательства Веры и обычаев своих предков совершенного Владимиром Святым, который под страхом родового проклятия навязал потомкам византийских попов с их нелепыми законами и бреднями.

Русь периодически ходила в походы на Византию, тому всегда была лишь одна причина – отмщение кровных обид, нанесенных сородичам о том и византийцы писали. В такие походы собирались все участники союза племен, великого славянского государства, в котором испокон веку люди жили народоправием в любви и согласии, в котором не было ни рабства, ни смертной казни, ни телесных наказаний, ни каких иных способов унижения личности, привнесенных к нам византийцами.

Конечно же Византии всегда хотелось это народоправие у славян извести и сделать их своими рабами. Но силой этого достичь было никак не возможно. И тогда Византийские деспоты придумали иной, более изощренный способ колонизации – духовную экспансию. Ведь сила народа в почитании обычаев, суть поддержании связи поколений, что и есть Вера Предков любого народа. Так народ остается независимым и сильным. Потому и нужно было эту веру сломать. Изменить обычай, закон по которому жили все предыдущие поколения. Лишить потомков силы времен.

И стали византийские деспоты насаждать всеми способами свою идеологию рабства, рабства духовного, которое пострашнее рабства физического, впрочем они всего идут рука об руку. Рабства, которое убивает в человеке силу духа, забирает его личную свободу, разрушает его единение с соплеменниками, подменяя это исконное людское единение на искусственное религиозное братство, основанное на догматах идеологии, что совершенно противоестественно нормальному, здоровому человеку. Классический прием демагогов всех времен – подмена понятий, дал возможность изощренным способом лжи о самом священном для народа, о непрерывной связи поколений, запутать чистые помыслами сердца людей.

У славян должность князя выборная, точнее сказать призывная, то есть выбирались князья только из княжеских родов. Призывались на время, пока дела князя не начинали идти в разрез с интересами земли. Таков обычай. Но присмотревшись к деспотии, где вроде бы престолонаследие освещено высшей божественной силою, хотя там попросту так прикрывался беспредел постоянных дворцовых переворотов. Так вот, размечтавшись о вечной освященной Богом власти, потянулись к Византии правители неразумные, предавшие свой народ и обычай предков, предавшие самое священное, что есть у народа – связь поколений – Веру Предков.

И начались черные времена. Междоусобие, гражданские войны, расколы, инквизиция, уничтожение культуры и образования, беззаконие. Страна опустилась в мрачное мракобесие из которого ее начал вытаскивать Петр Первый, стараясь восполнить потери векового упадка развития духовных и умственных сил. Приструнил хоть как-то мракобесов. Правда Екатерина Вторая вновь попам стала волю давать, да еще и ислам прибавила к народным бедам, насаждала его как могла. Печатала Кораны, войсками антиисламские восстания подавляла. Затем в советский период общими усилиями практически загнали эту заразу в подполье. Но как только смутные времена на Руси начинаются, этот идеологический вирус опять поражает умы и души. И опять на Руси пьянство и прочие мерзости начинают процветать, беззакония, антисанитария, застой духовного у умственно развития личности. Презрение к обычаям народа. Презрение к законам.

Так что главная заслуга мракобесов в том, что украли они у народа почитай десять веков жизни. Исковеркали его обычаи, силу его великую надломили. А теперь попы и муллы, сговорившись, хотят вовсе народ извести, привести его в состояние Сомали или Пакистана. Когда ни народа, ни личности нет, есть лишь полуголодные, необразованные, непомнящие своего рода, своих предков и обычаев рабы духа, послушные и злобные одновременно, безграмотные фанатики, не способные ни мыслить здраво ни самостоятельно делать выводы, ни принимать решения, ни мир воспринимать адекватно, ни развиваться, ни радоваться жизни, ни любить, ни страдать за Народ, за Родину. По-настоящему страдать, как предками завещано, не за страх, а на совесть.

Предки наши язычники были сильны пониманием непрерывной связи поколений – Верой Предков. Погибая в бою, они не ведали страха, они знали, что сольются с родом, что потомки за них отомстят и что победа все равно будет за нами. Ведь смерти нет, нет страшного суда, конца нет света и ад для нас придумали враги.

Спор

Тут, неладной песне кладя конец,
Вдруг ударил Владимир по столу:
- Аль ты наших слов не слыхал, певец?
Аль решил на своем упорствовать?
Твой Дажбог - не бог. И не бог - Перун.
Русский люд их, как сказку, выдумал.
И чтоб впредь ни в слове, ни в звоне струн
Не слыхать нам про этих идолов!
Мы иного господа чтить велим.
Хватит бесу молиться черному!
Всех перунов днесь мы огнем спалим,
Как нечистую силу чертову!
Издавна круты на Руси князья,
Но певцы еще своевольнее.
Никакой уздой усмирить нельзя
Их ретивое слово вольное.
Рек Боян: - Обойди ты всю Русь кругом,
Огляди ты всю твердь до донышка:
Всюду жив Перун - то небесный гром,
Всюду жив Дажбог - красно солнышко!
Зря ты, князь, гонясь за чужим умом,
Вздумал ныне свой укорачивать,
Да людские души в краю родном
На испод вертеть, выворачивать.
Родовые корни прочнее стен.
А коль вырубить корни дерева,
Попадет народ в чужеземный плен,
Обескровится слава дедова!
Говорю тебе: не ломай уклад.
Только попусту будешь мучиться.
Песни новые прежних не заглушат,
Ничего у них не получится!
Князь Владимир, яростью обуян,
Грохнул вновь десницей тяжелою:
- Не перечь, Боян! Помолчи, Боян!
Пожалей свою буйну голову!
А Боян ему: - Не стучи рукой!
Не закажешь Перуну царствовать!
Довелось ему пятьдесят веков
На родной Руси государствовать.
Это он Царьград с нашим войском брал.
Это он был заветом мужества.
Это он с косогами шел на брань,
Обрядясь в доспех Ильи Муромца.
Это он парней закалял в боях,
Чтобы души в покой не кутали,
Чтоб ценили выше всех прочих благ
Буревой размах русской удали!
Не учил Перун: коли бьют в щеку,
Подставляй другую смирнехонько,
А учил Перун дать отпор врагу,
Чтоб обидчик завыл тошнехонько!
Оттого Святослав был так люб ему!
Русь не знала верней хранителя!
Знать, Перун по образу своему
Сотворил такого воителя!
И когда Ольга-матушка на Босфор
За заморским крещеньем плавала,
Святослав не зря затевал с ней спор.
Вспомни, князь, слова Свягославовы!
Он зело стыдобил княгиню-мать,
Он в сердцах вопрошал с презрением:
«Не срамно ль дружину нам потешать
Непотребным чужим крещением?!»
Коль ты примешь, князь, христианский "лад",
К нам на Русь, говорю заранее,
Вороньем церковники налетят,
Навезут «святое писание».
Хоть писание это «святым» зовут,
Трудно книгу сыскать развратнее.
В ней и ложь, и грязь, и постыдный блуд,
И вражда, и измена братняя.
Занедужим мы от их «аллилуй»,
Что во сне-то у нас не виданы!
Будут петь на Руси: «Исайя, ликуй!»
Будут славить псалмы Давидовы.
Чужеродные, чуждые словеса
Заскрежещут арбой несмазанной.
И пойдет от них увядать краса
Речи русской, шелками вязанной!
Коли деды клюкву одну едят,
Скулы внукам сведет оскомина.
Много бед церковники натворят,
Истерзают народ расколами.
Встанет брат на брата и род на род!
Ох, люта вражда промеж близкими!
Вновь усобица по Руси пойдет,
Самый подлый наш ворог искони!
Не к добру, не к добру ты задумал, князь,
Звать на Русь заморских пресвитеров! -
Плюнул старец в гриднице, распалясь,
И ушел, тот плевок не вытерев.

(1971г. Падение Перуна, И.И. Кобзев)