Оригинал взят у shusharin@lj в Текст, который негде публиковать

Массовая культура зародилась как реакция на тоталитаризм, поставив коммерцию выше идеологии. Она внеидеологична по своей природе. Российский опыт последнего десятилетия потому и может быть назвать неототалитарным, что власть, разрушая общество и государство по тоталитарным образцам, делает это, не навязывая никаких идеологических схем, но ситуативно прибегая к услугам деятелей массовой культуры. Формальных признаков принадлежности к привластному истеблишменту нет. Можно попытаться, конечно, считать придворными культуртрегерами членов и сторонников «Единой России», но это неточно.

Тут другое – некая система личных связей и предпочтений, культурных совпадений, психологических совместимостей, которая порой разводит деятелей культуры на разные полюса Собственно, и в советские времена так было – сердца Твардовского и Кочетова одинаково взволнованно бились о партбилеты, а сказать, кто ближе идеологическому истеблишменту – Эренбург или Софронов – было порой невозможно. Так и сейчас: есть Пионерские чтения, существующие под не всегда незримым покровительством Суркова, и есть Говорухин во главе путинского предвыборного штаба, не говоря уже о попсовых завсегдатаях парадных концертов, официальных чекистских летописцах, клерикально-националистических деятелях.

Широк культурный фронт нынешней власти – от Гельмана до Церетели. И все это – мейнстрим. А ведь есть и другая часть мейнстрима, другая составляющая масскульта – те, кто к власти особенно не приближается. И таких большинство, именно они и являются представителями массовой культуры в строгом смысле слова. И их политическая позиция по отношению к идущим ныне процессам, сути которых они, как правило, не понимают, формируется и опасением за свой статус, и более высокими мотивами.

Все то, что является оболочкой, шелухой, тягостными условностями для внутренней партии, - все эти выборы да парламенты - остается ценностью и некой гарантией статуса для мейнстримных писателей Быкова и Акунина, для лауреата премии правительства России Сергея Пархоменко, для изрядного числа лояльнейших телевизионных деятелей, светских львиц и хроникеров. Раз так можно с парламентом, то можно и с ними, но не это, не это главное. Из прагматических соображений за демократические ценности не борются. Это делают лишь люди, идентифицирующие себя с ними.

И потому при внешней гламурности протеста, при том, что митинги перерождаются в концерты по заявкам и в Пионерские чтения на проспекте Сахарова, все это не фарс, не глянцевые страдания, по определению лишенные внутреннего конфликта, что и составляет существо гламура. Хотя многим протестующим – люди слабы, и грех их осуждать– очень хотелось бы, чтобы не влекло все это «полной гибели всерьез». А может повлечь.

«Рассерженный городской класс», появление которого приветствовал Сурков, чья тень витает над всей этой суетой, еще не понимает, но чувствует, что в новой политической системе ему может и не найтись места. Сурков, судя по всему, планирует обрести в этом классе не то чтобы опору, партию, но некий политический капитал – точно. Он надеется сторговаться с новой системой, потому и не особенно заинтересован в полном усекновении парламента. Какое-нибудь «большое правительство» создать, столь же никчемное, как и Общественная палата, - вот это милое дело. Надо же за что-то зацепиться, а не то сложится все, как у Павловского, который проклинает власть за разрушение «Единой России» и создание Народного фронта. Типичного, добавлю я, тоталитарного движения. Это уже не по Оруэллу, а по Арендт.

Создание такого движения – сигнал о том, что власть будет избавляться от институтов-посредников, окончательно добьет государство (это тоже по Арендт). Путин уже меняется. Как справедливо заметил один из придворных политологов, во время последней прямой линии, Путин стал сочетать властность с народностью

Эта народность – без всяких кавычек – не есть некая культурная альтернатива нынешнему мейнстриму, которая может существовать параллельно с ним. Она призвана его если не уничтожить, то деформировать до неузнаваемости. Внутренняя партия Путина несет потенциал раскультуривания и расцивилизовывания. Сегодняшний культурный ландшафт, даже только привластный, несовместим с главным политическим трендом.

Организаторы митинга объясняют его превращение в концерт тем, что их протест не политический, а эстетический и этический. Но это самая отчаянная, недопустимая оппозиция в обществе, которое формирует Путин и где будет рулить Тагил. Надо отдать должное устроителям «прямой линии» Путина: они ловко использовали сетевой мем, пригрозив его практическим воплощением. А вот митингующие таким чутьем, похоже, не обладают, если всерьез собираются выторговать себе в новом обществе некую социокультурную нишу, куда не будет лезть Тагил – путинский, а не Нижний.

Превращение митинга на проспекте Сахарова в Пионерские чтения атомизирует протестное движение. Одновременно с ним планируются акции в других городах, на которых будут представлены совсем иные люди, иные субкультуры, иные настроения. Да и не будет там возможности устроить концерты по заявкам. Даже в Петербурге все будет по-другому. Похоже, устроители митинга не понимают, что своим шикарным шоу они противопоставляют себя стране

Как не понимают они бессмысленности интернет-голосования по составу выступающих: раз собравшиеся взяли на себя ответственность за эту акцию, то должны сами предложить что-то собравшимся, пусть даже и неприятное, пусть даже кровь пот и слезы. Ведь тот, кто сделал это, в результате оказался победителем. Но вместо этого они демонстрируют готовность сделать красиво собирающимся на митинг, создавая у них иллюзию их собственной активности, хотя, на самом деле, их участь – потешить нарциссизм организаторов.

Никаких увещеваний и призывов – всего лишь наблюдения. Такова российская действительность, планомерно, решительно и напористо изменяемая властью во главе с Путиным. Частью этой действительности является и то, что для большинства вся оппозиционная деятельность сводится к повторению заклинаний «Путин – дурак» и «Путин – ничтожество».

Ох, не дурак. А ежели ничтожество, то кто ж тогда все, кто бессилен перед ним? Те, кто умоляет его остановиться на полпути к тотальной власти? Именно таковы просьбы (а вовсе не требования), выдвигаемые на декабрьских митингах. Между тем, Путин уже так далеко зашел в разрушении государства, что речь должная идти о создании его заново. Как создавалась Пятая республика во Франции, сменившая Четвертую. И уже новому государству может быть предложена такая программа действий:

• реформирование политической системы: отмена законов о референдуме, о политических партиях, о назначении губернаторов, об отмене выборов по округам;

• пересмотр уголовного законодательства в том, что формулировок, предоставляющих возможности политического преследования;

• пересмотр уголовных дел, связанных с государственным рейдерством и политическими преследованиями бизнесменов, общественных деятелей, ученых, дел об экстремизме, создание условий для возвращения в Россию политических эмигрантов;

• независимое расследование террористических актов, начиная со взрывов домов в 1999 году, политических убийств и загадочных смертей;

• начало широкой общественной дискуссии об экономическом развитии страны, отказ от огосударствления экономики в пользу ее эффективности;

• отказ от местечковой и клановой кадровой политики;

• восстановление цивилизованной партийной системы;

• выработка новой концепции внешней политики России и ее активное и эффективное осуществление, отказ от статуса сверхдержавы;

• безоговорочный отказ от признания независимости Южной Осетии и Абхазии, восстановление добрососедских отношений с Грузией;

• административная, военная и судебная реформы, создание новых вооруженных сил, новых силовых ведомств, пересмотр их роли в жизни страны, отказ от милитаризации бюджета;

• расширение возможностей регионального развития, восстановление федерализма на основе множественности форм интеграции.