Александр Федорович Второв (1841–1911 гг.)

Николай Александрович Второв (1866–1918 гг.)

 

Для многих и сегодня загадка, откуда взялись в Красной армии в несметных количествах остроконечные шлемы – «богатырки», «буденовки», шинели и гимнастерки с петлями-«разговорами» (под стрелецкий кафтан), кожаные куртки со штанами-галифе и фуражки? Парадоксально, но факт: они шились для парада русской армии в Берлине по случаю ожидаемой победы над Германией в Первой мировой войне по эскизам В. Васнецова и К. Коровина (из кожи – для летчиков и «самокатчиков»-автомобилистов) на фабриках Николая Александровича Второва. По причине его лояльности к новой власти продолжали изготовляться и далее.

 

Начав в Сибири с оптовой торговли мануфактурой в 1866 году, Второв-отец к 1890 году занял «командующее положение на внутреннем мануфактурном рынке, – свидетельствует современник, экономист Ч.М. Иоксимович, – вышел на внешний». Второв-сын, не оставляя мануфактурного рынка, объединив многие текстильные фабрики в первые в стране концерны и синдикаты, перенес свою кипучую деятельность почти во все тогда существующие отрасли промышленности, в том числе золотодобывающую, и участвовал в создании новых (цементной, химической, оборонной…). «Чтоб хотя бы отчасти освободить русскую промышленность от немецкого ига», открывал банки для финансовой подпитки предприятий. Отца и сына Второвых называли олигархами.

Совсем не сегодня, а в те далекие годы промышленного подъема в России реставрировано это древнегреческое слово. Огромное состояние отца, преумноженное сыном, к 1917 году исчислялось более чем в 100 млн. рублей золотом, превышая капиталы всех денежных воротил России, разве что кроме Рябушинских, уступая лишь богатству царской семьи, достигавшему, по разным оценкам, от нескольких сотен миллионов до полумиллиарда рублей.

Александр Федорович Второв-отец ушел «в люди» из-под крова родителей, мещан городка Лух Юрьевецкого уезда Костромской губернии (ныне – Ивановской области), подростком. Служил в торговой лавке Ростова-на-Дону «мальчиком» (подай-отнеси-выйди вон). Потом приказчиком в мануфактурной лавке на знаменитой Нижегородской ярмарке, работающей раз в году – летом, когда сюда съезжались купцы, заводчики, фабриканты, банкиры со всей России и из-за рубежа. Заключали торговые сделки, привозили-вывозили товары обозами.

В 1862 году полку купцов прибыло: в 3-ю гильдию (т.е. при капитале от одной тысячи рублей до пяти) записался 21-летний Александр Второв. Но отчего-то – в далеком сибирском Иркутске. По изустной легенде, какое-то время он служил ямщиком… И тогда понятно, какими ветрами, под звон валдайских колокольчиков, занесло его в «каторжную» Сибирь.

Отсутствие здесь мануфактурных фабрик, а значит, острая нехватка тканей навели на благую мысль заняться явно прибыльным делом – привозом их сюда. Поначалу он «отрабатывает» 3-ю гильдию мелкой розничной торговлей. Но приданое жены Клавдии Яковлевны, дочери купца 2-й гильдии Якова Степановича Малкова, приближает осуществление задумки и открывает кредиты.

В год рождения сына Николая, 1866-й, он начинает крупные оптовые поставки мануфактуры в Сибирь с Нижегородской ярмарки и Москвы. То бишь, как тогда говаривали, «добывает хлеб гужом» (гуж – кожаная глухая петля, которой скрепляется хомут с оглоблями). Десятки возов гужом провести от Иркутска в центр России и обратно – дело и опасное (пошаливали разбойнички), и долгое, путь длится 3–4 месяца, и полно чрезвычайных происшествий: то ломается колесо, то застревает в грязи повозка… Потому и бытует непонятная сегодня пословица: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Второв сдюжил.

«Сибирский торговец – агент мануфактуриста… Гуж, кнут и обух составляли едва ли не единственные орудия первой сибирской культуры, – пишет известный исследователь Сибири Н. Ядринцев. – Нажить деньги гужом – это обогащение извозом при честном труде, исключающем грабежи и разбой…».

Тут уж домыслим. Ямщицкая нелегкая доля – это месяцы в пути, на облучке, под снежными метелями, ливнями, палящим солнцем и общение с разношерстным сибирским людом – закалила характер. Служба приказчиком и мелким торговцем дала коммерческий опыт, развила природные качества – дерзость в замыслах, расчетливость и решительность, с которой 25-летний Второв обрекает себя на долгие путешествия каждой весной по бесконечному сибирскому тракту, о котором столько песен ямщицких сложено.

Бредут по тракту под окрики охраны вереницы несчастных колодников. Несутся наперегонки, ради забавы, удалые тройки с нарочными, купцами, офицерами, чиновниками. На постоялых дворах не всегда хватает места за столами с дымящимися блюдами пельменей и пыхтящими самоварами. Недостает спальных комнат и не везде можно попариться в бане. Но на долгие 30 лет, до открытия Транссибирской железной дороги, возок становится для купца Второва родным домом, где и перина с подушками, и сундучки с запасной одеждой и домашними припасами, и самовар с посудой, и масляный трескучий фонарь, и газеты, рассказывающие, что происходит в России и в мире и какие цены могут ждать его на ярмарке.

Тогда как другие иркутские купцы, скупщики-меновщики, чтобы получить побольше прибылей, везут в центр России сибирские товары – от пушнины до кедровых орехов, Второв отправляет свой длиннющий обоз порожняком. Чтобы быстрее прибыл и чтобы лошади не слишком утомились. Сам уносится вперед. Первым прибывает на ярмарку, закупает льняные, шерстяные, хлопчатобумажные и шелковые ткани и, не затянув свое пребывание здесь продажей, загружает прибывший обоз и является в Иркутск раньше других, распродает товар по высоким ценам. Коль всего один раз в году можно обернуться из Сибири в центр, успех зависит от точно выбранного ассортимента и… здоровья гужевого транспорта. Потому вскоре он начинает закупать вместе с тканями готовую одежду и обувь. Создает конный завод. Теперь за его уже не арендованным, а собственным обозом бегут и запасные свежие лошади.

Подготовившись к расширению сферы деятельности, он становится завсегдатаем забайкальских ярмарок – Преображенской и Верхнеудинской.

В 1876 году, через десять лет «челночных» неусыпных трудов, записывается во 2-ю гильдию, то есть располагает капиталом от 5 тыс. рублей до 10-ти. Открывает розничную торговлю, поначалу раздавая товар на продажу ходебщикам – мелким торговцам. Затем создает свои отделения с оптовыми складами в 13 городах Сибири: от Екатеринбурга до Читы. Наконец, открывает, к радости дам и молодежи в этих отдаленных от столиц городах, огромные двух-трехэтажные каменные магазины-пассажи (по-сегодняшнему – универмаги, супермаркеты). За зеркальными витринами пассажей – всевозможные товары на разные карманы и вкусы: ткани, готовое платье, обувь, галантерея, парфюмерия, меховые изделия, вплоть до боа, горжеток и муфт. И даже новинки парижской моды по персональным заказам.

Во второвских пассажах – большие окна, прогулочные галереи, яркое освещение керосиновыми лампами. Зеркала – и в отделах готового платья с ширмами для примерок, и в обувных, где можно присесть для примерки на мягкий пуфик. Словом, всё как в пассажах Москвы и Петербурга! Только – за тридевять земель от них, в Иркутске и Томске, в глухих забайкальских Сретенске и Верхнеудинске, где отбывали ссылку декабристы. Даже в Троицесавске-Кяхте, на границе с Монголией, на знаменитом с древности «Шелковом пути». Во второвские пассажи ходят прицениться, примерить, купить и просто погулять, себя показать, на других посмотреть, свидание назначить. И потому его обозы ждут с нетерпением, встречают торжественно. А если едет сам хозяин – то с хлебом-солью.

Через пять-шесть лет такой цивилизаторской деятельности 30-летний Второв основывает Товарищество «Александр Второв и сыновья». Сыновей двое – неутомимый, шустрый острослов Николай и спокойный, ответственный Александр. Да дочек пять – всем приданое надо готовить, а значит, работать и работать. Сыновья с малолетства ездят с отцом на ярмарки, скрашивая унылый путь, работают приказчиками в его лавках, набираясь опыта.

Более всего свою второвскую расчетливость, стремление к расширению дела, умение общаться с людьми разных сословий замечает отец в юном Николае. Вырастает он в красивого смекалистого юношу, тороват на придумки-выдумки в торговом деле. Заглядываются на него девицы и дамы, и внимание это взаимно. Отцу немалых денег стоит уладить историю с рождением внебрачного сына Николая. Женитьба на серьезной девушке Софье Ильиничне, классной даме Иркутского девического института, остепенила сына надолго.

С 1876 года Второв-отец записан в 1-ю гильдию, т.е. имел от 10 до 50 тысяч рублей капитала и более, и платил по 1% с него казне. Вошел в 80-е годы в «Забайкальское золотопромышленное товарищество Останиной, Белоголовова и Второва», в коем Александру Федоровичу принадлежит 10 паев из 30-ти. На восьми приисках Товарищества в 1884–1896 годах добыто свыше 92 пудов золота! Появились свободные деньги, и Второв открывает кредитование торговых людей. Хотя только от торговли прибыль фирмы Второвых в 1887–1888 годах переваливает за 1,5 млн. руб. Они теперь – миллионщики.

С открытием железнодорожного сообщения отправление товаров стало непрерывным. Долгие и тяжкие путешествия в кибитке заканчиваются. Второвы могут позволить себе двустороннюю торговлю с центром России, вывозя туда сибирские товары, чай из Китая. В 1893 году их торговый оборот только в Иркутске составил 2 млн. 437 тыс. рублей. Сравним: обороты всех иркутских купцов, вместе взятых, – 4 млн. В Томске, где несколько лет проживает семья Второва-отца и Николая (сын Александр остался «на хозяйстве» в Иркутске), отстраивается ими роскошная гостиница «Европа». Действительно, не хуже европейских. С новомодным электричеством, горячей водой, душем и кафельными ванными. В Томском университете учится сын Николая Борис, готовится стать коммерсантом.

Непонятным кажется, почему миллионщики Второвы в эти годы несколько раз объявляли банкротство, отказавшись возвращать кредиты, если не знать, что при этом гасилось до трех четвертей долгов. Недоброжелатели объясняли этим «узаконенным мошенничеством» и «бешеный» прирост второвских миллионов. И осуждали за нещедрую благотворительность. Кто-то даже пошутил, увидев в списке пожертвований на открытие Иркутского университета запись суммы Второва-отца – 1000 руб., де, не забыл ли он случайно подписать еще один ноль? Александр Федорович пропустил шутку мимо ушей, аттракциона невиданной щедрости не состоялось. А крупное пожертвование на эту же цель сына Николая молва объясняла влиянием его жены Софьи Ильиничны. Именно она в фирме Второвых занималась раздачей пособий нуждающимся служащим.

Историк Иловайский объясняет столь неоднозначное поведение купцов «исторически сложившимся характером нашего народа, пренебрегающего лишениями, оттого – деятельного, расчетливого, домовитого, способного к неуклонному преследованию своей цели, к жесткому или мягкому образу действия, смотря по обстоятельствам».

Второв-отец, сам прошедший суровый путь от «мальчика для битья» в торговой лавке до миллионщика, и от других требовал стремлений своими силами пробиваться «в люди». К сожалению, история не сохранила высказываний отца и сына на тему купеческой морали. Нет их писем, нет мемуаров. Лишь скудные воспоминания современников да малость архивных данных. Однако результаты их всеохватной деятельности описаны довольно подробно.

В 1895 году Второв-отец удостоен самого высокого для купцов в Российской империи звания – потомственного почетного гражданина. А через два года сибирский миллионщик перебирается с семьей в Москву. Похоже, по настоянию старшего сына Николая, кипучая энергия которого требует широкого размаха. В Москве в 1900 году они создают новое акционерное Товарищество «Александр Второв с сыновьями» с основным капиталом в 3 млн. руб., разделенном на 300 паев, по 10 тыс. каждый. Большинство паев принадлежит семье Второвых. А она разрослась. Пять дочерей одна за другой выходят замуж. Особенно удачно для семейного дела две сестрицы: Анна – за Сергея Коншина, одного из владельцев крупной Серпуховской мануфактуры, директором-распорядителем которой стал вскоре молодой Николай Второв, Надежда – за А.И. Коновалова, из семьи знаменитейших мануфактурщиков Коноваловых.

«Сибирские американцы» – такое прозвище прилипло к отцу и сыну Второвым в Москве купеческой за действия в финансово-промышленной сфере: покупают акции предприятий за долги, выкупают векселя купцов-должников, играют на бирже на понижение, жестко устраняют с рынка конкурентов.

Был у них в Сибири, пожалуй, самый главный соперник – елабужский купец, владелец мануфактурной «оптовой империи», охватившей Западную Сибирь с Алтаем, Н.А. Стахеев. В 1906 г. Второвы купили его мануфактурное товарищество на корню. Открыли свои второвские отделения и построили шикарные пассажи в бывших стахеевских «вотчинах» – Барнауле, Бийске, Камне-на-Оби, в Новониколаевске (Новосибирске), в Екатеринбурге…

Второв-отец, отметив 60-летие, утомившись в бесконечном борении за прирост капитала, постепенно отходит от дел. Второв-сын, Николай Александрович, встает во главе общего дела. Развивает кипучую деятельность, проявив незаурядное стратегическое, государственное мышление. Он скупает десятки компаний, в первую очередь иностранные, чтобы уменьшить засилье иностранного капитала в России, о вреде которого для отечественного прогресса много говорится и пишется. Но и своих соотчичей, не умеющих работать в полную силу и успешно, не щадит. В его руках оказывается контрольный пакет текстильных фабрик – Новокостромской, Соколовской, Даниловской. И предприятий, очень далеких от недавних интересов отца: шахт и карьеров Подмосковного угольного бассейна, гиганта – Донецко-Юрьевского металлургического общества (ДЮМО), общества Брянского машиностроительного завода. Совместно с зятем С.Н. Коншиным владеет Сергиевской золотопромышленной компанией и контролирует Нининское золотопромышленное товарищество «С.Т. Артемьев и Ко».

Но он не просто приобретает, «глотает» разнообразные производства, а совершенствует их технически, набирает опытных специалистов, поднимает производительность труда. И наконец, создает невиданные ранее в стране крупные объединения – концерны, синдикаты, удобные в управлении.

Задумав объединить текстильные фабрики и фирмы, зажигает этой идеей могучих фабрикантов того времени – братьев Рябушинских, братьев Кноп, семью Морозовых, Дербенева, Карзинкина, Прохорова. Конечно, своих новых родственников – семьи известных мануфактурщиков Коноваловых, Коншиных.

Рождается необычное и полезное отечеству «Товарищество на паях для внутренней и вывозной торговли мануфактурными товарами». Основной капитал – 15 млн. руб. Годовой оборот – свыше 70 млн. руб. Директором-распорядителем, естественно, избирается задумщик – Николай Александрович Второв, или Второв II, как называют его близкие.

Созданные концерны открывают свои отделения с оптовыми складами по стране и за рубежом, продвинувшись и на запад, и на восток, открывая новые рынки в Персии (Иране), Афганистане, и, что удивительно нам, сегодняшним, – в Китае, куда потоком идут российские ткани и готовая одежда.

…Поражение в Русско-японской войне в 1906 года от маленького хищного соседа показало слабость нашей тяжелой промышленности, и особенно оборонной. Революция 1905–1906 годов, по сути, была реакцией народа на этот позор. Значит, надо поднимать тяжелую индустрию, и прежде всего оборонную промышленность. И именно на это Николай Второв бросает всю свою неиссякаемую энергию, убеждая правительственных чиновников в необходимости создавать сильную оборонную промышленность, но дело движется черепашьими шагами. А Второв меж тем расширяет сферу своей деятельности.

Проницательный государственный человек, он рано осознал необходимость для прогресса в России цемента – «хлеба промышленности». Построил три цементных завода на юге России, где этот камень (так переводится цемент с латыни) залегает сплошными пластами в причерноморских горах. Завладел Товариществом для производства цемента, извести и алебастра «Липгарт Э. и Ко».

В 1911 году его отца, Александра Федоровича не стало. Он оставил сыновьям огромный капитал в 13,5 млн. руб., из коих успешному коммерсанту и, как оказалось, не менее успешному промышленнику и финансисту сыну Николаю завещал большую часть – 8 млн.

Прижимистый на пути к богатству, отец завещал 25 тыс. руб. в пользу бедных, с которого 12% должны были выдаваться к Пасхе и Рождеству нуждающимся в городах, где работают отделения второвских фирм, и насельникам Троице-Сергиевской лавре. Отдельная сумма должна поступать в, оказывается, не забытый им городок Лух, откуда он подростком ушел «в люди».

В память о нем правление товарищества учредило фонд для выдачи пособий служащим с капиталом в 300 тыс. руб., ежегодно отчисляя на его пополнение крупные суммы по постановлению общего собрания пайщиков.

…В 1913 году из Иркутска от брата Александра приходит взбудоражившая дом Второвых весть – взбунтовались приказчики их фирмы! Объявили забастовку, тут же подхваченную на предприятиях других сибирских купцов и промышленников. Требуют введения 8-часового рабочего дня, отдых во все праздничные дни и даже 1 мая – в «день солидарности трудящихся мира», уничтожения сверхурочных работ, запрета на труд малолетних... Александр начал искать виновных – застрельщиков забастовки – для наказания. Николай уговаривает принять некоторые условия рабочих, и забастовка прекращается. Но информацию к размышлениям она братьям подбросила.

Еще надеясь, что судьба подарит России сколько-то лет мира, покупает Николай Александрович в Москве, в Старопесковском переулке, на Собачьей площадке участок, по проекту архитекторов Адамовича и Маята отстраивает новую резиденцию семьи. С просторным залом, где Софья Ильинична планирует проводить концерты, выставки, балы. (В 1933 году здесь разместилась американская дипломатическая миссия. Сегодня это резиденция посла США, и американцы часто называют этот дом «Спасо-Хаусом», потому что расположен он на Спасопесковской площади.)

Но еще до постройки дома Николай Второв, удрученный теснотой и скученностью торговых лавок, контор и складов в Китай-городе, строит, вложив 8 млн. руб., по проекту архитектора И.С. Кузнецова «Деловой центр». Величественное, монументальное, «глазастое» здание на Варварской площади, вне Китай-города. С множеством помещений, где разместятся все эти лавчонки, конторы, оптовые склады, а еще почта и гостиница. В демонстрационном зале можно представить свои товары.

Компаньоны по бизнесу предрекают провал – не будут переезжать сюда купцы! Но уже задолго до окончания стройки от желающих арендовать помещение в таком престижном доме отбоя не было. Свои конторы перенесли сюда и компаньоны Второва по бизнесу. Здесь удобнее стало встречаться с партнерами, здесь конкуренты могли решать свои споры в «интеллигентной обстановке».

Летом 1914 года нежеланная, но ожидаемая деловыми кругами страны война всё же разразилась. Чиновники теперь демонстрируют патриотическую заинтересованность в срочном создании оборонной промышленности. Выделяют средства на строительство заводов боеприпасов, шести автомобильно-строительных. Закупают 20 тыс. автомобилей у союзников. Второв вступает в созданное братьями Рябушинскими для строительства такого завода Акционерное Московское общество (АМО). В августе 1916 года завод заложили, в марте 1917 года ввели в строй. Летом 1917-го начали сборку первых «полуторок» из купленных на фирме «Фиат» комплектов деталей, которые вскоре закончились. Первая партия весьма обрусевшей «полуторки» вышла из стен завода (позже – ЗИС, а еще позже – ЗИЛ) к 7 ноября 1924 года.

Но не хватает отечественного качественного металла для производства боеприпасов, и в Богородском уезде близ железнодорожной станции «Затишье» совместно с зятем А. Коноваловым и сахарозаводчиком Н. Терещенко строится чудо тогдашнего прогресса – завод «Электросталь», где высококачественная сталь и сплавы получаются в сложнейших печах, работающих на недавно обретенном землянами электричестве. (Как же пригодился завод «Электросталь» Советской России перед Второй мировой войной, во время нее и после, для восстановления порушенного хозяйства!)

Он реорганизует совместно с И. Дербеневым и Н. Каштановым старейший в России торговый дом «К. Тиль», владеющий производством военно-шорным, кожевенным и пуховой обуви. Превращает его в акционерное общество «Поставщик», которое и начинает выполнять заказы военного ведомства страны на кожаное обмундирование летчиков и самокатчиков, конскую сбрую, валенки, сукно для шинелей, сапоги.

Снимает зависимость страны от немецкой монополии на химические красители, столь нужные в оборонном производстве, купив завод химических красителей с полным циклом производства «Руссокраска». Теперь фактически в стране появляется новая отрасль промышленности – химическая. Затем ее подотрасль – коксобензоловая: после создания Второвым Российского общества коксовой и бензоловой промышленности («Коксобензол»).

Напрямую начинает заниматься производством боеприпасов. В Богородском уезде Московской губернии (теперь – Ногинский район Московской области) при поддержке Главного артиллерийского управления строит пороховой завод, затем – по производству снарядов и два – по производству гранат, двумя последними руководит сын Борис.

И кажется, уж совсем в стороне от забот патриота, работающего на оборону страны, должен быть завод фотографических пластинок «Победа», купленный у Э.В. Заньковской, который пришлось модернизировать. Но какой вклад в культурный прогресс Отечества!

Объединенные в концерны, синдикаты предприятия нуждались в постоянной финансовой подпитке. В 1915 году Второв II вместе с компаньонами приобретает известный, основанный иностранцами Банкирский дом «И.И. Юнгер и Ко». Преобразует его в Московский промышленный банк с акционерным капиталом в 30 млн. руб. И предприятия, работающие на оборону, дышат теперь свободно. Так что? Перед нами, как утверждает в книге «История народного хозяйства СССР» советский исследователь П.И. Ляшенко, «сращение финансового капитала с промышленным»?

С этим не желает соглашаться историк купечества П.А. Бурышкин: «Нет сомнения, что рост финансового капитала в промышленности начал сказываться в России во времена Первой мировой войны, и особенно во время Февральской революции. Но… Эпохой финансового капитала нужно назвать такое положение, когда промышленные предприятия захвачены банками, для которых они интересны с точки зрения биржевой ценности их акций. Руководство их деятельностью идет не под знаком производства, а под углом их финансовой мощи, укрепленной выпущенными ими процентными бумагами – акциями, облигациями.

И по отношению к Второву и к братьям Рябушинским дело обстояло совсем иначе. И та, и другая группа имели свои банковские предприятия. Но это были финансовые учреждения, которые обслуживали принадлежавшие им промышленные предприятия. И в этом было отличие Москвы от Петербурга, где действительно этот процесс самоутверждения финансового капитала начал в полной мере сказываться». Значит, Второв II и тут работал прежде всего на государственные интересы.

…Очень трудно, нет, невозможно представить себе, как мог один человек руководить огромным количеством дел, развернувшимися стройками, как успевал контролировать закупку оборудования по последнему слову техники, набор руководителей и инженерных кадров, прокладку железнодорожных путей к предприятиям, доставку сырья и отгрузку готовой продукции из пункта А в пункты Б, В, Г… И еще многое – несть числа его сиюминутным и долгосрочным заботам.

Правда, он догадался привлечь к сотрудничеству в управлении многих ученых (первым был профессор гражданского права экономического отделения Петербургского политехнического института В.Б. Ильяшевич), мыслящих патриотически чиновников заинтересованных ведомств.

Необъяснимым кажется, почему этот известный государственник и богатейший капиталист не был приглашен во Временное правительство, в которое вошли крупные фабриканты вроде А.И. Гучкова, лидера октябристов и масона, как, впрочем, и остальные члены правительства. Не был «их поля ягодой» Второв II, державшийся вдали от политических и масонских страстей?

Он не намерен бежать с Родины, что бы здесь ни случилось! Не переводит миллионы в зарубежные банки, не обзаводится недвижимостью за границей. Многие его заводы продолжают работать и в дни Февральской, и Октябрьской революций. Лозунг «Социализм есть Советская власть плюс электрификация всей страны!» внушает оптимизм: электрификация – это мощный и скорый подъем промышленности и всего хозяйства страны! И он ежедневно бывает в Деловом центре. Конечно, дел стало меньше и появляется свободное время. На личную жизнь, на общественную. Крах денежной системы в стране и невозможность выплат жалованья рабочим заставляют искать выход.

19 марта 1918 года Второв вместе со знаменитым издателем Иваном Сытиным ездили по Москве, собирали пожертвования для голодающих рабочих Москвы и Петрограда. А на другой день…

20 марта 1918 года в кабинете Второва раздались выстрелы. Прибежавшие из соседних комнат служащие увидели два окровавленных тела – Николая Александровича и незнакомца в кожанке, в руке которого еще дымился пистолет. Не нужно было и экспертизы, чтобы понять – убийца Второва в отчаянии застрелил себя сам. И сколько ни пытался кое-кто назвать убийство «политическим», даже деловые круги назвали такую версию «не выдерживающей критики». Либо – ревность, либо – месть забытого в Сибири внебрачного сына? Семья Второвых от комментария отказалась.

Его торжественные похороны были разрешены новой властью, и, как пишет Бурышкин, это «было последним собранием буржуазии». Но не только буржуазии. С многих предприятий Второва прибыли делегации рабочих. Шли, отделившись от буржуазии, сплоченными рядами, неся огромный венок с крупной надписью: «Великому организатору промышленности». В этих словах рабочих людей – их отношение к олигарху Второву, но и его отношение – к ним.

Сегодня некоторые исследователи укоряют Второвых в слишком скромной благотворительности. Меньше других, дескать, жертвовали на открытие школ, больниц, университетов, театров. Но гигантские налоги с их миллионов шли в государственную казну, и разве не государство должно строить школы, больницы, университеты, театры и т.д.? Однако создание многих отраслей промышленности в России – до того крестьянской стране – это разве не великое благотворящее дело?

В городе Электросталь одна из улиц в 2002 году стала носить имя Н.А. Второва, и сооружен ему здесь памятник…

Ольга Германовна Жукова

Источник