– Марат, когда вы приняли решение стать членом Общественной палаты, это было воспринято неоднозначно, я помню вы тогда рассказывали, что у вас есть конкретные дела, а ОП – удобный инструмент, чтобы их реализовать. Как вы сами оцениваете свои достижения? Насколько удалось?

– Ну, я бы так сказал: удалось процентов на тридцать. То есть, может быть, больше, но, когда я туда шел, я не представлял себе масштаба той засады, которая у нас случилась с памятниками архитектуры. В этом направлении  я отработал по полной программе: мы приостановили реализацию генплана Москвы лужковского и 57 зданий отбили у девелоперов. Мой помощник готовит отчет, что конкретно мы смогли сделать, такой список зданий спасенных... Остановили строительство депозитария на Боровицкой.

Ну вот мое личное приобретение, которое я сделал, благодаря работе в Общественной Палате – я нажил себе много личных врагов, и когда был спор по усадьбе Архангельское, и с Малым Козихинским переулком, и Михалковым.

Что касается концепции новой культурной политики, над которой я работал. Общественная палата мне тут очень помогла, с помощью статуса ее члена я мог собирать информацию по регионам. Министерство культуры не обладает всей информацией региональной, но мы могли обращаться к представителям региональных палат и они помогали. Значит, до 20 января будет готов документ, рабочая версия Новой культурной политики. И это тоже важное направление работы.

Третье направление моей работы: я был членом комитета по СМИ. Так получилось, что как член комитета по СМИ я почти не смог участвовать в работе комитета из-за нехватки времени. И здесь мне можно поставить жирный минус.

Ну, все это взаимодействие с общественной палатой было омрачено очень сильно тем, что когда у меня был конфликт с Лужковым, то руководство Общественной палаты встало на его сторону. Начались непонятные телодвижения, были подписаны письма против меня.

Когда была ситуация с Олегом Кашиным, и я написал, что подозреваю Якеменко, появился в Общественной палате, я даже не знал, что такое у нас вообще есть – комитет по нравственности. Он осудил меня.

Общественная Палата, вообще – это такой орган, который наполовину только общественный. И там, где была эта половина, мне удавалось работать. Но надо понимать, что Общественная Палата – это часть властной машины, которая у нас строится, и она, конечно, не совсем свободна.

– Вас осуждали, когда вы пошли в Общественную Палату. Как вам кажется, по итогам вашего членства в ней, ваша репутация пострадала?

– Я не сделал за время своей работы чего-то, от чего могла бы пострадать моя репутация. Но вы поймите, я же никогда не был оппозиционером, я никогда не говорил, что нельзя сотрудничать с властью. Я был человеком, который говорил: давайте делать правильные вещи в тех обстоятельствах, которые предлагает нам жизнь. Если вы считали, что я оппозиционер, который пошел во властный институт, то вы ошибались. И я получил огромную поддержку от людей и организаций, которые борются за сохранение памятников архитектурного наследия не только в Москве, по всей России есть такие организации.

– Марат, вы так много работали в Общественной Палате, почему вас не включили в нее снова?

– Мне очевидно, что не включили из-за ситуации с Якеменко и судом, из-за ситуации с Олегом Кашиным. Ведь именно тогда совет Общественной палаты начал меня осуждать, писал заявления. И член Общественной палаты Ирина Плещева тогда на заседании сказала: «Если вы не хотите, чтобы вас избивали, не надо писать» (цитата неточная, но смысл этот). Это был тот момент, когда я начал стесняться, что являюсь членом ОП, это был постыдный момент.

– А кто принимает решение, кого включать в Общественную Палату, а кого нет?

– Ну, понятно, что это президент не сам делает, ему готовят списки. Но это должно быть неважно нам с вами. Потому что если ты идешь в Общественную палату со своими целями, то не надо об этом заботиться, надо решать свои задачи. Конечно, в целом, после того что произошло у нас в политике, нам легче всего сказать, что не нужно ничего делать. Потому что есть глобальные проблемы в политике, мы не можем их решить, и можно просто сказать: все равно я ничего не добьюсь. Но ведь есть и локальные проблемы, от того, что они локальны, они не менее важны. И вот локальные проблемы как раз куда проще решать, имея статус члена Общественной палаты, имея возможность обращения в прокуратуру. Общественная палата – это площадка, насколько ты будешь эффективен, зависит от тебя.

– Марат, вы заговорили о политических изменениях, которые нас ждут. А как вам кажется, вы лично сможете продолжить то дело, которым занимаетесь, при Путине? Как он корректирует ваши планы?

– Медведев нас всех подвел, я бы так сказал, в том смысле, что волна такого уничижения Медведева – это мы сами себя уничижаем, что во что-то поверили, хотя это говорилось, что будет так, как случилось, но мы верили. Теперь его времени пришел конец, и мы набросились на Медведева за то, что он разрушил нашу мечту о президенте и модернизации.

Я когда занимался пермским проектом и приглашал музыкантов, они мне говорили, что не приедут в Россию, потому что у нас сажают людей, нет свободы слова, а мы молчим, ничего не делаем, на улицу не выходим. А потом я им рассказал про Пермь, и они согласились, потому что губернатор – демократ, потому что есть свободные СМИ в Перми. И это такая модель, когда в несвободной системе есть один свободный анклав, место, в котором есть творческая атмосфера и которому по неизвестным причинам позволено больше, чем всем остальным, гораздо больше. Примерно как статус «Эха Москвы» среди остальных СМИ.

И если при Медведеве моя цель была в том, чтобы транслировать опыт Перми на другие регионы, то теперь я буду просто стараться хотя бы сохранить этот исключительный статус Перми, которой позволено больше.