| The Whys of a Philosophical Scrivener |
[Aug. 15th, 2009|02:59 pm] |
Пока читал эту книгу, гарднеровскую экскурсию по классической метафизике, написал большой текст с пересказами и комментариями (иногда чуть едкими, иногда недоуменными, иногда полностью соглашающимися). Теперь, по завершении, мне резко расхотелось эти свои бесценные замечания выкладывать, посему теперь напишу другое.
Книга эта имеет две большие цели, какая из них больше, не знаю.
Closet theist, как Гарднер себя обозвал (то есть человек, верящий в Бога-Творца, молитву и бессмертную душу, и при этом не принадлежащий ни к одной церкви, не верящий в Откровения, ненавидящий суеверия, догмы и проповеди, короче говоря, не совершающий "каминг-аутов") - такой человек всегда фрик. В лучшем случае ему просто не с кем поговорить на волнующие его темы; в худшем его, наоборот, подвергают унизительным допросам, не понимая его ответов и ища в них какой-то подвох.
Это исповедь великого популяризатора науки в том, "во что он верит и почему", исповедь и самому себе, и кому-то out there, кто до этого момента не отдавал себе отчета в том, что не одинок в своих странных, висящих в воздухе, убеждениях. По большому счету, она только для одного не предназначена - для того, чтоб с ней спорили.
Вторая цель этой книги - борьба со "священными войнами". Концепция священной войны - вообще богохульство, коренящееся в тех самых догматических суевериях. Ни одна политическая система не имеет, принципиально не может иметь никакой трансцендентной основы. Прекрасный Честертон, когда написал "все, что не христианское, не может быть демократическим", написал страшную многомерную ложь. Ту самую, которую мы (от разных религий и под разными соусами) продолжаем слышать через тридцать лет после первого издания книги. Уже нет Советского Союза, самого масштабного атеистического проекта в истории, перспектива ядерного Армагеддона ушла на какое-то время за горизонт, но вот уже новые религиозные враги проявились в полный рост, и мы вернулись к тому, с чего начинали.
Гарднер в этой ситуации вообще-то оптимист, только уж больно грустный какой-то этот его оптимизм. Уэллсовский "открытый заговор", наднациональный просветительско-демократический проект, который пытался хоронить еще Оруэлл, Гарднер защищает всеми возможными средствами - он будто бы и не думает о том, что понятие "абсолютной истины, абсолютной красоты, абсолютного блага", на котором стоит эта его защита, неотделимо, чисто психологически неотделимо, от претензий на обладание этими самыми абсолютными истиной-красотой-благом. Даже если это претензии не на обладание, а всего лишь на приближение к этим идеалам - все равно религиозная сила этих претензий настолько сильна, что до священных войн отсюда один шаг. Хотя скорее всего, как человек, выросший в методистской семье, он лучше, чем кто бы то ни было, знает, что такое инерция мышления. Его философский теизм, абсолютная гармония веры и науки, рационального и иррационального, обоснование которой и есть главная задача книги - это та самая безнадежная попытка освобождения от груза прошлого, освобождения себя и, возможно, других. В союзе с этой верой будущего, верой просвещенных, верой освобожденных, "открытый заговор" неизбежно достигнет своего триумфа, несовершенные политические и религиозные системы естественным образом устареют и отомрут, как было всегда; и хотя мы ничего этого не увидим, все же бессмертная душа может надеяться хоть одним глазком взглянуть на плоды скромных трудов своих. |
|
|