- Осторожней, старик, - сказал мой друг, - ты льешь водку на мое колено.
«Жертвоприношение», - невольно вспомнил Мануйлов.
- От выпивки я становлюсь болтливым, - недовольно пробурчал Олег.
- Это свойство всех творческих натур, - сказала Ира.
А Лера села Мануйлову на колени и положила голову ему на плечо.
- Как все просто, старик, - сказал Мануйлов, - теперь все понятно. Он встает, потому что чувствует, что за окном что-то или кто-то есть. Он задергивает шторы, чтобы она это что-то или кого-то не увидела, а потом возвращается. Она понимает, что он пытается спасти ее от побега в ночь.
- Чего? - спросила Ира, а Лера закрыла глаза, чувствуя, как рука Ману легонько легла ей на спину, будто пытаясь нащупать застежку лифчика, которого не было - он должен это оценить - лифчика нет, нет замков, нет преград, нет крепостей и принцессы лежат в чистом поле - подходи и бери, будь ты хоть рыцарь, хоть дракон.
- Это было пять лет назад, - сказал Олег, обращаясь к пластинке Дорис Дей, - и больше я их никогда не видел. Она прислала мне письмо - я потерял его, но помню почти наизусть, потому что оно было коротким. Что-то типа «с нами все в порядке, нам хорошо, прости, Соня вспоминает тебя, а я - нет, как ни тяжело это писать мне и как ни тяжело это читать тебе, но так надо». И я не понял, к чему обращено это «прости» - оттого ли оно, что Соня все еще меня любит, или оттого, что Маша хочет от меня прощения.
Дорис Дей успокаивающе улыбалась Олегу.
- Кого-то или что-то? - спросил Эрих, вдруг проснувшись.
- Не все ли равно? - Мануйлов положил руку на колено Леры ничего не значащим движением, - не все ли равно - был ли это банальный кто-то или метафизическое что-то - в данном случае увидеть под окном любовника или увидеть свободу - одно и то же.
- Как ты можешь слушать это спокойно? - продолжала возмущаться Ира, обращаясь к Олегу.
- Обычный сеанс психотерапии.
- С вами чокнуться можно!
И они чокнулись и выпили за малышку Соню, за то, чтобы она обязательно вернулась. И Олег посмотрел на всех пустыми мокрыми от водки глазами - наверное, подумал Мануйлов, мы уже слишком сильно набрались. Но как быстро! «Пять минут до нирваны» - хорошее название для песни, старик.
«Жертвоприношение», - невольно вспомнил Мануйлов.
- От выпивки я становлюсь болтливым, - недовольно пробурчал Олег.
- Это свойство всех творческих натур, - сказала Ира.
А Лера села Мануйлову на колени и положила голову ему на плечо.
- Как все просто, старик, - сказал Мануйлов, - теперь все понятно. Он встает, потому что чувствует, что за окном что-то или кто-то есть. Он задергивает шторы, чтобы она это что-то или кого-то не увидела, а потом возвращается. Она понимает, что он пытается спасти ее от побега в ночь.
- Чего? - спросила Ира, а Лера закрыла глаза, чувствуя, как рука Ману легонько легла ей на спину, будто пытаясь нащупать застежку лифчика, которого не было - он должен это оценить - лифчика нет, нет замков, нет преград, нет крепостей и принцессы лежат в чистом поле - подходи и бери, будь ты хоть рыцарь, хоть дракон.
- Это было пять лет назад, - сказал Олег, обращаясь к пластинке Дорис Дей, - и больше я их никогда не видел. Она прислала мне письмо - я потерял его, но помню почти наизусть, потому что оно было коротким. Что-то типа «с нами все в порядке, нам хорошо, прости, Соня вспоминает тебя, а я - нет, как ни тяжело это писать мне и как ни тяжело это читать тебе, но так надо». И я не понял, к чему обращено это «прости» - оттого ли оно, что Соня все еще меня любит, или оттого, что Маша хочет от меня прощения.
Дорис Дей успокаивающе улыбалась Олегу.
- Кого-то или что-то? - спросил Эрих, вдруг проснувшись.
- Не все ли равно? - Мануйлов положил руку на колено Леры ничего не значащим движением, - не все ли равно - был ли это банальный кто-то или метафизическое что-то - в данном случае увидеть под окном любовника или увидеть свободу - одно и то же.
- Как ты можешь слушать это спокойно? - продолжала возмущаться Ира, обращаясь к Олегу.
- Обычный сеанс психотерапии.
- С вами чокнуться можно!
И они чокнулись и выпили за малышку Соню, за то, чтобы она обязательно вернулась. И Олег посмотрел на всех пустыми мокрыми от водки глазами - наверное, подумал Мануйлов, мы уже слишком сильно набрались. Но как быстро! «Пять минут до нирваны» - хорошее название для песни, старик.