о норме в литературе
Я с интересом читаю литературный словарь, который пишет chuprinin@lj. Чаще не соглашаюсь с написанным, чем наоборот в силу разности взгляда на литературу моего и ув. автора словаря, но вот такое как сегодня бывает редко.

Сегодняшняя словарная статья о литературной норме вся неверна, начиная с исходной посылки:

всё (или почти всё) в литературе определяется исторически обусловленными и ситуативно меняющимися договорными отношениями между писателями и обществом, результатом этих отношений как раз и следует признать литературную норму.

Оставим в покое Джона Локка и Томаса Хоббса. Как можно себе представить такой договор между писателем и обществом на деле? О чем и как договаривался Гоголь и Достоевский со своими читателями, что служило предметом "договора" Андрея Платонова и его целью для Солженицына? Стоит только задуматься над этими вопросами, как становится понятно, что ничего подобного "договору" в русской литературе нет и не было.
Далее идут рассуждения о всякого рода нарушениях нормы, вот итог:

итогом сокрушительной деструкции устаревших или кажущихся устаревшими понятий о «единственно возможном» или «правильном» искусстве становится, если, разумеется, вектор этих атак угадан верно, обновленная «ценностей незыблемая скала».

Сказано же, "незыблемая" (это цитата из Мандельштама). Какое может быть обновление. Такое впечатление, что наш автор не понимает слов, которыми он изволил изъясняться.

Но пусть. Могут сказать, что я мелочусь, разбирая слова (хотя тут именно дело в смысле). Так вот главное - в рамках такой парадигмы, которую избрал автор (общественный договор) никакого понимания процесса обновления традиции вообще невозможно. Он описывает только один из возможный видов взаимодействия с традицией, ее разрушение (она таким образом отнюдь не обновляется, ничего нового деконструкторы и большинство модернистов не создали и не создадут), а есть много других, которые остаются как будто неизвестными автору. Он, в частности, не понимает, что традиция прежде всего вызывает желание к ней принадлежать. Так многие приходят в литературу, так, собственно, у серьезной литературы появляются читатели.

Можно подвести итог: либеральный взгляд на традицию и взаимодействие с ней современников выдает их психологический возраст. Это двенадцатилетние безнадзорные дети, которые заняты ломкой всего, что досталось им в пустом доме, который оставили родители.