Конечно, при мыслях о Блокаде в первую очередь в голову приходят сами жители осаждённого города — те, чей дух не сломил ни холод, ни обстрелы, ни голод. Рядом с ними встают бойцы, сжимающие в руках винтовки, — те, кто защищал Ленинград ценой своей жизни, те, благодаря кому удалось прорвать окружение. Также мы чувствуем гордость за тех, кто на протяжении всего периода блокады работал на заводах. Про всех этих доблестных людей сказано много, и будет сказано ещё больше, однако мы поговорим о других.

Сотрудники медицинской и санитарной службы — те, кто не принимал фактического участия в боевых действиях, но оказал огромное влияние на победу. На момент начала войны ленинградская медицина была одной из лучших в стране, но этого недостаточно; важно ещё и то, насколько оказались готовы обычные медсёстры — готовы морально, физически и психологически. Здесь мы опишем несколько примечательных историй.

Лидия Николаевна Мавренко родилась в Орше и жила в Смоленске, после окончания школы поступила в Ленинградский текстильный институт. По словам Лидии Николаевны, в школьные годы она была активисткой — звеньевой, старостой, секретарём комсомольской организации. Это сформировало её мировоззрение — она была уверена, что самое главное в жизни — это помощь ближнему.



22 июня 1941 года Лидия Николаевна готовилась к экзамену по химии. Сдав его и всю сессию, она добровольно пошла в военкомат. В то время студенты и женщины-рабочие помогали строить защитные сооружения — баррикады, огневые точки. Мало того, что это был тяжкий и изнуряющий труд, так ещё и опасный — в то время уже наступали немцы. Мавренко со своими товарищами несколько раз попадали в окружение, но им удавалось спастись.

Вскоре после начала войны началась эвакуация студентов и преподавателей института в Барнаул, но одновременно по общежитию ходили партийцы и спрашивали: «Если вы уедете, то кто будет защищать город?». Многие оставались, в том числе и Лидия Николаевна. Она вспоминает страшный голод 1941 года, но даже тогда люди не отступались, поддерживали друг друга, украсть у кого-то кусок хлеба считалось страшным кощунством — уровень доверия и честности был предельным.

В декабре 1941 началась практика в госпитале — голод сильно мешал прохождению медсестринских курсов. Палаты для раненых устраивали прямо в здании института, однако условия были жуткие — не работало отопление и водопровод. После окончания курсов 11 января 1942 года Лидия Николаевна отправилась в эвакогоспиталь № 2015 в качестве перевязочной медсестры. Из-за авитаминоза и дистрофии у неё распухли и отекли ноги, однако особый паёк (400 граммов хлеба и трёхразовое ежедневное питание) смог исправить положение.



Работа в отделении — это очень тяжёлая работа на протяжении не только блокады, но и всей войны. Кроме прямых обязанностей, девушкам приходилось стирать бинты (из-за этого у них заводились вши), заготавливать дрова, сдавать кровь, разгружать хлеб и боеприпасы. Во время блокады Лидия Николаевна участвовала в соревнованиях по стрельбе, волейболу, велопробегу. Это было необходимо для поддержания боевого духа. Мавренко также участвовала в ансамбле песни и выступала с докладом на сестринской конференции.

В 1943 году в госпиталь в очередной раз привезли раненых, среди которых был будущий муж Лидии Николаевны, Иосиф Артёмович. Он сделал её предложение в 1944 году, но она отказалась, потому что всё ещё продолжалась война. Иосиф Артёмович получил согласие только с третьего раза, в декабре того же года. После прорыва блокады Ленинграда Лидия Николаевна продолжила отдавать долг родине, отправившись на фронт. После войны она закончила Педагогический институт и работала в крымской школе — учителем, завучем, директором.

Вспоминая детали своей работы в госпитале, Лидия Николаевна рассказывает, что для обработки ран чаще всего использовали перекись водорода и риванол. Часто её приходилась делать небольшие операции — это не порицалось, потому что рабочих рук не хватало. Раненые имели бодрый настрой — многие сбегали на фронт. За все свои добрые дела Лидия Николаевна награждена тремя медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне».



Другой говорящий пример — это госпиталь, организованный в Аничковом дворце. Он существовал не очень долго, около полугода, но был самым крупным — 1000 коек. В то время резко выросло количество обстрелов, а значит, и раненых людей. Помещения бывшего Дворца пионеров были переполнены. К началу зимы положение больных в палатах стало очень плачевным — взрывы выбили стёкла, пропало отопление и водоснабжение. Но медицинский персонал не терял настроя. Людей катастрофически не хватало, многие совмещали несколько видов деятельности — врачебную работу и возню с документами. В комнатах было всегда темно — окна закрывали, поэтому сёстрам приходилось искать лучины, чтобы светить врачам, а также носить горячую воду из подвала.

В начале 1942 года каждую ночь умирало около 40 человек, их тела складывали в форме колодца прямо на лестничных площадках. Медсёстрам постоянно хотелось есть, и они питались всем, что можно было найти — травы, столярный клей. Весной резко ухудшилась дисциплина — нарушался рабочий распорядок, участились нарушения в работе медперсонала. Были даже случаи грубого отношения к раненым. Весной 1942 по решению специальной комиссии госпиталь в Аничковом дворце переводят в другое место, а работу детских кружков восстанавливают.

Источник