Слизь
Москва заражена жидовством. Оно склизкими серыми потоками истекает из окон лужковских новостроек, сочится из окон и дверей многочисленных офисов, магазинчиков, зданий банков и госучереждений. Эти потоки медленно сползают по стенам зданий и разливаются по улицам города. Они текут, куда-то перемещаются, без какого-либо конкретного направления, иногда собираются в какие-то пузыри и огромные клубки. Изредка, так же медленно по поверхности этой жижи проходит волна, погребающая всё живое на своём путии. Люди торопливо месят ногами и колёсами автомобилей эту субстанцию, постепенно увязая в ней по самые уши. Многие сами источают её, выплёскивая и пачкая других людей. Эта пакость везде и всюду, вязкая, липкая. Чуть замешкался - и ты уже влип. Приходится прилагать немало усилий, чтобы отскрести эту дрянь. Больше всего жалко детей. Они маленькие, даже небольшое скопление субстанции накрывает ребёнка с головой. И вот уже маленькая девчушка истерично требует у мамы немедленно купить ей какую-то дебильную игрушку, стоимостью в половину маминой зарплаты, потому как у Машки и Ленки такая уже есть.
Передвигаться в слизи тяжело. Она налипает и обволакивает, стремясь полностью поглотить свою жертву, залепить глаза и уши, заткнуть рот, вползти в мозг и заменить его. Если поддашься - тебе сразу станет легче. Ты сам станешь частью этих потоков, сам станешь источать эту слизь. Только что выработанное жидовство маслянистое и скользкое - оно как смазка уменьшает трение и позволяет сновать и лавировать в потоках без особого труда. Это потом оно изменит свои свойства и станет липким и вязким.
Где-то слизи меньше, обычно у Православных храмов и детских садов, где-то её столько, что попасть туда не вляпавшись невозможно.
Хуже всего тем, у кого слизь уже залепила глаза, но ещё не пробралась в мозг. Они понимают, что что-то не так, но уже не способны это увидеть. Вот один из таких несчастных, стоя по колено в потоке покупает что-то у черножопого продавца, просто брызжущего свежевыработанным жидовством. Струи слизи как будто чувствуют жертву и тянутся зловещими змеями к человеку. И он ничего не видящий, уже полностью покрытый субстанцией, благодарит чурбана за покупку. Не покупку ты совершил, несчастный прохожий. Ты себя уничтожил. Ещё и спасибо палачу сказал. Вот другая жертва открывает дверь какого-то офиса и оттуда просто вываливается мерзкий сгусток. Ещё одним человеком меньше.
Иногда можно увидеть и почти чистых людей, но таких всё меньше и меньше. Какие-то твари снуют повсюду и зачерпывая пригоршнями слизь пытаются залепить ей глаза тех, кто ещё что-то может видеть. То-ли это расклейщики объявлений, то-ли раздаватели рекламы - не разберёшь. Рекламные щиты словно водомёты поливают прохожих.

Иногда в Москве случается какая-то особенная гроза. Сильная. С ураганным ветром и огромным количеством молний. Её приближение можно угадать по какому-то странному свечению крестов на церквях на фоне иссиня-чёрного горизонта. Если увидел такое, то уже знаешь - ещё немного, но скоро станет легче. Пусть ненадолго, пусть всего лишь на несколько часов, но легче. И вот уже над головой молнии разрезают тёмно-серую пелену, а с неба миллионами литров рушится какая-то особенная вода. Она, как растворитель, легко смывает жидовство со стен зданий, с улиц и машин и бурлящими потоками уносит в канализацию. Те, кто уже поражён жидовством разбегаются кто куда, пораскрыв зонтики, задраивают окна машин и прячутся под крышами автобусных остановок, стараясь сохранить, уберечь налипшую мерзость, не дать струям живительной влаги смыть её. Они уже не видят и не понимают. Ветер изо всех сил старается свалить рекламные щиты, порвать уродские растяжки и разметать по земле вездесущие газетёнки уличных торговцев прессой. Я радуюсь. Сейчас тучи уйдут, и вглянет солнце. И тогда, тогда я увижу ту самую Москву, которая осталась в моей памяти с детства, читстую, сияющую, зелёную и красивую. Мою Русскую Москву. А как легко будет дышать после грозы! Нет, это не просто ветер и вода временно сдули и смыли пелену гари и копоти. Это не молнии налепили шустрых и колючих молекул озона которые смешно щекочут рецепторы носа и активно реагируют в лёгких с гемоглобином крови. Произошло что-то ещё, слишком явное. Прохожие, шлёпая по мокрым, но чистым тротуарам как будто становятся добрее и веселей. Детишки могут спокойно бегать и играть в свои детские игры с лужами. С лужами воды. А ещё на небе во всю ширь загорается яркая Радуга. Иногда даже не одна.

Но, увы. Отпущенные Богом несколько часов проходят. И вновь мой город наполняется этой пакостью. Жидовством. Появляются из небытия щиты-водомёты, как тараканы выползают из щелей горбоносые или черножопые ходячие фонтаны слизи, из окон зданий опять начинает струится мерзость.

Я не знаю, почему так. Я не знаю зачем. Возможно Спаситель ещё не махнул на нас, остающихся в Москве, рукой, если хоть иногда показывает нам как выглядит наша Русская Москва. Как она могла бы выглядеть. Но благодаря этому я твёрдо знаю, что она может так выглядеть. Что она должна так выглядеть. Что она будет так выглядеть. Непременно.
Моя Русская Москва.