chijulia

3 марта исполняется 95 лет со дня отречения от престола последнего российского императора Николая Александровича Романова. До сих пор общество (в том числе и церковное) не может определиться со своим отношением к поступку императора. Не разобравшись с этим, сложно ответить не только на вопросы истории, но и на многие вызовы сегодняшнего дня. Об отречении Николая ΙΙ мы беседуем с профессором МГИМО, доктором исторических наук Андреем Зубовым. 

Кто кому изменил?

— Андрей Борисович, насколько отречение императора было юридически и политически оправдано? Можно ли ему дать нравственную оценку?

— Юридически отречение не было правомерно хотя бы по той причине, что ни в законе о престолонаследии 1797 года, ни в других законах Российской империи нет нормы об отречении императора от престола. Но, как объясняют юристы, никто не может заставить человека оставаться на своем посту, если он этого не хочет. Поэтому в отсутствии нормы отречение приравнивается к юридической смерти: в ход вступают те же законы, которые действуют в случае смерти императора. В чем особенность закона о престолонаследии 1797 года? После бесконечной череды дворцовых переворотов Павел I принял закон, который предусматривает порядок наследования престола, не зависящий от воли императора. И каждый государь, начиная с самого Павла I, перед вступлением на престол приносил в соборе клятву о неукоснительном соблюдении этого закона. Каждый император России был связан им и не мог его нарушить, хотя и был самодержцем. А Николай II эту клятву нарушил, потому что в случае смерти императора автоматически престол переходил к ближайшему родственнику — в данном случае, к сыну. Если бы не родился цесаревич Алексей, престол бы переходил к брату Михаилу, если бы не было его — к старшему дяде царя и т.д. В случае юридической смерти наследником становился цесаревич Алексей, но так как он был несовершеннолетним, законом предусматривалось, что над ним осуществляется опека. Регентом становился тот, кто был вторым в очереди престолонаследия. Таким человеком был тогда брат царя Михаил Александрович (незадолго до этого Николай II вернул ему права на престол, которые им же и были у великого князя отняты по причине вступления в морганатический (неравный) брак).

Именно такое отречение императора (в пользу Алексея при регентстве Михаила) рассчитывали получить приехавшие 2 марта во Псков представители Думы А.И. Гучков и В.В. Шульгин. Но император неожиданно меняет форму отречения и отрекается и за себя, и за сына, передавая престол Михаилу. Этого он делать не имел права ни при каких обстоятельствах. Он нарушает конституционную клятву — и создает колоссальный сумбур. Михаил обращается к председателю Думы М.В. Родзянко с вопросом, гарантирует ли царский титул сохранение власти или хотя бы жизнь. Родзянко ответил: «Нет, ничего гарантировать не могу». Тогда уже на следующий день Михаил Александрович отрекается от престола до решения Учредительного собрания, а власть передает в руки Временному правительству. Ни того, ни другого он не имел права делать, поскольку не мог по закону стать царем. Возникает двойное нарушение. Следовательно, юридически отречение Николая II — противозаконная акция, которая разрушала строй российского правопорядка.

С политической и нравственной точки зрения отречение тоже было ошибкой. Потому что в условиях войны и готовящегося наступления, пока еще войска сохраняли верность царю, отрекаться было нельзя.

— Было ли падение монархии предрешено?

— Разумеется, нет. О ликвидации монархии говорило меньшинство русского общества — представители радикальных партий. Большая часть думала об ограниченной конституционной монархии, о создании Правительства доверия, которое назначалось бы императором из людей, предложенных Думой. Были разные варианты, но они никак не предполагали ликвидации самой фигуры императора. Но необдуманные действия царя — привели к самому худшему. И дело не только в отречении. Чего стоит назначение во время войны между Германией и Австрией австрийца по национальности и бесталанного человека Штюрмера председателем совета министров. Это явная ошибка и даже оскорбление чувств людей. Даже все это вместе взятое еще не предвещало гибели монархии, но неправильные шаги в первую очередь самого императора привели к тому, что в России началась смута, из которой Россия не вышла до сего дня.

— Как можно было сохранить монархию?

— Нужно было просто не уезжать из Ставки, готовить наступление, постараться вывезти в Ставку семью и, даже если это не удастся (семья будет арестована революционерами и станет заложниками), все равно оставаться на боевом посту.

Слабость Николая II заключалась в том, что он разделял свою частную жизнь и государственное служение. Он говорил, что в своей частной жизни он имеет право на Распутина, на то, чтобы слушать указания императрицы, и только в государственной жизни ответствен перед Россией и перед народом. Это неправильно. Царь — публичное лицо, поэтому ни одно его действие не является частным. И то, что он согласился ради семьи бросить войска и Ставку, имело колоссальные последствия для всего государства. Именно после этого генерал Алексеев разослал командующим фронтами телеграмму с предложением подумать о возможности просить императора об отречении. Алексеев убедился, что император ставит личный, семейный интерес выше интересов России. А такой человек не может управлять страной, тем более в решительный момент кровавой, тяжелой войны.

— А как же известная дневниковая запись императора: «Кругом измена, трусость, и обман!»?

— Это он написал в ночь со 2 на 3 марта, уже после отречения, в поезде, который шел из Пскова в сторону Царского Села. Написал после того, как получил телеграммы, в которых командующие фронтами просили его отречься. Но они просили этого не потому, что были сторонниками Германии или революции. Напротив, они были русскими генералами, которые служили императору верой и правдой долгие годы.

К сожалению, у Николая II под влиянием супруги сложилось неправильное представление о монархии. Александра Федоровна с интеллектуальной непримиримостью, свойственной немецкому типу сознания, став православной императрицей, осознала монархию как абсолютный институт, которому ничто и никто не может противоречить и который всегда прав. Но таков только Бог! А люди, все, в любом сане — патриархи и епископы, и цари —могут ошибаться. Она требовала личной верности. Не верности России, которой управляет царь, а личной верности царю. Это была глубочайшая ошибка. Она делила людей на своих друзей и своих врагов, а не на друзей и врагов России. Царственная чета отождествляла себя с Россией. А это неправильно. Скажем, можно ли Ивана Грозного считать Россией? Нет, конечно. И Николая II тоже нельзя. Он — высшее лицо, но он не равен государству. Поэтому в дневниковой записи речь идет о личной измене царю, но не об измене России.

В действительности же не люди изменили царю, а царь — своему служению. И генералы отреагировали на это, оставаясь верными России и желая своему народу победы над врагом.




— Как согласуется канонизация императора Николая II и факты его политических ошибок? Сегодня в отношении последнего императора существует две полярности: одни воспринимают святость императора как гарантию правильности его политических действий, а другие из-за исторических ошибок не могут принять его канонизацию.
— Проблема в неверном понимании категории святости. Совершенная святость недостижима. Сам Господь сказал: «никто не благ, как только один Бог» (Мф. 19, 17). Святые совершали неправильные поступки. Моисей, Авраам, царь Давид грешили и за это наказывались Богом. Если вместо лакированных житий посмотреть исторические описания деятельности тех или иных русских или византийских святых, мы увидим много неблаговидных деяний. Если бы государь был канонизирован как благоверный правитель, это была бы явная ошибка, потому что таковым он не был. Но он канонизирован как страстотерпец, христианин, со смирением принявший страдания и смерть. Поэтому канонизация царской семьи вполне оправдана. Я почитаю Николая II святым и молитвенно к нему обращаюсь, но при этом как историк прекрасно понимаю его ошибки. В силу человеческих ошибок он еще ближе к нам. И это призыв к нам, чтобы мы уподоблялись ему в благочестивых поступках, и остерегались повторять ошибки, зная, к чему эти ошибки привели.

Актуальная монархия

— Насколько актуальны монархические идеи в современном мире и в России в частности?

— Монархия совершенно не утратила своей актуальности. Изменилась ее форма. В большинстве стран утвердилась конституционная монархия, при которой монарх является символом страны, символом ее связи с Богом, высшим нравственным авторитетом, потому что монарх — покровитель веры (только в Норвегии отказались от этой титулатуры). Когда представители царствующих домов ведут себя недостойно в частной жизни: разводятся, заводят любовниц, любовников, — это вызывает негативную оценку в обществе. Например, английская королева Елизавета II — человек безукоризненной жизни, но ее дети и внуки ведут себя не всегда так, как должно.

Монархия вернулась к своему изначальному смыслу. Монарх — это не администратор, не премьер-министр или потомственный президент. Это человек, который является священным лицом, связующим народ, общество и Бога. Поэтому венчание на царство аналогично таинству брака: монарх и его народ соединяются в одно ради священного служения. Государь может передать свои функции исполнительной власти — избранным представителям народа, — но свою священную функцию символа нации и хранителя веры он передать не может никому. Поэтому, мне кажется, в тех европейских странах, где монархия сохраняется (в Дании, Великобритании, Бельгии она популярна и народ не хочет никакой республики), это не пережиток. В Японии и Таиланде люди тоже любят своих монархов, хотя это демократические страны.

Россия тоже не является страной, «обреченной» на республику. Если мы действительно хотим выйти из смуты, которая началась с отречением Николая II, то в искупление его ошибки возможно восстановление монархии по законам наследования престола 1797 года. Естественно, речь идет о новой форме — конституционной монархии: монарх царствует, но не правит, правит народ. Необходимо и восстановление династии Романовых, как знака и символа преемства России XXI века с Россией начала XX века.

— Сегодня очень многие говорят, что нынешняя власть тяготеет к монархии. Насколько правомерно подобное утверждение?

— Нынешняя власть тяготеет к монархии по объему полномочий: не считается с волей народа, фальсифицирует выборы, — и в этом смысле является деспотией. Монархия — это законный институт, соответствующий нормам и законам государства и признаваемый обществом. А деспотия — это незаконное обладание верховной властью, часто в объемах намного больших, чем монархия, и противозаконное удержание этой власти с нарушением права и против воли большей части народа.

Такие разные революции

— Некоторые проводят параллели между нынешней «снежной революцией» и 1917 годом, 1991 годом… Какие сравнения Вам кажутся более уместными?

— «Зимняя революция» не имеет аналогов в нашей истории. В 1917 году произошло восстание необразованных масс, людей, не отдающих себе до конца отчет в последствиях своих действий. Кроме того, это было восстание против законной власти. Тогда в России была законная Дума, выборы в которую никто не фальсифицировал, они совершались по закону 1907 года, действовала свободная пресса. Русское общество было свободным, но большая часть населения была необразованной. Революция свергла законную власть и заместила ее властью необразованной толпы.

В 1991 году случилось восстание рабов. Напомню, что в советское время люди не имели никаких прав — ни политических, ни гражданских, ни интеллектуальных (не могли получать свободную информацию, читать книги, какие хотели, ходить в церковь, заниматься свободным предпринимательством). Фактически они были государственными рабами. Все парламентские учреждения были фиктивными. Люди поняли, что они не хотят быть рабами, а хотят быть свободными, как в странах Европы или Америке. Но не знали как этого достичь. Кроме того, в стране не было сложившихся лидеров, так как в стране рабов нельзя стать лидером (Солженицын, Сахаров — такие люди сажались в тюрьму). Если перед революцией 1917 года в России существовала обширная элита — как прогосударственная, так и антигосударственная, то в 1991 году ничего подобного не было.

Сейчас ситуация совершенно иная. Во-первых, против нынешней власти, которая является продолжением советской, просто в изменившихся условиях, потому что у власти находится «КГБ», восстал как раз образованный класс, культурная часть общества, которая хочет, чтобы ее уважали, хочет сама управлять страной, а не чтобы ею управляли потомки старой советской элиты. Во-вторых, за эти 20 лет гражданской свободы сформировался социум, независимый от власти слой людей, как предпринимателей, так и интеллектуалов. У нас есть теперь то, что называется контрэлитой, которая хочет демократизации и гражданской политической свободы.

Это второй такт революции 1991 года. Если в 1991 году была свергнута тоталитарная система, то сейчас мы хотим убрать ее последствия, создав демократическую страну, возможно, восстановив правовое преемство с докоммунистическим государством, и, тем самым, завершить этот круг революции, начавшийся в 1917 году, восстановлением исторической России и, возможно, восстановлением конституционной монархии. 

— Можно сказать, что Николай ΙΙ и Владимир Путин — два правителя с падающим рейтингом в условиях политического кризиса. Сегодня, с одной стороны, рейтинг действующей власти падает. С другой, существует опасность, что с ее уходом начнется хаос. Что в подобной ситуации ответственнее для правителя: уйти или остаться?

— В 1917 году царю, конечно, нельзя было никуда уходить, он был важным элементом государственной системы. Законы Российской империи предполагали важнейшую роль царя, и он должен был ее исполнять. Сейчас наша конституция прописывает, напротив, смену власти. Люди должны выбирать местное самоуправление, Государственную думу, президента. Нынешний президент или премьер-министр — это ведь не монархи. И если люди такой власти больше не хотят — конечно, надо уйти, как уходят президенты во всем мире. Это нормальный процесс, в нем нет ничего революционного.

Однако нынешние правители, тот же Путин, стремясь остаться у власти любой ценой, нарушают и дух и букву конституции, вынуждают фальсифицировать выборы, подкупом и силой собирают своих сторонников на демонстрации и митинги. Все это вместе безобразно расшатывает государственную систему. То, что нам сейчас нужно, — не революция в смысле переворота, а возвращение к конституционным и демократическим нормам, которые заложены в нашу жизнь, но не исполняются нынешней властью. Речь идет не о том, чтобы остаться ради сохранения стабильности, но о том, чтобы вернуться к конституционным нормам, чтобы нам не остаться без конституции, без закона и не погрузиться в хаос. 

— Какие сценарии развития нашей страны возможны?
— Положительный сценарий возможен, если нынешний правитель поймет, что он дальше не может удерживать власть. Другой сценарий — он попытается и дальше усиливать личную диктатуру. В нынешней ситуации это, скорее всего, приведет к революционному взрыву, аналогичному взрыву в странах арабского востока. Потому что слой, который недоволен Путиным, весьма велик. И лучше бы ему вернуться в конституционные рамки. Самый маловероятный сценарий — все обо всем забудут, все будет по-старому. Это как если бы девушка забеременела и думала, что у нее все рассосется, и мама ругать не будет. Пути назад нет, есть только путь вперед.