|
|
Пишет cleofide (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} cleofide)@ 2010-04-24 00:04:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Прокофьевский вечер
23 апреля в Музее-квартире Прокофьева состоялся очередной незаурядный концерт. Киевский пианист, композитор, музыковед и поэт Артём Ляхович сыграл программу-посвящение "герою" дня.
Если предыдущий концерт в этом зале (Прелюдии Дебюсси в исполнении А.Б.Любимова) был изысканным "лакомством" для гурманов, то нынешний стал потрясением - по крайней мере, для меня. Такого звучания музыки Прокофьева я никогда не слышала. И такой программы - тем более.
Самым заманчивым событием явились, безусловно, две сюиты из "Войны и мира", - аранжировки Ляховичем наиболее важных, по его мнению, эпизодов огромной оперы. Первая сюита условно называлась "Мир", вторая - "Война". Но это не был ни "пересказ" событий, ни попурри из самых известных номеров (хотя без вальса Наташи, конечно, обойтись было нельзя). Содержательность и музыкальная взаимосвязанность решительно брали верх над виртуозной концертностью (хотя и с ней дело обстояло великолепно). Я даже не знала, что такое в наши дни ещё возможно, и что музыканты такого уровня ещё водятся на просторах СНГ.
Прокофьев Ляховича был даже более реальным и живым, чем настоящий Прокофьев, каким мы его знаем по записям (в своё время они меня сильно удивили: СС предстал в них куда более поэтичным, нежным и деликатным, чем обычно его манера игры описывается современниками). Поэтичности хватало и тут, но во всём было такое страшное напряжение, такой внутренний нерв, такая обострённость каждого мгновения...
И это касалось даже вроде бы безобидных "Сказок старой бабушки", открывших второе отделение. Кто из нас не играл их в годы обучения? Чудесная музыка, но никем обычно не воспринимаемая как слишком серьёзная. А тут вдруг они раскрылись не как миниатюры, а как порталы в миф, архаику, самую суть той Руси, которая и матушка, и Царевна Несказанная Краса, и баба-Яга.
Напоследок же прозвучала Шестая соната.
Вот тут пробирало совсем до озноба. В игре Артёма звучало не только то, что мог вложить в эту жуткую вещь сам Прокофьев, но и то, что мы теперь знаем о той эпохе.
23 апреля в Музее-квартире Прокофьева состоялся очередной незаурядный концерт. Киевский пианист, композитор, музыковед и поэт Артём Ляхович сыграл программу-посвящение "герою" дня.
Если предыдущий концерт в этом зале (Прелюдии Дебюсси в исполнении А.Б.Любимова) был изысканным "лакомством" для гурманов, то нынешний стал потрясением - по крайней мере, для меня. Такого звучания музыки Прокофьева я никогда не слышала. И такой программы - тем более.
Самым заманчивым событием явились, безусловно, две сюиты из "Войны и мира", - аранжировки Ляховичем наиболее важных, по его мнению, эпизодов огромной оперы. Первая сюита условно называлась "Мир", вторая - "Война". Но это не был ни "пересказ" событий, ни попурри из самых известных номеров (хотя без вальса Наташи, конечно, обойтись было нельзя). Содержательность и музыкальная взаимосвязанность решительно брали верх над виртуозной концертностью (хотя и с ней дело обстояло великолепно). Я даже не знала, что такое в наши дни ещё возможно, и что музыканты такого уровня ещё водятся на просторах СНГ.
Прокофьев Ляховича был даже более реальным и живым, чем настоящий Прокофьев, каким мы его знаем по записям (в своё время они меня сильно удивили: СС предстал в них куда более поэтичным, нежным и деликатным, чем обычно его манера игры описывается современниками). Поэтичности хватало и тут, но во всём было такое страшное напряжение, такой внутренний нерв, такая обострённость каждого мгновения...
И это касалось даже вроде бы безобидных "Сказок старой бабушки", открывших второе отделение. Кто из нас не играл их в годы обучения? Чудесная музыка, но никем обычно не воспринимаемая как слишком серьёзная. А тут вдруг они раскрылись не как миниатюры, а как порталы в миф, архаику, самую суть той Руси, которая и матушка, и Царевна Несказанная Краса, и баба-Яга.
Напоследок же прозвучала Шестая соната.
Вот тут пробирало совсем до озноба. В игре Артёма звучало не только то, что мог вложить в эту жуткую вещь сам Прокофьев, но и то, что мы теперь знаем о той эпохе.
