КАК НЕЗНАНИЕ ЯЗЫКА В МАГАЗИНЫ ПРИВЕЛО

Это была моя третья или четвертая поездка в Японию, в мае 1978 г., в эпоху, как тогда казалось, загнивающего социализма. В те времена я в "нерабочее время" подвязывался в различные международные организации в качестве "общественного консультанта". Это давало возможность ездить "на халяву" во всяческие страны.

На этот раз выпало ехать в Японию в качестве переводчика через молодежную туристическую организацию "Спутник". Честно говоря, на "переводчика" я не тянул, поскольку года четыре занимался Китаем и, соответственно, свой японский прилично подзабыл. Но поехать хотелось, и я согласился, думая, что как-нибудь выкручусь. В случае встреч на официальном уровне я рассчитывал на помощь моих посольских знакомых, да и предыдущая практика подсказывала мне, что "японская сторона" также должна выделить переводчика. За две недели до поездки я перелистал свои старые "переводческие" тетради и кое-что восстановил. В Японии позже я был раз 20, но эта поездка получилась самой запоминающейся, несмотря на то, что саму страну в этот визит я и не заметил по причине… Но все по порядку.

Делегация - человек 60 - сборная солянка из московской рафинированной интеллигенции, передовиков производства Горьковского автозавода, текстильщиц и рабочих из Киева. Возглавляла нашу делегацию мощная женщина (сразу почему-то вспомнил из Гейне: "эта масса чудо-тела, эта женственность-колосс"), представившаяся как работник литературы и искусства. Впечатлила.

Собрались мы в аэропорту Шереметьево. Сразу же обращаю внимание на две колоритные личности. Одна - девушка, про которых говорят: вся ушла в грудь. Рост, так, метр пятьдесят с копейками, а грудь - Эльбрус. Вторая личность производила впечатление своей соломенной шляпой, помятой со всех сторон, видимо, лет тридцать оберегавшей лысину владельца и его предшественника от волжского солнца. Первую персону звали Надей, вторую - Мефодием.

После прилета утром в Токио узнаю, что вечером состоится грандиозная встреча с общественностью Токио и участием самого мэра. У меня заныло сердце. Я звоню посольским знакомым, чтобы выручили. Они мне: "Ты же японист. Выкручивайся сам". Ну, думаю, влип. Не ожидал, что в первый же день так закрутится.

Начинается вечер. Народу с их стороны человек сто. Выступает мэр. Говорит хорошие слова об укреплении советско-японских отношений, о культурных связях и еще что-то в этом духе минут десять. Переводил его их переводчик. В ответ заговорила наша Дама. Я охнул. Она начала: "Наша дружба напоминает цветы лотоса, которые то распускаются, то закрываются, но живой родник, питающий эту дружбу, никогда не иссохнет, несмотря на катаклизмы и происки врагов СССР и Японии. И багряная заря будет освещать чистое небо над нашими народами", - и все в таком духе через поэтические образы. На мое несчастье она еще зачитала какое-то хайку по бумажке. Больше половину слов я вообще не знал (родник, заря, иссохнет, катаклизмы, багряное и т.д.). Я, лихорадочно вспоминая приветственные тексты из учебника, превращал ее длинные и напыщенные фразы в очень короткие и примитивные осколки. Смотрю, а реакция у японцев нормальная, вроде бы, где надо хлопают. Правда, посольские - гогочут. В общем, вещали мы с ней минут двадцать. Я - весь мокрый. Затем начался банкет.

Я подошел к знакомым японистам с обидой, что не помогли. Они мне: "Старик, из тебя выйдет настоящий переводчик. - Как так, - вопрошаю. - Они: а так! Все, что ты говорил, почти не имело отношения к выступлению твоей Дамы, но переводил ты так нахально и лихо, что все японцы думали, будто так и надо".

Назавтра предстояла еще более сложная встреча. Японцы приготовили на утро что-то вроде мини-конференции до обеда, где московский писатель, член нашей делегации, должен был выступить уже с большим докладом, о чем меня не предупредили в Москве (они почему-то считали, что переводить мне ничего не стоит). Я закручинился. Взял этот доклад и пошел в номер гостиницы над ним работать. Готовился к переводу всю ночь. К моему счастью, конференция не состоялась по совершенно неожиданной причине.

После моего ухода начался банкет. Мне рассказывали, что один из наших ребят, Петро из Киева, здоровенный детина под два метра и весом около 120-130 кг, оказывается, прихватил пару бутылок водки со своим 200-граммовым стаканом и самое главное со своей же закуской - украинским салом. Он наливал в этот стакан водку и предлагал японцам пить до дна "за дружбу". Когда японцы пытались отказаться, он чуть ли не силой заставлял их выпить, впихивая свою "закуску". Таким образом, он "одружбил" немалое количество японских друзей; их уволакивали, уже ничего не соображавших. Сам же он в знак солидарности с японцами пил их водку - сотю, запивая ее сакэ, думая, что это нечто противной воды и демонстративно закусывал эти напитки своим салом. В результате, на следующий день часть японцев, видимо, из тех, кто должен был выступать на конференции, не смогла придти в себя. Конференцию отменили, отправив нас на экскурсию по Токио.

Здесь надо заметить, что Дама, поняв, что из меня переводчик никудышный, выбила в посольстве одного парня для официальных переводов (преподаватель из Института стран Азии и Африки), а меня поставили на обслуживание "магазинов и гостиниц".

УКРАИНСКИЙ РАЗМЕР И ЯПОНСКОЕ ЖЕНСКОЕ БЕЛЬЕ

На второй день ко мне подкатила Надя-Эльбрус и, несколько смущенная, сказала, что ей надо, мол, купить женское белье, чтобы украсить уникальные достоинства тела. Я понял, что все уже перезнакомились, т.е. заграничный туристический сезон начался.

Итак, я пытался объяснить этой Наде, что в Японии не принято мужчинам покупать женское белье и все такое прочее. Она: "Ну, что ты не видишь, что без лифчика мне никуда, а сама я купить не смогу. И вообще мне сказали, что ты должен помогать нам в покупках". Мне ничего не оставалось делать, и мы поехали с ней на Гиндзу. Там я, долго не думая, нырнул в громадный магазин ("Мицукоси"). Надя осталась внизу у дверей.

Взбираюсь на женский этаж и вижу, что таких размеров "бурадзя" (бюстгальтер) у них нет. Для уточнения спрашиваю у продавщицы: есть ли у них бурадзя размера 10-12. Продавщица не поняла. На всякий случай добавляю: это для европейской женщины. Продавщица радостно заохала, закивала понимающе и убежала. Через несколько минут прибегает с мужчиной. Я понял, что он - начальник этажа. Я ему опять повторил про Большой Размер, и что это - для европейской женщины. Он никак не мог врубиться. Тогда я попросил его подождать и пошел за Надей.

Когда пришла Надя, весь этаж уже бурлил. У начальника при виде ее глаза стали вертикальными, и он лишился дара речи. Видимо, в своей Японии он таких грудастых никогда не встречал. Я ему объяснил, что она не совсем европейская девушка, а украинка. Поскольку он не понял, что такое "украинка", я ему сказал, что это типа русских, которые живут в местности под названием Украина. В общем, русская. И с гордостью добавил, что у нас женщин с такими размерами груди пруд пруди (по-японски это у меня звучало типа "много-много"). Шеф постепенно пришел в себя, начал извиняться, что таких размеров у них нет. Потом, что-то сообразив, сказал, что можно сделать специальный заказ. Я спросил, насколько это дороже? "Наоборот, - обрадовался японец, - будет дешевле, т.к. он будет не импортный, а японский". В общем, делать нечего, мы сделали заказ, и под восторженные взгляды обслуживающего персонала покинули помещение.

Через два дня мы с Надей снова в этом "Мицукоси". Продавщица радостно нас приветствует, прибегает старый знакомый, весь персонал выстраивается в ряд и под торжественную музыку (по-моему, что-то из Чайковского) шеф с низким поклоном передает здоровенную коробку с бурадзя Наде. К коробке дарится О-миягэ (сувенир), которым оказался мини-приемник. Надя тоже кланяется, грудями почти касаясь пола, берет коробку с О-миягэ и благодарит: коннити ва, коннити ва (здравствуйте, здравствуйте). Она думала, что говорит спасибо-спасибо (аригато годзаимасита). Мне же подсунули какую-то книгу для записи, в которой я нацарапал, что-то вроде того, что в Японии самое лучшее обслуживание в мире, хотя я в мире этом, кроме двух-трех стран, к тому времени не бывал. Прошло больше 20 лет, но эту Надю я помню до сих пор.

Но у нас в группе был еще Мефодий.

МЕФОДИЙ: “А Я, Б…, И НЕ БЛЯКУЮ, Б…"

Как я уже в начале написал, у Мефодия на голове была жуткая соломенная шляпа, придававшая ему вид бомжа. Когда мы прилетели в Токио, я посоветовал ему выкинуть этот огородный инвентарь. Мефодий очень удивился, резонно заявив, что шляпа спасает его лысину от солнца. Он действительно был лысоват, хотя лет ему было под 30. "Не валяй дурака, нам же кепки японцы подарили. Носи ее вместо шляпы", - говорю ему. Чувствую, не убедил. Продолжаю: "В этой шляпе ты унижаешь звание советского рабочего человека, поскольку японцы подумают, будто ты не зарабатываешь денег даже на новую шляпу". Гордость за рабочий класс сработала. Мефодий мучительно расстался со "шляпой" и одел кепку. В кепке он смотрелся не лучше. Я понял, что в данном случае дело не в шляпе.

У Мефодия была одна уникальная черта: он ни одного предложения не мог произнести без слова "бля" (прошу прощения у читателя, но иначе я не объясню смысл). Сам он этого, естественно, не замечал. Мы же похохатывали над его речью.

Нас повезли на один из филиалов автозавода Тоёта. После экскурсии по заводу, от которой мы все немножко обалдели, нас пригласили в конференц-зал и рассказали о достижениях этого завода. Настала наша очередь рассказать о нашем Горьковском автозаводе, и поручили это сделать Мефодию, поскольку он оттуда и главное, он был комсоргом цеха(!). Его выступление должна была переводить японская переводчица. Мефодий очень уверенно начал было извещать японцев о достижениях своего цеха, соединяя слова между собой тем самым словом-паразитом. Переводчица сморщила лобик, пытаясь вытащить из своего сознания значение "бля", но поскольку в ее сознании и словаре такого слова не было, она растерянно обратилась ко мне с вопросом: "Буря тою нова нан дэс ка"? ("буря" - так в японском звучит это слово - что это такое?) Я ей: "Не обращай внимания, это слово-паразит". И Мефодию: "Старик, кончай, блякать, она же ничего не понимает". Мефодий очень обиженно: "А я, б …, и не блякую, б…". Наши смеются, а переводчица в растерянности. Тогда мне пришлось самому через пень колоду рассказывать о достижениях этого завода, который-де выпускает одну из лучших машин в мире - Волгу и которые ничуть не хуже их Тоёты. На том мы и распрощались с заводом Тоёта.

Но Мефодий до конца поездки отмочил еще одну штучку в буквальном смысле этого слова. Часть нашей группы повезли в какую-то деревню для знакомства с крестьянским бытом. Нас приняла одна семья в летнем домике. Усадили за низенький круглый стол с японскими кушаньями и сакэ. Мефодий попросил пива, которое было подано с японской благодарностью и ритуальной красотой. Я с удовольствием присоединился к нему, поскольку считаю японское пиво одним из лучших напитков. Через некоторое время Мефодий, сидевший напротив меня, заявил, что пиво, б…, просится наружу, и где это можно сделать. Я прошу хозяина показать ему туалет. Они вместе выходят, затем хозяин возвращается. Через короткое время наша оживленная беседа прерывается, и все взоры оборачиваются к углу комнаты, за которой слышится знакомый звук. Угол дома начинает мокреть… Минутное молчание, оцепенение. Его прерывает довольный Мефодий, радостно сообщивший нам, что, б…, все нормально. "Мы это видим по углу, который ты оросил", - шиплю я ему. Мокрое пятно, между тем, расползлось. Дело в том, что летние домики строятся по старинке из плотной бумаги, которая, правда, не выдержала "советской атаки". "А что же не в туалет?" - продолжаю шипеть. "Да там, б…, не развернешься", - ничуть не смутившись, ответствовал Мефодий.

После его возвращения беседа как-то перестала клеиться, и мы быстро-быстро погрузились в автобус. Все сидели какие-то пришибленные. Один Мефодий не был огорчен.

УКРАИНСКИЙ МЕШОЧНИК В ЯПОНИИ: НИЧЕГО СЕБЕ КУЛАК

Третий персонаж - Петро, который напоил в первый вечер японцев, тоже умудрился оставить след в Японии. Я уже говорил, что он был здоровый детина. Так вот в одном из ресторанов, куда нас привели для кормежки, стоял аппарат, стукнув по которому можно определить силу удара ноги или кулака. Надо был сунуть сотню иен в специальную щелку, и бей себе на здоровье.

Среди нас были каратэки (из москвичей). Я тоже немножко этим делом занимался. Мы поударяли и зафиксировали какие-то килограммы. Петро, говорим, попробуй. - "А на кой хрен я буду 100 иен тратить на эту фигню". Ну, думаем, жмот какой. Кто-то все-таки бросил 100 иен. "Давай, Петро, бей за бесплатно". Он тогда набычился, поплевал на свои кулаки-кувалды, да как хряснет по этой машине. Аппарат завыл и слетел с петель, которыми он был прикован к полу.

Подскочил хозяин ресторана, ошарашенный происшедшим. Петро аж задрожал от испуга, думая, что сейчас с него сдерут за ущерб. Хозяин же, наоборот, очень благодарил за доставленное удовольствие и с радостью попросил написать на английском языке фамилию и имя Петра, принеся какую-то красивую бумагу, и пообещал сделать табличку с именем русского богатыря. Петр, успокоившись, стал убеждать, что он не русский, а украинец. Ну, думаю, опять двадцать пять. Ничего я Петру не сказал, а японцу написали, что он русский.

Петро оказался ушлым малым. На все имеющиеся иены он накупил колготок целый чемодан. Мы подсчитали, и оказалось, что он на них должен сделать колоссальный бизнес. Правда, Петр нас уверял, что они у него для сувениров ткачихам (он на какой-то ткацкой фабрике работал мастером). Почем эти сувениры обойдутся ткачихам, Петро скромно умолчал.

Во время этой поездки мы были в Токио, Киото, Нара, Никко, Камакура. Ничего из всего виденного я не запомнил. Зато запомнил ребят, о которых рассказал. Между прочим, к концу поездки мы все "заблякали", и я долго не мог отвязаться от этого слова-паразита. После этой поездки меня почему-то в "Спутник" перестали приглашать на консультации. С чем-то, видимо, я не справился. Вот такая, б…, была поездка в Японию.