Родные мои, был у меня в жизни самый счастливый день. Вот послушайте.

Пригнали как-то к нам в лагеря девчонок. Все они молодые-молодые, наверное, и двадцати им не было. Их «бендеровками» называли. Не знаю, что такое «бендеровки»? Знаю только, были они с Украины, хохлушки. Среди них одна красавица — коса у ней до пят, и лет ей от силы шестнадцать. И вот она-то так ревит, так плачет… «Как же горько ей, — думаю, — девочке этой, что так убивается она, так плачет».

Подошел ближе, спрашиваю… А собралось тут заключенных человек двести, и наших лагерных, и тех, что вместе с этапом. «А отчего девушка-то так ревит?»

Кто-то мне отвечает, из ихних же, вновь прибывших:

«Трое суток ехали, нам хлеба дорогой не давали, какой-то у них перерасход был. Вот приехали, нам за всё сразу и уплатили, хлеб выдали. А она поберегла, не ела — день, что ли, какой постный был у нее. А паек-то этот, который за три дня — и украли, выхватили как-то у нее. Вот трое суток она и не ела, теперь поделились бы с нею, но и у нас хлеба нету, уже всё съели».

А у меня в бараке была заначка — не заначка, а паек на сегодняшний день — буханка хлеба! Бегом я в барак… Я получал восемьсот граммов хлеба как рабочий. Какой хлеб, сами понимаете, но всё же хлеб. Беру и бегом назад.

Несу этот хлеб девочке и даю, а она мне: «Hi , не треба! Я честi своеi за хлiб не продаю!» И хлеб-то не взяла, батюшки! Милые мои, родные! Да Господи! Не знаю, какая честь такая, что человек за нее умереть готов? До того и не знал, а в тот день узнал, что это девичьей честью называется!

Сунул я этот кусок ей под мышку и бегом за зону, в лес! В кусты забрался, встал на коленки… и такие были слезы у меня радостные, нет, не горькие. А думаю, Господь и скажет:
— Голоден был, а ты, Павлуха, накормил Меня.
— Когда, Господи?
— Да вот тую девку-то бендеровку. То ты Меня накормил!
Вот это был и есть самый счастливый день в моей жизни, а прожил я уж немало.


Отец Павел был удивительно веселым человеком. Его знали как человека острого на язык, ироничного к себе и своим духовным подвигам. В каком-то смысле архимандрит Павел Груздев юродствовал.
Девичья честь: geosts