ЦИСВЕСТИЗМ (лат. cis — приставка, означающая «по эту сторону» vestio — одевать) - фигура трансвестизма, рождающая оборотня социальной формы; цисвестит - возбужденный актер, исполняющий ремикс на самого себя. Он облачается не в наряды иного пола, но наряды иных классов, статусов и возрастов. Так возникает богач, упакованный в обноски бедняка, или старик, примеряющий детские распашонки.


Нередко, иная форма перенимается и на уровне поведенческих моделей: не просто священник в кожаных латах байкера, но ученый-аристократ в кепке Shell, изъясняющийся языком умственно отсталого дальнобойщика. Обратный сценарий - цисвестизм-как-психокич: деревенская порнозвезда, спешащая из колхоза на столичный светский раут в нарядах дома Романовых, исполненных мастерами стамбульской филии LouisBatton.

Цисвестизм не является продуктом постмодерной культуры; чем-то, что возникает в культуре времен апокалипсиса. Его свидетельства обнаруживаются и во чреве веков. Древнейшие упоминания цисвестизма мы находим у Светония, который описывает римского императора Калигулу следующим образом:

«Одежда, обувь и остальной его обычный наряд был недостоин не только римлянина и не только гражданина, но и просто мужчины и даже человека. Часто он выходил к народу в цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястьями, иногда — в шелках и женских покрывалах, обутый то в сандалии или котурны (театральная обувь на очень высокой платформе), то в сапоги воина, а то и в женские туфли, много раз он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию или трезубец или жезл, или — даже в облачении Венеры. Триумфальное одеяние он носил постоянно, а иногда надевал панцирь Александра Македонского, добытый из его гробницы». [Свет. Кал. 50, 52, 54]

Бывает и так, что элитарный цисвестит, одолеваемый магией конкретного Идола из иного мира, стремится превратиться исключительно в него: так возникают социальные дубликаты не абстрактного деспота, но конкретного Сталина или Муссолини. Они, разумеется, лишены всякой реальной власти и магии, но, глядя в зеркало, видят те самые усы, ту самую губу, тот самый мундир - и полнятся счастьем.

«Я — это Другой», - говорит Артюр Рембо. Цисвестит понимает это формулу лучше других. И тут же рождает перевертыш: «Другой — это Я».