Суджа – приграничный с Украиной город, и связывает его с ридной ненькой не только территориальная близость, но и общая до недавних времен история. Вся северо-восточная Украина, южная часть Курской, Белгородская области называлась Слобожанщиной или Слободской Украиной. Сюда, на территорию Дикого поля съезжались переселенцы, в основном казаки, убегавшие от польской шляхты как от черта лысого. Переселенцы-русины (казаки, крестьяне, духовенство) основали здесь слободы, отсюда и название края. Сейчас, чтобы проехать из одной слободы в другую, надо полтора часа (!!!) отстоять на границе, но об этом после. Бодро бежит наш автобус мимо ровных и вполне ухоженных полей Черноземья. Честно говоря, никогда бы не подумала, что простой вид почвы может произвести на меня такое впечатление.

Я поняла, как сильно можно любить землю, эту свою землю. Языческие, по сути, метафоры, связывающие землю с живой плотью, материнским телом не кажутся здесь надуманными, нафантазированными. Страшная беда нашей страны – разрыв связей человека с землёй, уничтожение крестьянской культуры. Не задушишь и не убьешь эту склонность русского (ну, как я, например) человека, трясясь в местном автобусе Курск – Суджа, где-то в окрестностях села Большое Солдатское поразмышлять над горькими судьбами России.

И вот ввечеру под проливным дождем, с тупым упорством пренебрегая маршруткой, отшагали мы три с лишним километра от автостанции до гостиницы под кодовым названием «Гостиница у церкви». Это словосочетание следует понимать буквально.





Отель в прошлом, явно, был домом причта. Некоторые места на карте России, вот как эта гостиница, вызывают у меня экзистенциальное желание замолвить за них перед кем-то словечко. Так вот: здесь очень приятный администратор и очень дешево. К сожалению, на этом достоинства заканчиваются, не считая невероятной близости к церкви.

Сама Суджа явно не желала принимать гостей: и всего-то несколько улиц  со знакомыми до зубной боли названиями. Но нет - вся наша компашка Карлов, Роз, Лениных собралась здесь и устроила лютую обструкцию бедным женщинам.




Ветер дул только в лицо, снеговые вихри неслись прямо в глаза, холод добирался до самого исподнего – до пальцев ног в резиновых сапогах. Жесть. Честно говоря, мы ретировались в гостиницу и переждали непогодь, которая, видимо, решила, что произвела достаточное впечатление и отступила на пару часов. Тут-то мы смогли оценить достоинства этого милейшего, на самом деле, городка.









Суджа – из тех мест, которые как-то подзабыла в своё время Советская власть, и сохранили они прежний, чудный провинциальный облик. Кстати, городок чист и ухожен, в нём чувствуется полноценная живая жизнь, что для шеститысячного населенного пункта, согласитесь, роскошь.





Местное предприятие, как поведал нам таксист, расширяется, и в рабочих местах недостатка нет. Вычитали мы, что проходит здесь газопровод, а в нашей стране, как известно, хорошо живет тот, кто сидит на газовой трубе или на нефтяной вышке.

Суджа произвела впечатление городской скульптурой: памятники советского времени при всей своей инфернальности не потрясают. Вот зверь, которого мы опознали как льва, но утратившего свои видовые признаки и обтесанного под медведя (местная женщина просила остановить маршрутку «у медведя»).

Удивил и олень с педикюром.

Памятник Гагарину тоже доставил (как теперь говорят).

Даже надгробный памятник актёру Щепкину – уроженцу этих мест, расположенный в центре города, тоже не вызвал неодобрения, скорее, сочувствие: какой был, такой и поставили.



Хоть, честное слово, лучше бы как-то иначе увековечили.

Хуже дело обстоит с городской скульптурой нового времени – это полный атас. Известно, что провинция всегда подражает столицам и одновременно отталкивается от них (у нас природа, натуральные продукты, тишина и спокойствие). Такая нехитрая диалектика стимулирует творческую энергию, но подчас её заметно перекашивает. В центральном парке Суджи разбит сад в европейских традициях, по большей части греческих и немецких.











Возможно, такая эстетика помогает решить суджанам демографическую проблему, и тогда в этом есть резон.

Более всего хотелось посетить мне в этих местах селение Горналь, в котором расположен действующий, недавно восстановленный Горнальский Николаевский Белогорский монастырь. В 7 часов утра, но не каждый день, туда ходит автобус, расстояние примерно 15 – 20 км. (такси стоит рублей около 300 рублей – тоже не проблема).



Я, наверное, никого не удивлю утверждением, что есть в России места... Конечно, чувство, возникающее в пустынных обителях - религиозное, по сути, но далеко не везде душа сразу, без напряжения отзывается. Отзывается навстречу красоте, удивительной гармонии природного и рукотворного миров. Нет здесь ни блеска архитектурного гения: храм весьма скромен, от былого величия не осталось и следа, нет и обаяния седой древности (монастырь основан в 1670 году), да и чудес в смысле фокусов природа нам не преподносит. Более того, ступив на границу обители, мы были буквально сбиты с ног вытягивающим душу снежным ветром. Он и загнал нас сразу в храм, как раз к началу службы.





В тот день и, возможно, практически в любые другие мы были единственными прихожанами, не считая одной местной прихрамовой работницы. Полтора часа честно и удивительно красиво вел службу священник. Тогда же я оценила роспись храма, которую с благословения после сфотографировала всю. Перед иконописцами – знаменитыми московскими мастерами Александром Лавданским и Алексеем Вронским (2005 – 2008 г.) стояла непростая задача расписать помещение с низкими и практически несводчатыми потолками, по простому прямоугольному периметру. Честно говоря, образ Пантократора в центре мне понравился меньше, но в целом фрески хороши, они производят сильное впечатление.













Георгий Победоносец и вовсе великолепен!



Погода тем временем слегка смягчилась и дала нам возможность осмотреть пейзажи – виды феерические, хоть фотография не очень-то их передает.





Поднялись мы и на гору под нехитрым названием Фагор (так, видимо, ассимилировалось обкаталось южнорусское «г»). Здесь я испытала мистическое потрясение: там НЕ БЫЛО ВЕТРА. То есть совсем. На горе, не защищенной от потоков воздуха ничем, стояла тишина и разливалось спокойствие.





Ещё там растут 12 сосен, а 13-я стоит поодаль. Местные утверждают, что сколько бы не поднималось ростков, все они гибнут, не успев стать деревьями. Единственный, похоже, противник таких суеверий – игумен Питирим. Ну и правильно. Да и отсутствию ветра наверняка есть простое физическое объяснение. Но место это непростое, на том стоять буду всё равно.

Рядом, у стен обители располагается интернат для детей-сирот, отказников и просто тяжело больных детишек. Он, похоже, не был упразднен с восстановлением здесь монашеской жизни.



Ребята как раз проходили мимо нас в столовую, прямо на территории обители (как мы поняли, ряд служб интерната тоже находится здесь).



Детишки хорошие: в глаза смотрят, здороваются, от фотоаппарата взгляд отводят – неудобно, но потом опять оглядываются. И к женщине-воспитателю льнут, болтают, не матерятся. Видно, что не обижают их здесь, присматривают, любят. При нас игумен повел группу мальчиков куда-то за собой следом. И слава Богу!

Источник