|
|
Пишет docent (![[info]](http://lj.rossia.org/img/userinfo.gif){kind=small} docent)@ 2009-11-04 11:44:00 |
 |
|
 |
|
|
|
|
|
|
 |
|
 |
Про казаков-6
ПОИЩЕМ УКРАИНЦЕВ…
Обратимся к цитатам и развенчаем еще один украинофильский миф. Гетман Сапега о том же времени говорит: «Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую». Незадача, однако. Не видит он украинцев в Червонной Руси, находящейся под властью Польши. А вот слова Богдана Хмельницкого из речи на Перяславской Раде: «Вот уже 6 лет живем мы без государя, в беспрестанных бронях и кровопролитиях с гонителями и врагами нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось больше на земле нашей…» А в конце 1648 года, будучи в подпитии, он сказал следующее: «Я теперь единовладный самодержец русский». А это уж совсем нехорошо: оказывается, мифические украинцы боролись зато, чтобы носить «имя русское». И еще неприятность: клятвопреступник Выговский, которого приписывают к борцам за «незалежность», после своего Гадячского предательства получил в Польше титул «гетман русский и сенатор польский». А это уже поддых. Присовокупим и цитату главных украинофильских учителей. На помянутой выше Гадячской Раде в сентябре 1658 года польский посол Беневский говорил казакам: «Что приманило народ русский под ярмо московское? Вера? Неправда: у вас вера греческая, а у москалей вера московская!» ( Н. Костомаров «Гетманство Выговского») Оставим злобность и лживость высказывания о вере на его совести, но украинского народа в Польше не нашел и Беневский.
А как же называлась та территория, которая воссоединялась с Русским царством. Продолжим цитировать речь Хмельницкого: «Это великий государь, царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной Церкви в нашей Малой России, шестилетних наших молений не презревши, теперь милостивое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислать изволил». Мало того, что не лелеял маниакальную мечту украинофилов о «незалежной и суверенной казацкой державе», так еще называет всю эту территорию «нашей Малой Россией». И это задолго до гадских «русских великодержавных шовинистов».
Для него совершенно очевидно, что именно отсюда, с Киева, с Малой Руси начиналась та Русь, которая потом стала Великой… Потому она и Малая, что изначальная, а вовсе не в целях уничижения, как это мнится нашим измученным комплексом неполноценности национал-шовинистам. В Польше, например, есть регион, именуемый Малой Польшей с тех позиций изначальности.
Нашим украинофилам по нраву название Украина польского происхождения, которое тоже было в ходу, но, естественно, больше со стороны поляков. Как пишет Н. Ульянов, пошло оно тоже от казачества, так как эта надпись на древних картах, не считая карты Боплана «всегда относится к области поселения запорожских казаков» на приграничных территориях русских владений Польши. В частности это так на карте Корнетти 1657 года между «Bassa Volinia» и «Podolia» значится по течению Днепра «Ukraine passa de Cosаchi». То есть остальная территория бывших русских княжеств имела собственные названия. На голландской карте конца 17-го века то же самое место обозначено «Ukraine of t. Land der Cosacken». Вообще, на старинных картах территории с надписью «Украина» появляются впервые в 17 веке.
Вот гетман Сапега сладостно вспоминает: «Было время, когда мы словно на медведя ходили укрощать украинские мятежи; тогда они были в зародыше. Под предводительством какого-нибудь Павлюка; теперь иное дело!» Логика понятна: земля находящаяся у края великой польской католической цивилизации, которая в основном населена русскими крестьянами и горожанами – «неверными», «схизматиками», православным «быдлом». Цитата польского современника о крестьянском войске времен восстания 1648-1654 годов служит лишним подтверждением: «Вся эта сволочь состояла из презренного мужичья, стекавшегося на погибель панов и народа польского». ( по Н. Ульянову) А если вспомнить, что с конца 18 века после раздела Польши под чутким польским руководством украинофильство в России и Галиции набирает все большие обороты, то удивляться ничему не приходиться.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО ИЛИ НА СТРАЖЕ ИНТЕРЕСОВ КАЗАЦКОЙ СТАРШИНЫ
После Пилявской катастрофы для Хмельницкого была открыта дорога на Варшаву. Повсеместная резня панов и ксендзов в Польше вызвала ужас и оцепенение. Народ требовал кончать ляхов. «Но тут выяснилась разница между чаяниями народа и устремлениями казачества. Повторилось, то, что наблюдалось во всех предыдущих восстаниях, руководимых казаками: циничное предательство мужиков во имя специально казачьих интересов» (по Н. Ульянову). Хмельницкий, сам крупный землевладелец, как и вся старшина, пошел против желания русских православных крестьян, жителей Малороссии.
Более того, «он вступил в переговоры с поляками насчет избрания короля, послал на сейм представителей, дал торжественное обещание повиноваться приказам нового главы государства и в самом деле прекратил войну и отступил к Киеву по первому требованию Яна Казимира».
Но холопов ждал другой удар. В своем универсале к дворянам Богдан выражал пожелание, чтобы те «жили с ними (холопами – авт.) в мире и содержали их в своей милости» (Н. Костомаров «Богдан Хмельницкий»). Измена продолжалась и при новом столкновении с Польшей, в 1649 году. Когда крестьянская армия под Зборовом наголову разбила королевское войско, Хмельницкий не допустил пленения короля, но и преклонил перед ним колени и заключил договор, по которому Малороссия по-прежнему оставалась под польской властью, а об отмене крепостного права не было сказано ни слова. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Заветный список реестра увеличивался до 40 тысяч человек, старшина получила право владеть «ранговыми маетностями» и становилась на путь постепенного превращения в «лыцарей».
КАЗАЦКАЯ СТАРШИНА: ОРИЕНТАЦИЯ НА ПОЛЬШУ
«Никакой идеи о «незалежности» не было, а была лишь идея перехода из одного подданства в другое, а именно под руку русского царя. Но жила она в простом народе, непричастном ни к государственной, ни к общественной жизни». Все руководство сосредоточивалось в руках казачьей аристократии. А эта не думала ни о независимости, ни об отделении от Польши. Ее усилия как раз направлялись на то, чтобы удержать Малороссию под Польшей, а крестьян под панами, любой ценой. Себе самой она мечтала получить вожделенное панство, какового некоторые добились уже в 1649 году после Зборовского мира. Богдан и его приспешники, «борцы» против крепостной крепостной неволи, заботники народные, постоянно твердили одно и то же: «Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит – казак своих вольностей, а те, которые не приняты в реестр, должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу». («Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы.» 1954 год) И народ Малороссии усматривал единственный выход в московском подданстве. Многие «снимались целыми селами и поветами и двигались в московские пределы. За каких-то полгода выросла Харьковщина, заселенная теперь сплошь переселенцами из польского государства».
Казакам стало ясно, что это расстраивает все их помещичьи планы, так как народ под Польшей не останется. Симпатии Хмельницкого и компании ясны. А в московское подданство идти боялись – пугала неизвестность казачьих судеб. Что если воспользуется стихийной приязнью к себе южнорусского народа и произведет всеобщее уравнение в правах, не делая разницы между казаком и вчерашним холопом? И это было главным!
Среди старшины гуляла даже идея крымского и турецкого подданства, сулившая полное и бесконтрольное хозяйничанье в крае, но вопреки воле народа идти побоялись. О тайной раде в середине 1653 года одних полковников и высших войсковых чинов И. Выговский рассказывал: «Я гетману (Хмельницкому – авт) и полковникам говорил: кто хочет, тот поддавайся турку, а мы ( еще полковник Жданович – авт) едем служить государю христианскому…» ( там же) Но в 1654 году после Земского собора 1653 года царь дал добро на просьбы Хмельницкого и Малая Россия, всего 10% от нынешней территории Украины, стала частью Московского государства.
В 19 веке Н. Костомаров выяснил, что сам Хмельницкий из-за принятой присяги стал двоеданником. Он нашел две турецкие грамоты Мехмет-Султана к нему, «из которых видно, что гетман… состоял в то же время подданным султана турецкого…, которое он принял еще в 1650 году: «…чтобы вы с увереностью возложили на себя этот кафтан в том смысле, что вы теперь стали нашим верным данником». (Н.Костомаров «Б.Хмельницкий. данник оттоманской Порты», «Вестник Европы, 1878 год) Через полтора года после присяги Москве, султан шлет новую грамоту, из которой видно, что Богдан и не думал порывать с Портой…, но факт нового подданства скрыл, объяснив все дело, как временный союз, вызванный трудными обстоятельствами».
ПРО СТАРШИНСКОЕ ВОРОВСТВО И ПЕРЯСЛАВСКУЮ «КОНСТИТУЦИЮ»
Так дрожали за свое господское положение, что, явившись к присяге, «старшина и гетман потребовали, вдруг, чтобы царь в лице своих послов присягнул им со своей стороны и выдал обнадеживающие грамоты». Даже угрожали сорвать кампанию по приведению к присяге населения Малороссии. «Николи не бывало и впредь не будет, – сказал стольник Бутурлин, – и ему и говорить о том не было пристойно, потому что всякий подданный повинен веру дати своему государю». Употребление слова «подданный» никак не совместимо с самостийнической легендой о формате якобы договора равных сторон. Он же гарантировал: «Мы вам и преж сего сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает… и маетностей ваших отнять государь не велит». (Статейный список посольства В.В Бутурлина, по сборнику документов, 1954 год) И настоял на обращении к царю с челобитьем, которое украинофилам захотелось назвать «конституцией» и «договором».
Такая челобитная была подана и почти все просьбы удовлетворены. Лишь вопрос о жалованье запорожскому войску был отложен до упорядочения общих фискальных дел. Оно должно было идти из налогов с Малороссии в царскую казну. За городами было сохранено Магдебургское право, духовенство сохранило прежние владения и права, остаткам уцелевшей шляхты подтвердили их старинные привилегии. Казаки только приобрели: реестр был увеличен до небывалой цифры – 60 тысяч человек, полного списка которого, хотя бы приблизительно, ни одно царское правительство до самого упразднения гетманства так никогда и не получило. Оно и понятно – на эти мифические тысячи было положено определенное казенное содержание, куда вся старшина запускала руку как в свой карман. И это не говоря уже о том, что абсолютное большинство записавшихся в казаки мужиков по-прежнему продолжали крестьянствовать. Мало того, что казаки из мятежных холопов платили за это гетману – «имали с тех людей, которых писал в реестр, золотых червонцев по 30-ти и по 40-ку и больше. Хто ково больше мог дать, того и в рейстр писал, для того, что никто в холопстве быть по-прежнему не хотел». («Воссоединение Украины с Россией», т.3) Позже эти казаки из холопов вновь угодили в крепостничество, но уже казацкое.
Весь старый уряд сохранен полностью, оставлено право выбирать себе старшину и гетмана с последующим доведением до сведения Москвы. Разрешено также принимать иностранные посольства. Щедрость выше необходимого. То есть, самодержец даровал ту же автономию, что и донским и яицким казакам. Ну и конечно самостийная легенда о «переяславской конституции» и «договоре» не имеют под собой никакого исторического обоснования. Так как произошла безоговорочная присяга народа Малороссии и казачества царю московскому. И все!
НА ПУТИ ПРЕДАТЕЛЬСТВА… В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ
Исходя из всего выше сказанного, совершенно не удивляет тот факт, что сразу же после присяги старшина во главе с Хмельницким начала изменять ей. Дело дошло до того, что они «решились на открытое государственное преступление, нарушив заключенный царем виленский договор с Польшей и вступив в тайное соглашение с шведским королем и семиградским князем Ракочи о разделе Польши». (Д. Баньтыш-Каменский «История Малой россии», т.2) Ракочи было послано 12 тысяч казаков. Главный момент – шведский король Карл Густав не числился в друзьях великого государя русского Алексея Михайловича. «И ты гетман оказал пособие шведскому королю без соизволения великого государя, забыл страх Божий и свою присягу перед святым Евангелием». (по Н. Ульянову) Неуправляемыми своевольниками были, своевольниками и остались.
ГЕТМАНЫ КАК ТУРЕЦКИЕ ПОДДАННЫЕ
Мифу о казаках как защитниках православия также уделим внимание. «Наличие в Сечи большого количества поляков, татар, турок, армян, черкесов, мадьяр и прочих выходцев из неправославных стран не свидетельствует о запорожцах как ревнителях православия. Данные, приведенные П. Кулишом, исключают всякие сомнения на этот счет». Оба Хмельницкие и Петр Дорошенко «признавали себя подданными султана турецкого – главы ислама. С крымскими же татарами, этими «врагами креста Христова», казаки не столько воевали, сколько сотрудничали и вкупе ходили на польские и на московские украины. Адам Кисель, православный шляхтич, писал, что у запорожских казаков «нет никакой веры»… Православный митрополит и основатель киевской духовной академии – Петр Могила – относился к казакам с нескрываемой враждой и презрением, называя их в печати «ребелизантами». ( по Н. Ульянову) То есть мятежниками, бунтовщиками.
Вспомним также приведенную выше цитату архиепископа Филарета, где сии доблестные «защитники православия» в трогательном единении с правоверными мусульманами разграбили православный женский монастырь. Надо полагать, и монашками попутно воспользовались, если те не успели бежать через имеющийся подземный ход.
МАЛОРОССИЯ ДО И ПОСЛЕ
До 1648 года гетманская власть понималась как власть военная, которая распространяется только на войско запорожское. Остальная Малороссия управлялась польской администрацией, которая была изгнана или уничтожена физически. Позже, согласно Зборовскому и Белоцерковскому трактату, ничего не изменилось. После перехода Малороссии под руку русского царя, Алексей Михайлович подтвердил соответствующие польские грамоты и верховной государственно-административной властью в крае считалась отныне власть царская.
Но по факту Малороссией управляла дорвавшаяся до властной кормушки казацкая старшина, которая перенесла сюда всю систему запорожского правления. И «под разными (надуманными –авт) предлогами административный аппарат русского царя попросту не был допущен в Малороссию до самого 18 века. И ответ на вопрос «Почему казаки даже не думали о «суверенных правах» и «национальной независимости»?» (им страшно мучаются украинофилы со своими ущербными воззрениями) кроется в их степной природе добытчиков, неважно каким способом. Эти отвлеченные принципы не имели никакой цены в сравнении с фактической возможностью управлять, чтобы «распоряжаться ее богатствами, расхищать земли, закабалять крестьян. О национальной независимости они даже не думали» прежде всего «по причине крайней опасности этой материи для казачьего благополучия». В независимой Малороссии «казаки никогда бы не смогли превратиться в правящее сословие, тем более сделаться помещиками». ( Н. Ульянов).
Лишь в 1657 году правительство решительно подняло вопрос о введении воевод и взимании налогов. А до того оно поддалось на уговоры Хмельницкого повременить с описью на предмет обложения и с присылкой воевод. И за это время гетман и старшина приобрели необычайный вкус к власти и к собственному обогащению собирали налоги со всех слоев населения в свою пользу. Как результат, Богдан отказался от собственных слов в Переяславле о сборе налогов в пользу великого государя. Тогда он выговорил право собирать их не московским приказным, а местным людям.
Поэтому понятно, что уже при Выговском, который тоже хотел собирать налоги себе в карман, «воеводский вопрос» был причиной всех смут, заполнивших вторую половину 17 века. О воеводах рассказывали небылицы типа запрета ношения сапог и введения лаптей, представляли людьми жестокими, алчными и т.д. Обилие жалоб в это время без ссылок на конкретные факты всегда исходило от старшины чаще в устной форме на радах. Но вот все решающее опровержение: «Ни в московских, ни в малороссийских архивах не найдено делопроизводств и расследований по поводу обид и притеснений, учиненных над малороссами царскими чиновниками, нет указаний на самое возникновение таких документов».
Есть другие документы. Когда в 1667 году воевода каневский князь Волконский не предупредил гетмана Самойловича и начал следствие по факту измены полковника Гурского, то из Москвы получил отставку и выговор: «То ты дуростию своею делаешь негораздо, вступаешься в их права и вольности, забыв наш указ…» Что уж говорить о более мелких чиновниках. А на Глуховской раде 1668 года при избрании в гетманы Д. Многогрешного князь Ромодановский по поводу обвинений служилых людей в поджогах с целью грабежа сказал: «О том великому государю не бывало ни от кого челобитья ни прежде сего, ни в последнее время; если же бы челобитье такое было, против челобитья был бы сыск, а по сыску, смотря по вине, и тем ворам за их воровство и казнь учинена была бы. Знатно, то дело ныне затеяли вы, чтоб воеводам в городах не быть». (Н.Костомаров «Руина», 1879 год) .
Нежинский протопоп Максим Филимонов прямо писал боярину Ртищеву: «Противятся этому некоторые старшие для своей прибыли: возлюбивши власть не хотят от нее отступиться». (С. Соловьев «История России», т.11).
И еще любопытное замечание касательно налогов. В 1658 году стольник Кикин по дороге в Киев выяснил, что казаки систематически не получают жалованья. И он разъяснял, что все поборы с Малороссии идут в гетманскую казну. Собираются и расходуются казацкими властями. Именно эти объяснения вызвали злобную настороженность гетмана Выговского и генерального уряда, тех немногих, кто об этом знал. Новое доказательство низменности целей, с которыми захвачена власть над Южной Русью.
КТО ГРАБИЛ УКРАИНУ
Особо следует остановиться на стенаниях о «грабеже Украины» царским правительством. «До учреждения «Малороссийской коллегии» в 1722 году правительство довольствовалось номинальным пребыванием Малороссии в составе Российского государства». Удивительно ли, «уже в 18 веке малороссийские помещики оказываются гораздо богаче великорусских, как землями, так и деньгами». Стяжательство всех гетманов и старшины, «значного и моцного» казачества не знало границ. И в этих условиях уже при героическом ныне Мазепе генеральная канцелярия обращалась в Москву за деньгами на жалованье охотничьему войску. Позднее Петр Великий говорил: «Можем непостыдно рещи, что никакой народ под солнцем такими свободами и привилегиями и легкостью похвалиться не может, как по нашей царского величества милости, малороссийский, ибо ни пенязя в казну нашу во всем малороссийском краю с них брать мы не повелеваем». Правда все «привилегии», «легкости» и «свободы» достались только казачеству.
А вот цитата из наставления Н.А. Румянцеву при назначении его малороссийским генерал-губернатором в 1764 году: «От сей толь обширной, многолюдной и многими полезными произращениями преизобильной провинции, в казну государственную (чему едва кто поверить может) доходов никаких нет. Сие однакож так подлинно, что напротив того еще отсюда отпускается туда по сороку по восьми тысяч рублей». («Бумаги императрицы Екатерины Второй», 1871 год) Картина красноречива.
КАЗАКИ-КРЕПОСТНИКИ
И последний миф, требующий развенчания, это миф о закрепощении малороссийского крестьянства Екатериной Второй. И кто из самостийников только за это не проклинал как ее лично, так и «москалей» вообще. Особенно умиляет плачь по этому поводу В.В Капниста, сына казачьего полковника. Вот слова Петрика, казачьего аристократа, сбежавшего в Сечь после служебного преступления. По его словам, они «позволили нашему гетману раздавать старшинам маетности, старшины позаписовали себе и детем своим в вечное владение нашу братью, и только что в плуги их не запрягают, а уж как хотят, так и ворочают ими, точно невольниками своими». (С. Соловьев, т.14) Правда, до побега был правой рукой генерального писаря Кочубея и это его устраивало.
Между тем в положение малороссийского крестьянства указ от 3 мая 1783 года не внес никаких изменений. Как хорошо известно, всякий закон или нормативный акт есть всегда реакция на то, что уже происходит в реальности. Вот пункт 8-ой указа, наиболее нас интересующий: «Для известного и верного получения казенных доходов в наместничествах Киевском, Черниговском и Новгород-Северском, и в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков (то есть уже в реальности существуют и крестьяне уже сейчас реально бегут! – автор) и остающихся в селениях обитателей, каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан, кроме отлучившихся до состояния сего нашего указа…» («Полное собр. законов Российской империи, т.21).
Уже из него можно заключить, что крепостничество в Малороссии существовало как факт, а не вводится как нечто новое. На что непременно была бы специальная ссылка в его тексте. И целью указа было распространение на Малороссию административных мер, связанных с фиском и действовавших во всех прочих российских губерниях. Как справедливо заметил Н. Ульянов, «мы видим здесь весь характерный крепостной ландшафт – «помещиков», «поселян», «побеги», доставляющие помещикам «отягощения». То, что поселяне бегут, а не просто уходят, свидетельствует о невозможности легального ухода с места. А это и есть главный признак зависимости.
Уже с момента присоединения к Великой России старшина, «можнейшие из можнейших», самые хищные и пронырливые, «обнаружили в полной мере свою столетнюю мечту учредиться помещиками и занять место изгнанных польских панов. Первые же посланники к Алексею Михайловичу – войсковой судья Самойло Богданов и переяславский полковник Тетеря – били челом в Москве о «привилеях на хартиях золотыми буквами писаных: мы судье, на местечко Имглеев Старый с подданными там будучими и со всеми землями издавна до Имглеева належащими, а мне полковнику на местечко Смелую также с подданными в ней будучими, и со всеми землями к ней належавщими». (по Н. Ульянову) Царь ни в чем не отказывал. Почти каждый видный урядник, с течением времени, обзавелся желанным документом на имение. Из-за боязни негативной реакции крестьян, которые одних помещиков уже раз вырезали, они остались лежать в шкатулках до лучших времен. Но тяга к крепостничеству очевидна.
Реального закрепощения добивались окольным путем. Например, с помощью «ранговых маетностей» – жалованья в виде имения для крупных воинских чинов. Жители такого имения обязывались различными повинностями в пользу владельца урядника. Та же панская вотчина, только не частная. Доставались они «бунчуковому товариству» при генеральном уряде и значковому или «полковому товариству». И о детушках подумали. Значные казаки, численно небольшая сплоченная группа запорожской школы, обеспечивали и их войсковыми вотчинами, приписав к генеральной войсковой канцелярии. Со временем старшина добилась превращения войсковых экономий в частную и наследственную собственность. Выпрашивали также земли, «к диспозиции гетманской надлежащих», которые передавались в личное владение. Вместе с ними и население, зависевшее прежде от войска, переходило в частную собственность.
Но всего этого «лыцарям» было мало и оно не брезговало ни ростовщичеством, ни игрой на народных бедствиях ради завладения крестьянскими «грунтами». Н. Ульянов приводит типичный пример, как отец гетмана Данилы Апостола давал в неурожайный год деньги в долг, «чтоб деток своих голодною смертью не поморити», а потом отнимал у них землю. Полковник Лизогуб содержал шинок, с его помощью опутал долгами мужиков и за эти долги тоже отбирал землю. Беглых малороссийских крестьян по приказу Мазепы ловили уже в 1707 году. В 1739 году генеральная канцелярия запрещает переходы под угрозой смертной казни. Через 18 лет гетман Разумовский своею властью издает другое распоряжение равносильное запрету переходов. Но лучшее свидетельство от сторонников украинофильства. Исследовательница А.Я Ефименко констатирует, что весь процесс закрепощения крестьян «совершился чисто фактическим, а не юридическим путем, без всякого, по крайней мере, непосредственного вмешательства государственной власти» (по Н. Ульянову).
Как-то автору попалась на глаза статья под названием «Переяславская рада: миф или реальность?» Ответ один: несомненно, реальность и, несомненно, благо. И еще одно несомненно – в воссоединении единоверного русского православного народа нет ровным счетом никакой заслуги ни Хмельницкого, ни казацкой старшины, значных, «моцных» казаков. Скорее уж это случилось вопреки их воле. И сегодня наблюдается то же самое: явное различие в интересах галицизированного руководства нынешней Украины, явно не совпадающими с реальными государственными, и народа ее незападной части, исторически тяготеющего к России. Остается только высказать надежду, что когда-нибудь и его мнение будет учтено. Ну, а пока Украиной правит «новая казацкая старшина» с теми же выраженными хищническими устремлениями и нивелированной моралью тем более национал-шовинистской направленности. И 400-летний юбилей Перяславской рады, пожалуй, вообще будет забыт.
Геращенко Георгий
«Русский мир» №25, 18.03.2009
ПОИЩЕМ УКРАИНЦЕВ…
Обратимся к цитатам и развенчаем еще один украинофильский миф. Гетман Сапега о том же времени говорит: «Против нас не шайка своевольников, а великая сила целой Руси. Весь народ русский из сел, деревень, местечек, городов, связанный узами веры и крови с казаками, грозит искоренить шляхетское племя и снести с лица земли Речь Посполитую». Незадача, однако. Не видит он украинцев в Червонной Руси, находящейся под властью Польши. А вот слова Богдана Хмельницкого из речи на Перяславской Раде: «Вот уже 6 лет живем мы без государя, в беспрестанных бронях и кровопролитиях с гонителями и врагами нашими, хотящими искоренить Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось больше на земле нашей…» А в конце 1648 года, будучи в подпитии, он сказал следующее: «Я теперь единовладный самодержец русский». А это уж совсем нехорошо: оказывается, мифические украинцы боролись зато, чтобы носить «имя русское». И еще неприятность: клятвопреступник Выговский, которого приписывают к борцам за «незалежность», после своего Гадячского предательства получил в Польше титул «гетман русский и сенатор польский». А это уже поддых. Присовокупим и цитату главных украинофильских учителей. На помянутой выше Гадячской Раде в сентябре 1658 года польский посол Беневский говорил казакам: «Что приманило народ русский под ярмо московское? Вера? Неправда: у вас вера греческая, а у москалей вера московская!» ( Н. Костомаров «Гетманство Выговского») Оставим злобность и лживость высказывания о вере на его совести, но украинского народа в Польше не нашел и Беневский.
А как же называлась та территория, которая воссоединялась с Русским царством. Продолжим цитировать речь Хмельницкого: «Это великий государь, царь христианский, сжалившись над нестерпимым озлоблением православной Церкви в нашей Малой России, шестилетних наших молений не презревши, теперь милостивое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислать изволил». Мало того, что не лелеял маниакальную мечту украинофилов о «незалежной и суверенной казацкой державе», так еще называет всю эту территорию «нашей Малой Россией». И это задолго до гадских «русских великодержавных шовинистов».
Для него совершенно очевидно, что именно отсюда, с Киева, с Малой Руси начиналась та Русь, которая потом стала Великой… Потому она и Малая, что изначальная, а вовсе не в целях уничижения, как это мнится нашим измученным комплексом неполноценности национал-шовинистам. В Польше, например, есть регион, именуемый Малой Польшей с тех позиций изначальности.
Нашим украинофилам по нраву название Украина польского происхождения, которое тоже было в ходу, но, естественно, больше со стороны поляков. Как пишет Н. Ульянов, пошло оно тоже от казачества, так как эта надпись на древних картах, не считая карты Боплана «всегда относится к области поселения запорожских казаков» на приграничных территориях русских владений Польши. В частности это так на карте Корнетти 1657 года между «Bassa Volinia» и «Podolia» значится по течению Днепра «Ukraine passa de Cosаchi». То есть остальная территория бывших русских княжеств имела собственные названия. На голландской карте конца 17-го века то же самое место обозначено «Ukraine of t. Land der Cosacken». Вообще, на старинных картах территории с надписью «Украина» появляются впервые в 17 веке.
Вот гетман Сапега сладостно вспоминает: «Было время, когда мы словно на медведя ходили укрощать украинские мятежи; тогда они были в зародыше. Под предводительством какого-нибудь Павлюка; теперь иное дело!» Логика понятна: земля находящаяся у края великой польской католической цивилизации, которая в основном населена русскими крестьянами и горожанами – «неверными», «схизматиками», православным «быдлом». Цитата польского современника о крестьянском войске времен восстания 1648-1654 годов служит лишним подтверждением: «Вся эта сволочь состояла из презренного мужичья, стекавшегося на погибель панов и народа польского». ( по Н. Ульянову) А если вспомнить, что с конца 18 века после раздела Польши под чутким польским руководством украинофильство в России и Галиции набирает все большие обороты, то удивляться ничему не приходиться.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО ИЛИ НА СТРАЖЕ ИНТЕРЕСОВ КАЗАЦКОЙ СТАРШИНЫ
После Пилявской катастрофы для Хмельницкого была открыта дорога на Варшаву. Повсеместная резня панов и ксендзов в Польше вызвала ужас и оцепенение. Народ требовал кончать ляхов. «Но тут выяснилась разница между чаяниями народа и устремлениями казачества. Повторилось, то, что наблюдалось во всех предыдущих восстаниях, руководимых казаками: циничное предательство мужиков во имя специально казачьих интересов» (по Н. Ульянову). Хмельницкий, сам крупный землевладелец, как и вся старшина, пошел против желания русских православных крестьян, жителей Малороссии.
Более того, «он вступил в переговоры с поляками насчет избрания короля, послал на сейм представителей, дал торжественное обещание повиноваться приказам нового главы государства и в самом деле прекратил войну и отступил к Киеву по первому требованию Яна Казимира».
Но холопов ждал другой удар. В своем универсале к дворянам Богдан выражал пожелание, чтобы те «жили с ними (холопами – авт.) в мире и содержали их в своей милости» (Н. Костомаров «Богдан Хмельницкий»). Измена продолжалась и при новом столкновении с Польшей, в 1649 году. Когда крестьянская армия под Зборовом наголову разбила королевское войско, Хмельницкий не допустил пленения короля, но и преклонил перед ним колени и заключил договор, по которому Малороссия по-прежнему оставалась под польской властью, а об отмене крепостного права не было сказано ни слова. Зато казачество возносилось на небывалую высоту. Заветный список реестра увеличивался до 40 тысяч человек, старшина получила право владеть «ранговыми маетностями» и становилась на путь постепенного превращения в «лыцарей».
КАЗАЦКАЯ СТАРШИНА: ОРИЕНТАЦИЯ НА ПОЛЬШУ
«Никакой идеи о «незалежности» не было, а была лишь идея перехода из одного подданства в другое, а именно под руку русского царя. Но жила она в простом народе, непричастном ни к государственной, ни к общественной жизни». Все руководство сосредоточивалось в руках казачьей аристократии. А эта не думала ни о независимости, ни об отделении от Польши. Ее усилия как раз направлялись на то, чтобы удержать Малороссию под Польшей, а крестьян под панами, любой ценой. Себе самой она мечтала получить вожделенное панство, какового некоторые добились уже в 1649 году после Зборовского мира. Богдан и его приспешники, «борцы» против крепостной крепостной неволи, заботники народные, постоянно твердили одно и то же: «Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит – казак своих вольностей, а те, которые не приняты в реестр, должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу». («Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы.» 1954 год) И народ Малороссии усматривал единственный выход в московском подданстве. Многие «снимались целыми селами и поветами и двигались в московские пределы. За каких-то полгода выросла Харьковщина, заселенная теперь сплошь переселенцами из польского государства».
Казакам стало ясно, что это расстраивает все их помещичьи планы, так как народ под Польшей не останется. Симпатии Хмельницкого и компании ясны. А в московское подданство идти боялись – пугала неизвестность казачьих судеб. Что если воспользуется стихийной приязнью к себе южнорусского народа и произведет всеобщее уравнение в правах, не делая разницы между казаком и вчерашним холопом? И это было главным!
Среди старшины гуляла даже идея крымского и турецкого подданства, сулившая полное и бесконтрольное хозяйничанье в крае, но вопреки воле народа идти побоялись. О тайной раде в середине 1653 года одних полковников и высших войсковых чинов И. Выговский рассказывал: «Я гетману (Хмельницкому – авт) и полковникам говорил: кто хочет, тот поддавайся турку, а мы ( еще полковник Жданович – авт) едем служить государю христианскому…» ( там же) Но в 1654 году после Земского собора 1653 года царь дал добро на просьбы Хмельницкого и Малая Россия, всего 10% от нынешней территории Украины, стала частью Московского государства.
В 19 веке Н. Костомаров выяснил, что сам Хмельницкий из-за принятой присяги стал двоеданником. Он нашел две турецкие грамоты Мехмет-Султана к нему, «из которых видно, что гетман… состоял в то же время подданным султана турецкого…, которое он принял еще в 1650 году: «…чтобы вы с увереностью возложили на себя этот кафтан в том смысле, что вы теперь стали нашим верным данником». (Н.Костомаров «Б.Хмельницкий. данник оттоманской Порты», «Вестник Европы, 1878 год) Через полтора года после присяги Москве, султан шлет новую грамоту, из которой видно, что Богдан и не думал порывать с Портой…, но факт нового подданства скрыл, объяснив все дело, как временный союз, вызванный трудными обстоятельствами».
ПРО СТАРШИНСКОЕ ВОРОВСТВО И ПЕРЯСЛАВСКУЮ «КОНСТИТУЦИЮ»
Так дрожали за свое господское положение, что, явившись к присяге, «старшина и гетман потребовали, вдруг, чтобы царь в лице своих послов присягнул им со своей стороны и выдал обнадеживающие грамоты». Даже угрожали сорвать кампанию по приведению к присяге населения Малороссии. «Николи не бывало и впредь не будет, – сказал стольник Бутурлин, – и ему и говорить о том не было пристойно, потому что всякий подданный повинен веру дати своему государю». Употребление слова «подданный» никак не совместимо с самостийнической легендой о формате якобы договора равных сторон. Он же гарантировал: «Мы вам и преж сего сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает… и маетностей ваших отнять государь не велит». (Статейный список посольства В.В Бутурлина, по сборнику документов, 1954 год) И настоял на обращении к царю с челобитьем, которое украинофилам захотелось назвать «конституцией» и «договором».
Такая челобитная была подана и почти все просьбы удовлетворены. Лишь вопрос о жалованье запорожскому войску был отложен до упорядочения общих фискальных дел. Оно должно было идти из налогов с Малороссии в царскую казну. За городами было сохранено Магдебургское право, духовенство сохранило прежние владения и права, остаткам уцелевшей шляхты подтвердили их старинные привилегии. Казаки только приобрели: реестр был увеличен до небывалой цифры – 60 тысяч человек, полного списка которого, хотя бы приблизительно, ни одно царское правительство до самого упразднения гетманства так никогда и не получило. Оно и понятно – на эти мифические тысячи было положено определенное казенное содержание, куда вся старшина запускала руку как в свой карман. И это не говоря уже о том, что абсолютное большинство записавшихся в казаки мужиков по-прежнему продолжали крестьянствовать. Мало того, что казаки из мятежных холопов платили за это гетману – «имали с тех людей, которых писал в реестр, золотых червонцев по 30-ти и по 40-ку и больше. Хто ково больше мог дать, того и в рейстр писал, для того, что никто в холопстве быть по-прежнему не хотел». («Воссоединение Украины с Россией», т.3) Позже эти казаки из холопов вновь угодили в крепостничество, но уже казацкое.
Весь старый уряд сохранен полностью, оставлено право выбирать себе старшину и гетмана с последующим доведением до сведения Москвы. Разрешено также принимать иностранные посольства. Щедрость выше необходимого. То есть, самодержец даровал ту же автономию, что и донским и яицким казакам. Ну и конечно самостийная легенда о «переяславской конституции» и «договоре» не имеют под собой никакого исторического обоснования. Так как произошла безоговорочная присяга народа Малороссии и казачества царю московскому. И все!
НА ПУТИ ПРЕДАТЕЛЬСТВА… В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ
Исходя из всего выше сказанного, совершенно не удивляет тот факт, что сразу же после присяги старшина во главе с Хмельницким начала изменять ей. Дело дошло до того, что они «решились на открытое государственное преступление, нарушив заключенный царем виленский договор с Польшей и вступив в тайное соглашение с шведским королем и семиградским князем Ракочи о разделе Польши». (Д. Баньтыш-Каменский «История Малой россии», т.2) Ракочи было послано 12 тысяч казаков. Главный момент – шведский король Карл Густав не числился в друзьях великого государя русского Алексея Михайловича. «И ты гетман оказал пособие шведскому королю без соизволения великого государя, забыл страх Божий и свою присягу перед святым Евангелием». (по Н. Ульянову) Неуправляемыми своевольниками были, своевольниками и остались.
ГЕТМАНЫ КАК ТУРЕЦКИЕ ПОДДАННЫЕ
Мифу о казаках как защитниках православия также уделим внимание. «Наличие в Сечи большого количества поляков, татар, турок, армян, черкесов, мадьяр и прочих выходцев из неправославных стран не свидетельствует о запорожцах как ревнителях православия. Данные, приведенные П. Кулишом, исключают всякие сомнения на этот счет». Оба Хмельницкие и Петр Дорошенко «признавали себя подданными султана турецкого – главы ислама. С крымскими же татарами, этими «врагами креста Христова», казаки не столько воевали, сколько сотрудничали и вкупе ходили на польские и на московские украины. Адам Кисель, православный шляхтич, писал, что у запорожских казаков «нет никакой веры»… Православный митрополит и основатель киевской духовной академии – Петр Могила – относился к казакам с нескрываемой враждой и презрением, называя их в печати «ребелизантами». ( по Н. Ульянову) То есть мятежниками, бунтовщиками.
Вспомним также приведенную выше цитату архиепископа Филарета, где сии доблестные «защитники православия» в трогательном единении с правоверными мусульманами разграбили православный женский монастырь. Надо полагать, и монашками попутно воспользовались, если те не успели бежать через имеющийся подземный ход.
МАЛОРОССИЯ ДО И ПОСЛЕ
До 1648 года гетманская власть понималась как власть военная, которая распространяется только на войско запорожское. Остальная Малороссия управлялась польской администрацией, которая была изгнана или уничтожена физически. Позже, согласно Зборовскому и Белоцерковскому трактату, ничего не изменилось. После перехода Малороссии под руку русского царя, Алексей Михайлович подтвердил соответствующие польские грамоты и верховной государственно-административной властью в крае считалась отныне власть царская.
Но по факту Малороссией управляла дорвавшаяся до властной кормушки казацкая старшина, которая перенесла сюда всю систему запорожского правления. И «под разными (надуманными –авт) предлогами административный аппарат русского царя попросту не был допущен в Малороссию до самого 18 века. И ответ на вопрос «Почему казаки даже не думали о «суверенных правах» и «национальной независимости»?» (им страшно мучаются украинофилы со своими ущербными воззрениями) кроется в их степной природе добытчиков, неважно каким способом. Эти отвлеченные принципы не имели никакой цены в сравнении с фактической возможностью управлять, чтобы «распоряжаться ее богатствами, расхищать земли, закабалять крестьян. О национальной независимости они даже не думали» прежде всего «по причине крайней опасности этой материи для казачьего благополучия». В независимой Малороссии «казаки никогда бы не смогли превратиться в правящее сословие, тем более сделаться помещиками». ( Н. Ульянов).
Лишь в 1657 году правительство решительно подняло вопрос о введении воевод и взимании налогов. А до того оно поддалось на уговоры Хмельницкого повременить с описью на предмет обложения и с присылкой воевод. И за это время гетман и старшина приобрели необычайный вкус к власти и к собственному обогащению собирали налоги со всех слоев населения в свою пользу. Как результат, Богдан отказался от собственных слов в Переяславле о сборе налогов в пользу великого государя. Тогда он выговорил право собирать их не московским приказным, а местным людям.
Поэтому понятно, что уже при Выговском, который тоже хотел собирать налоги себе в карман, «воеводский вопрос» был причиной всех смут, заполнивших вторую половину 17 века. О воеводах рассказывали небылицы типа запрета ношения сапог и введения лаптей, представляли людьми жестокими, алчными и т.д. Обилие жалоб в это время без ссылок на конкретные факты всегда исходило от старшины чаще в устной форме на радах. Но вот все решающее опровержение: «Ни в московских, ни в малороссийских архивах не найдено делопроизводств и расследований по поводу обид и притеснений, учиненных над малороссами царскими чиновниками, нет указаний на самое возникновение таких документов».
Есть другие документы. Когда в 1667 году воевода каневский князь Волконский не предупредил гетмана Самойловича и начал следствие по факту измены полковника Гурского, то из Москвы получил отставку и выговор: «То ты дуростию своею делаешь негораздо, вступаешься в их права и вольности, забыв наш указ…» Что уж говорить о более мелких чиновниках. А на Глуховской раде 1668 года при избрании в гетманы Д. Многогрешного князь Ромодановский по поводу обвинений служилых людей в поджогах с целью грабежа сказал: «О том великому государю не бывало ни от кого челобитья ни прежде сего, ни в последнее время; если же бы челобитье такое было, против челобитья был бы сыск, а по сыску, смотря по вине, и тем ворам за их воровство и казнь учинена была бы. Знатно, то дело ныне затеяли вы, чтоб воеводам в городах не быть». (Н.Костомаров «Руина», 1879 год) .
Нежинский протопоп Максим Филимонов прямо писал боярину Ртищеву: «Противятся этому некоторые старшие для своей прибыли: возлюбивши власть не хотят от нее отступиться». (С. Соловьев «История России», т.11).
И еще любопытное замечание касательно налогов. В 1658 году стольник Кикин по дороге в Киев выяснил, что казаки систематически не получают жалованья. И он разъяснял, что все поборы с Малороссии идут в гетманскую казну. Собираются и расходуются казацкими властями. Именно эти объяснения вызвали злобную настороженность гетмана Выговского и генерального уряда, тех немногих, кто об этом знал. Новое доказательство низменности целей, с которыми захвачена власть над Южной Русью.
КТО ГРАБИЛ УКРАИНУ
Особо следует остановиться на стенаниях о «грабеже Украины» царским правительством. «До учреждения «Малороссийской коллегии» в 1722 году правительство довольствовалось номинальным пребыванием Малороссии в составе Российского государства». Удивительно ли, «уже в 18 веке малороссийские помещики оказываются гораздо богаче великорусских, как землями, так и деньгами». Стяжательство всех гетманов и старшины, «значного и моцного» казачества не знало границ. И в этих условиях уже при героическом ныне Мазепе генеральная канцелярия обращалась в Москву за деньгами на жалованье охотничьему войску. Позднее Петр Великий говорил: «Можем непостыдно рещи, что никакой народ под солнцем такими свободами и привилегиями и легкостью похвалиться не может, как по нашей царского величества милости, малороссийский, ибо ни пенязя в казну нашу во всем малороссийском краю с них брать мы не повелеваем». Правда все «привилегии», «легкости» и «свободы» достались только казачеству.
А вот цитата из наставления Н.А. Румянцеву при назначении его малороссийским генерал-губернатором в 1764 году: «От сей толь обширной, многолюдной и многими полезными произращениями преизобильной провинции, в казну государственную (чему едва кто поверить может) доходов никаких нет. Сие однакож так подлинно, что напротив того еще отсюда отпускается туда по сороку по восьми тысяч рублей». («Бумаги императрицы Екатерины Второй», 1871 год) Картина красноречива.
КАЗАКИ-КРЕПОСТНИКИ
И последний миф, требующий развенчания, это миф о закрепощении малороссийского крестьянства Екатериной Второй. И кто из самостийников только за это не проклинал как ее лично, так и «москалей» вообще. Особенно умиляет плачь по этому поводу В.В Капниста, сына казачьего полковника. Вот слова Петрика, казачьего аристократа, сбежавшего в Сечь после служебного преступления. По его словам, они «позволили нашему гетману раздавать старшинам маетности, старшины позаписовали себе и детем своим в вечное владение нашу братью, и только что в плуги их не запрягают, а уж как хотят, так и ворочают ими, точно невольниками своими». (С. Соловьев, т.14) Правда, до побега был правой рукой генерального писаря Кочубея и это его устраивало.
Между тем в положение малороссийского крестьянства указ от 3 мая 1783 года не внес никаких изменений. Как хорошо известно, всякий закон или нормативный акт есть всегда реакция на то, что уже происходит в реальности. Вот пункт 8-ой указа, наиболее нас интересующий: «Для известного и верного получения казенных доходов в наместничествах Киевском, Черниговском и Новгород-Северском, и в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков (то есть уже в реальности существуют и крестьяне уже сейчас реально бегут! – автор) и остающихся в селениях обитателей, каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан, кроме отлучившихся до состояния сего нашего указа…» («Полное собр. законов Российской империи, т.21).
Уже из него можно заключить, что крепостничество в Малороссии существовало как факт, а не вводится как нечто новое. На что непременно была бы специальная ссылка в его тексте. И целью указа было распространение на Малороссию административных мер, связанных с фиском и действовавших во всех прочих российских губерниях. Как справедливо заметил Н. Ульянов, «мы видим здесь весь характерный крепостной ландшафт – «помещиков», «поселян», «побеги», доставляющие помещикам «отягощения». То, что поселяне бегут, а не просто уходят, свидетельствует о невозможности легального ухода с места. А это и есть главный признак зависимости.
Уже с момента присоединения к Великой России старшина, «можнейшие из можнейших», самые хищные и пронырливые, «обнаружили в полной мере свою столетнюю мечту учредиться помещиками и занять место изгнанных польских панов. Первые же посланники к Алексею Михайловичу – войсковой судья Самойло Богданов и переяславский полковник Тетеря – били челом в Москве о «привилеях на хартиях золотыми буквами писаных: мы судье, на местечко Имглеев Старый с подданными там будучими и со всеми землями издавна до Имглеева належащими, а мне полковнику на местечко Смелую также с подданными в ней будучими, и со всеми землями к ней належавщими». (по Н. Ульянову) Царь ни в чем не отказывал. Почти каждый видный урядник, с течением времени, обзавелся желанным документом на имение. Из-за боязни негативной реакции крестьян, которые одних помещиков уже раз вырезали, они остались лежать в шкатулках до лучших времен. Но тяга к крепостничеству очевидна.
Реального закрепощения добивались окольным путем. Например, с помощью «ранговых маетностей» – жалованья в виде имения для крупных воинских чинов. Жители такого имения обязывались различными повинностями в пользу владельца урядника. Та же панская вотчина, только не частная. Доставались они «бунчуковому товариству» при генеральном уряде и значковому или «полковому товариству». И о детушках подумали. Значные казаки, численно небольшая сплоченная группа запорожской школы, обеспечивали и их войсковыми вотчинами, приписав к генеральной войсковой канцелярии. Со временем старшина добилась превращения войсковых экономий в частную и наследственную собственность. Выпрашивали также земли, «к диспозиции гетманской надлежащих», которые передавались в личное владение. Вместе с ними и население, зависевшее прежде от войска, переходило в частную собственность.
Но всего этого «лыцарям» было мало и оно не брезговало ни ростовщичеством, ни игрой на народных бедствиях ради завладения крестьянскими «грунтами». Н. Ульянов приводит типичный пример, как отец гетмана Данилы Апостола давал в неурожайный год деньги в долг, «чтоб деток своих голодною смертью не поморити», а потом отнимал у них землю. Полковник Лизогуб содержал шинок, с его помощью опутал долгами мужиков и за эти долги тоже отбирал землю. Беглых малороссийских крестьян по приказу Мазепы ловили уже в 1707 году. В 1739 году генеральная канцелярия запрещает переходы под угрозой смертной казни. Через 18 лет гетман Разумовский своею властью издает другое распоряжение равносильное запрету переходов. Но лучшее свидетельство от сторонников украинофильства. Исследовательница А.Я Ефименко констатирует, что весь процесс закрепощения крестьян «совершился чисто фактическим, а не юридическим путем, без всякого, по крайней мере, непосредственного вмешательства государственной власти» (по Н. Ульянову).
Как-то автору попалась на глаза статья под названием «Переяславская рада: миф или реальность?» Ответ один: несомненно, реальность и, несомненно, благо. И еще одно несомненно – в воссоединении единоверного русского православного народа нет ровным счетом никакой заслуги ни Хмельницкого, ни казацкой старшины, значных, «моцных» казаков. Скорее уж это случилось вопреки их воле. И сегодня наблюдается то же самое: явное различие в интересах галицизированного руководства нынешней Украины, явно не совпадающими с реальными государственными, и народа ее незападной части, исторически тяготеющего к России. Остается только высказать надежду, что когда-нибудь и его мнение будет учтено. Ну, а пока Украиной правит «новая казацкая старшина» с теми же выраженными хищническими устремлениями и нивелированной моралью тем более национал-шовинистской направленности. И 400-летний юбилей Перяславской рады, пожалуй, вообще будет забыт.
Геращенко Георгий
«Русский мир» №25, 18.03.2009
Добавить комментарий:
