ЕЁ БОЛЬШОЙ И ДОБРЫЙ СТРАХ






Сперва она с опаской приоткрыла дверь подъезда и внимательно осмотрела его.
Никого не было.
Раньше она могла просто заглядывать через стекло. Но потом кто-то, наверное, страшный, стекло разбил, и его заменили слепой фанеркой.
Итак, внизу никого не было. Правда, оставался ещё один поворот к лифту, который было не разглядеть от дверей. Она прокралась вдоль стены. Дойдя до угла, остановилась. Глубоко вздохнула и с громким лаем бросилась к лифту.
Никого не было.
Она нажала кнопку, и в темноте подъезда загорелся маленький красный глаз. Очень страшный. Лифт поехал вниз, скрежеща, покачиваясь и застревая между этажами. Через металлическую сетку можно было следить, как опускались две чёрные резиновые змеи. Следом за ними появился лифт, и красный глаз закрылся. Малявка Шань влетела в кабинку, с грохотом захлопнула дверцу и нажала на кнопку «6».



Покачиваясь и скрежеща, лифт поехал вверх. Из зеркальной стены на неё смотрели два чёрных блестящих глаза.
- Не сморгну, - заявила Малявка Шань, погладила свой ежиный ёршик, почесала рожки и скорчила рожу, страшную. Но потом испугалась, что лифт может застрять.
- Я напишу книгу, «Двадцать лет в воздухе» будет её название, - только и успела она подумать, как лифт остановился на шестом этаже.
На шестом этаже никого не было.
Озираясь по сторонам, она достала ключ, висевший на верёвочке у неё на шее, и вставила его в замок. Дверь подалась, и Малявка Шань проскользнула к себе домой.
- Ну вот, - выдохнула она, - вот мы и дома.
Маленькие девочки никогда не остаются дома одни.
С Малявкой Шань был её Большой и Добрый Страх.

+++
Это несомненно был выстрел. Похоже на то, как взрывается банка сгущённого молока с сахаром, которую долго кипятят на плите в кастрюльке. В такой банке потом оказывается замечательная тянучка. Если она не взорвётся. Эта взорвалась. Малявка Шань стояла посреди кухни и всплескивала ластами. Вся кухня – плита, пол, стены – были забрызганы замечательной тянучкой. На потолке сидел какой-то чужой таракан и безостановочно шевелил усами.
- Ах да, я убита, - вспомнила Малявка Шань и, отыскав относительно чистый кусок пола, аккуратно упала.



В газете должна была появиться заметка «Неизвестный убийца не обнаружен»:
Молодая очаровательная женщина была вчера сражена наповал. Мы нашли её бездыханное тело лежащим в брызгах замечательной тянучки (что мы берёмся засвидетельствовать), которой жертва, вероятно, ещё надеялась полакомиться. Глаза её были широко раскрыты.
- Да, - подумала Малявка Шань. – Широко раскрыты. В конце концов, не могу же я закрыть глаза, если они не закрываются. Разве нельзя уже и умереть с открытыми глазами?
Глаза её были широко раскрыты. Что они видели в той вышине, куда были устремлены?
- Не могут ведь они написать, - подумала Малявка Шань, – что я видела там таракана. Это совсем не страшно.



Малявка Шань потянулась, запустила в таракана тапком и принялась отковыривать тянучку. Тянучка была замечательная.
В газете появилась заметка «Преступнику не удалось скрыться»:
Сегодня вечером был пойман с поличным рабочий продзоны «Парнас» А.Белый. Он пытался пронести под одеждой 0,5 кг ветчины.

+++
- ... 4-6 градусов тепла. Ночью возможны заморозки. Метеосводку читал Николай Болотский, - сказало радио.
Потом оно немного помолчало и добавило как-то буднично:
- В городе появились синие перчатки. Извините, - радио прокашлялось и повторило многозначительно, - в городе появились Синие Перчатки. Внимание, внимание. В городе появились Синие Перчатки.
- Ах, как интересно, - пропела Малявка Шань и высунулась из окна. Там были перчатки – две чёрные пары и одна серая, и ещё большие оранжевые рукавицы на руках дворника, сгребавшего сухие листья. Это была особая игра – дворник сгребал листья в кучу, а ветер раскидывал их опять.
Малявка Шань тоже не отказалась бы сыграть в такую игру. Только, чтобы ветром была она, потому что она любила выигрывать. Но она побоялась, вдруг дворник заругается.



- Внимание, внимание. Синие Перчатки переходят Литейный мост, - сказало радио.
Малявка Шань захлопнула окно и передёрнула плечами. Пожалуй, сегодня не стоило выходить на улицу. Холодно и вообще...
- Свистят они, как пули у виска –
Мгновения, мгновения, мгновения, - допел Иосиф Кобзон.
- Синие перчатки идут по Литейному проспекту, - сказало радио, немного побулькало и сообщило:
- В универмагах и магазинах нашего города появились бананы и ананы. Простите, ананасы и бананасы. Ха-ха-ха-ха. Вы слушали передачу «Расскажи мне, мама, анекдот».
- С бородой, - фыркнула Малявка Шань.
- Внимание, внимание, - мрачно сказало радио. – Синие Перчатки свернули на улицу Пестеля. Синие Перчатки идут по улице Пестеля.
Малявка Шань с опаской подошла к окну, но открывать его не стала. Всё-таки была осень.
Ветер совсем разыгрался. Он ввинчивался в кучи листьев, разбрасывая их, а потом с грохотом гонял по улице. Дворник сплюнул, бросил метлу и ушёл.
- Внимание, внимание, - сказало радио. – Синие Перчатки поворачивают на Моховую улицу. Синие Перчатки идут по Моховой улице.
- Ой, - Малявка Шань заметалась по комнате. Она залезла под стол и стянула скатерть с одного бока до самого пола.
- Синие Перчатки вызывают лифт, - сказало радио. - Синие Перчатки поднимаются на шестой этаж.
Малявка Шань вылезла из-под стола. Малявка Шань на цыпочках подкралась к радио и решительно выключила его.



+++
БОЮСЬ, старательно вывела Малявка Шань в левом верхнем углу листа в тонкую сиреневую клетку. Потом она взяла красный карандаш и старательно подчеркнула написанное. Сперва одной чертой, а затем и второй.



Боюсь львов, когда они сзади. Тигров не боюсь, они всегда за решёткой.
Боюсь милиционеров.
Боюсь ездить в лифте с незнакомцами.
Боюсь держать в руках бабочку, потому что c неё осыпается пыльца.
Боюсь больших и тихих комаров, которые не малярийные. Я знаю, что они не малярийные, но всё равно боюсь.
Боюсь всяких шаркающих звуков – когда чиркают спичкой, например.
Боюсь, когда говорят: «Не бойтесь».
Волнуюсь, когда говорят: «Не волнуйтесь».
И очень опасаюсь, когда говорят: «Никакой опасности нет».
Ещё боюсь, когда говорят: «Не бойтесь, чувствуйте себя как дома».
Боюсь, если ночью капает из крана.
Мышей боюсь, крыс особенно, тараканов, когда их много.
Пугаюсь, когда спрашивают, сколько мне лет.
Ночью не люблю смотреть в зеркало.
Боюсь прыгать с крыши помойки.
Боюсь, когда мальчишки показывают свои отрубленные пальцы. Есть два способа. Можно как-то подогнуть палец, это раз. Не знаю только, как.
А ещё отрубленный палец в спичечном коробке на вате. Ну, это совсем просто. Главное, медленно сдвигать крышку.



Ещё очень страшно, когда такие маленькие дети делаются красными как редиска и орут.
Боюсь, когда смеются хе-хе-хе. И ещё ха, ха, ха – по отдельности, как Фантомас.
Страшно зажигать газовую колонку.
Очень страшная голубая плесень.
Боюсь, когда говорят «Уууууу».
Боюсь писать о том, чего боюсь, - вывела Малявка Шань и подчеркнула последнюю строчку красным карандашом. Сперва одной чертой, а затем и второй.

+++
Страха не было. Малявка Шань повела одним плечом, потом другим, ничего не изменилось. Третьего плеча не было. Страха – тоже.
Она вышла в тёмный коридор, подошла к зеркалу. Не мигая смотрели на неё два чёрных глаза.
- Не сморгну, - задумчиво пробормотала Малявка Шань.
Страха не было.



Малявка Шань отправилась на кухню, зажгла плиту, поставила чайник. Из крана капало. Ветер за окном говорил: «Уууууу». Страха не было.
- Не бойся, сказала она себе, и не испугалась.
- Я осталась одна, - подумала Малявка Шань. – Совсем одна, - громко сказала она и прошептала:
- Как страшно...