...Это было последнее дежурство Олега в этом роддоме. Он был очень грамотным анестезиологом и любил анестезиологию в акушерстве, но решил не отказываться от предложенной ему новой работы - должности начмеда в престижной частной клинике, более свободного графика и неплохой зарплаты.

Была ещё одна причина его увольнения... Его бывшая жена Оля - студенческая любовь, врач акушер гинеколог в этом же роддоме. Их брак длился всего два года. Два года хрупкого счастья, которое разбили бесконечные дежурства, постоянная жизнь молодой Ольги в роддоме, а значит пустой холодильник дома и недельное отсутствие чистых рубашек и носков, взаимные обвинения, жёсткие и целеустремлённые характеры обоих и сплетни. Всё то, что сейчас казалось ему - полной ерундой...
Но, работая в одном лечебном учреждении, у них получилось разойтись очень тихо, без шума, скандалов и «грязного белья». А затем также тихо создать новые семьи.
Первое время в коллективе шушукались и ждали - ну когда же... Когда же вывалятся на всех подробности и мельчайшие детали, чтобы обсудить и посмаковать...
Теперь, через двадцать лет, наверное только они с Ольгой и помнили о том, что когда-то у них была общая семейная жизнь.

На прошлом дежурстве, трое суток назад, Ольга оперировала маленькую худенькую роженицу с крупным плодом. Он стоял на наркозе. Мальчишку, более четырёх килограмм, она легко достала своими тонкими, но такими крепкими руками, касаясь головки малыша кончиками пальцев, как фокусница... А услышав его громкий крик, вдруг засмеялась сама. От этого звонкого и девичьего смеха такой взрослой женщины, у него сжалось сердце и, стараясь не слышать её и не смотреть на её руки, он ещё раз порадовался, что уходит на новую работу.

Сегодня же бледная и измученная Ольга курила уже пятую сигарету подряд. Ему пришлось забрать у неё пачку и положить к себе в карман.
«Я ничего не могу понять. Никто ничего не может понять. Операция тридцать минут. Шовный материал - мой собственный, проверенный. Предпосылок для сепсиса - никаких. Стула нет трое суток. Газы не отходят. Живот - вздут, в два раза больше, чем сама девочка - да ты и сам сейчас всё увидишь. Анализы - зашкаливают. Хирурги настаивают на кишечной непроходимости. Завтра, скорее всего, пойдём повторно в живот... А значит... значит удалят матку. Олег! Мы сделали всё возможное и невозможное! И я сегодня опять ночую здесь...».

Девчонка действительно была серого цвета, живот - гора, перистальтики никакой. На её худющей передней брюшной стенке контурировался толстый кишечник. Очень крупный малыш лежал под присмотром детской сестры возле груди мамы, но она его не кормила, так как педиатры были против, учитывая её состояние. Она только целовала его пальчики и вздыхала. Олег взял малыша на руки, переложил в кроватку на колёсиках и задумался.
Что-то такое крутилось у него в голове, какая-то мысль, которую он не мог удержать и, чтобы отвлечься, Олег присел на кровать к этой девочке и завязал разговор. Они проговорили два часа...

«Оля! Она курит, понимаешь - курит. И пьёт кофе - литрами. Она никому про это не говорила, потому что ей двадцать лет, потому что это стыдно и плохо, потому что если узнает свекровь ... А она её и так не любит. А за курение будут ругать все подряд - родственники, друзья и серьёзные дяди и тети врачи. Она уже четвёртые сутки, как кардинально изменила свой образ жизни. Вспомни, как ты бросала курить, когда мы ездили на море...», - он споткнулся в разговоре, в груди опять защемило, - «Ты тогда неделю мучилась вздутым животом, не могла надеть купальник, поэтому опять начала курить! Оля, мы ничего противозаконного не сделаем! Соглашайся! В конце концов, даже если ты не дашь добро - то я всё равно сделаю это, как ответственный за реанимационное отделение на этих сутках!», - Олег ещё хотел добавить, что он просто не может смотреть на её запавшие глаза и вообще хочет...
Что именно он хочет, говорить нельзя было ни в коем случае, поэтому пришлось замолчать и сделать вид, что он внимательно изучает стопку анализов из лаборатории...

...Её пациентку сегодня выписывали, задержав в стационаре на три дня дольше обычного. Орущего карапуза в голубых лентах держала на руках свекровь. А девчушка ждала Ольгу с огромным букетом цветов в холле роддома.
Ольга, улыбнувшись свекрови, взяла цветы и наклонилась к уху счастливой мамочки: «Я за тебя рада. Но ты помнишь... У нас есть тайна. Мы забыли, что ты курила во время беременности, а ты забыла...

Ольга тоже хотела это забыть...
... Как трясущимися руками, она заваривала в огромной чашке двойную порцию молотой гватемальской арабики без сахара, а Олег искал в чужом столе в ординаторской пачку лёгких тонких сигарет... Как, втроём на пожарной лестнице, они курили и заставляли родильницу выпить эту огромную чашку кофе под сигаретку, а у девчонки закружилась голова и пришлось усадить её на грязные ступеньки, подложив под худющий зад, её же, собственную, историю болезни... Как прямо там, на лестнице, окутанная сигаретным дымом, она услышала долгожданное и спасительное бурчание в животе этой девочки и увидела её испуганные глаза... И как бежала вместе с ней в сортир, разлив густую кофейную жижу прямо себе на белые брюки. И как счастливо улыбался при этом Олег...

Ольга прямо с цветами пошла к анестезиологам. Она себя убеждала, что хочет его увидеть... просто так. И только открывая дверь их ординаторской, на Олю вдруг накатило что-то мутное, серое и тоскливое. Она вспомнила, что Олег здесь больше не работает...

https://mirvracha.ru/forum/category/20/18164