Curriculum vitae
[Most Recent Entries]
[Calendar View]
[Friends View]
Wednesday, May 20th, 2009
| Time |
Event |
| 2:48a |
SHOIGU MUST GO ON? Все-таки забавное у нас правительство. Кабинетные его завсегдатаи лезут заниматься чем угодно – только лишь не тем, что им поручили. Правда прикусил язычок Нургалиев – а ведь буквально чуть ли не за полчаса до Евсюкова он еще пытался перестроить Дом-2. А вот неугомонный наш аварийный министр продолжает диктовать urbi et ordi свои проекты – один креативней другого. Конечно, как рванет где-нибудь – боже упаси! – в Гишпании, либо же, на худой конец, в Шри Ланке, тут же выражается озабоченность и молниеносная готовность мчаться спасать, вывозить и транспортировать, а также отвозить сгущенное молоко и одеяла. Правда, иные державы почему-то отказываются от протянутой руки. Руки помощи – естественно. Еще не успели позабыть позывы главного спасителя страны клеймить супостатов, не признающих триумфальной победы (естественно, приуроченных к всенародному обсуждению очередного парада), как извергнуто новое начинание – обеспечить каждое транспортное средство спецаппаратурой для предотвращения включения зажигания лицом в состоянии алкогольного опьянения (кстати, а как прикажете орудовать супротив наркомана?) ( Read more... ) | | 2:54a |
Памяти императора
...Горести наваждения преследовали будущую императрицу российскую Марью Феодоровну. Упал с лошади и приобрел неисцелимую травму жених ее – цесаревич Николай – старший сын Александра Второго. Пришлось идти за следующего сына... А так и не было б у нас Николая Второго – по крайней мере выкристаллизовывался б он совсем из другого сперматозоида – и – как знать? – каким б путем пошла тогда история России?
И кстати – не везло венценосцам на усидчивость на движущихся средствах. В свою очередь уже сын Марьи Феодоровны – Георгий – опочил в бозе после падения с мотоцикла.
Вспоминаю, как перезахоранивали останки. Не было на наших придурков Щедрина. Рядили и судили об останках царя. В телевизоре через каждую минуту какое-либо кувшинное рыло судачило с непременным «Я убежден!!!» (Да кто ты такой!) о том, что и как. Сменялись мордоторговцы, неизменна была суть перемалывания одних и тех же истин. Губернатор Вяковлев (браво! браво! он запомнился тем, что в дубленке, однако без шапки, но в перчатках (!) орудовал ножницами при перерезании кумачового бинтика на открытии залатанной панели моста Петра Великого) провякал что-то глубокомысленное (стоя, естественно, в соборе в той же дубленке, только не видно было, имеются ли на его руках перчатки и ножницы в них, ведь он всегда готов хоть что перерезать, лишь бы было торжественно). И только один репортер, выполняя дурацкое задание начальства, тоже рассуждал на эту тему. Тут, видите ли, смешалось все в доме Романовых: и в августейшие мощи втесались плебейские кости – лакея Труппа и доктора Боткина – так вот как же там быть с ритуалом? Вспомнили, как погребали Диану, вот уж вроде бы и прецедент. Да только там пел Элтон Джон. А ну как у нас, предположил находчивый комментатор, завоет… Газманов.
Николай II. Как можно столь обожествлять человека, который каждый день в дневнике писал:
«Утро было солнечное, и потому теплое».
«Встали поздно, вследствие чего моя утренняя прогулка была слишком короткой...».
И так – каждый день.
Конечно, смерть мученическая. Но... Я вот и о. Бориса недопонимаю: он хочет в храме своем на стене отвести место (там много места из-за того, что все разграблено и разрушено) –почетное – сонму новомучеников и прежде всего – царю...
Ему было в высшей степени наплевать на страну.
«Такой же летний день, 15 градусов в тени...».
И вспоминается собчаковская эпопея с перезахоронением. По дебильнику показывали перевозимые ящики. Они напоминали тару из-под сухофруктов. На одном было написано: «Николай II».
И они еще возмущались, что гроб Чехова привезли в вагоне для перевозки устриц.
А мы как-то раз с покойным ВК Никифоровым гуляли по Питеру. Выпивали, конечно. Возле театра Комиссаржевской стояли ящики с декорациями. Один был по размерам – как гроб, но – прямоугольный. Просто ящик. На нем болтался трогательный «контрольный» замочек – из тех, что ни от чего не оберегают. И самое потешное: на ящике была наклеена полоса с типографской надписью: «Царь Федор Иоаннович». Константинович захохотал. Я сделал фотку. Кстати. получилось хорошо. Послал в «Литературную газету» - тогда был фурор «Клуба 12 стульев».
Конечно, никакого ответа я не получил . | | 2:57a |
Как покупали слона
Анчесватову приснилось, что он купил…слона.
Было так: они с Галькой пошли в важное животноводческое ведомство. В кабинеты их не пустили, но в коридорах ошивалось немало всякой швали, с которой было можно поговорить.
– Слона? – переспросил один – с холеной физиономией и каким-то разноцветным орденом на лацкане. – А как вы его повезете?
– Так у нас тут полуторка – точнее - «Газель». Бортовая… Правда, мы без лифта живем.
– Я вообще-то спешу, но проблем, думаю, не будет.
Там еще подбегали и отходили – похожие друг на друга, будто б они близнецы.
– А как же мы его наверх дотащим? – беспокоилась Галька.
– Разберемся.
В полуторке – точнее, «Газели» уже стоял в кузове слон – высоко торчала его башка с тупыми рожками и умными глазами. Слон был шероховатый и пятнистый. Еще были всякие стремяночки, подставочки и пюпитры. Все это прилагалось к слону.
– Ведь это, – сказал Анчесватов, – ему ж гулять-то нельзя – не натаскаешься с ним по лестнице. А как же он в туалет будет ходить…
– Разберемся, - сказала Галька. – А вообще-то смотри, какой он симпатичный.
Они довольно быстро приехали. И вдруг остались в кузове одни – со стремяночками, подставочками и пюпитрами. Слона уже увели. Вдруг выяснилось, что лифт у них в доме был, и слон даже сумел поместиться в кабине.
Они тоже поднялись на лифте.
– Ну как? – спросили соседку. – Понравился слон?
– Откуда тут взяться слону – если вы привезли жирафа. | | 2:59a |
Занимательное буниноведение
Все скучнее делаются ерофеевские посиделки на пятой кнопке. Мэтр, словно гимназический учитель словесности – вызывает к доске то одного, то другого… Вот сейчас обсуждали романтизм. Синие чулки – замордованные бытом филологички – занудно зачитывали трактаты, от заслушивания коих мигом бы сбежала половина аудитории… Оживила скуку одна важная тетенька – она предложила в качестве книги –визитки «Солнечный удар» Бунина и его же… «Алёшину (?) любовь».
Вполне допускаю – оговорилась.
Но ведь все промолчали – ведь можно было б как-то оплошность эту обыграть. |
|