Я ответил.
Вот материал, который был подготовлен еще вчера (только что вывешен на Глобалрус). Сегодня, глядя на сегодняшние "патриотические дискусии", несколько сместил акценты.


Апдейт: Поскольку сайт Глобларуса временно лежит, выкладываю текст здесь. Под катом - 3.5 тыс. знаков.

Две разновидности страха

Одних страх сегодня ставит на колени. У других - вызывает жажду крови

Основная цель современного терроризма – вовсе не унесение максимального количества жизней (сравнение со смертностью в ДТП стало уже банальностью). Главное, в нынешнее время – нанести противнику ущерб информационный. Мерилом успешности здесь становится, пожалуй, уровень возникающего в обществе посттравматического стресса.

Главное направление удара террориста – посеять страх. Именно поэтому (а вовсе не в силу большей простоты исполнения) наиболее эффективны теракты против мирного населения. И высшие руководители страны, и военные, по крайней мере, отдают себе отчет в том, что их жизнь может закончиться насильственным образом. Атака же на обывателя способна в значительной мере деморализовать общество. А парализовать противника, поставить его на колени – главная цель боевых действий, тем более, в информационно-медийный век.

Вчера одна радиостанция проводила опрос на улицах Москвы: «Стали ли вы больше опасаться ездить в метро?». Мнения разделились, однако большинство высказалось в том смысле, что «все в руках Божьих», и лишнее беспокойство попросту бессмысленно. А la guerre comme a la guerre: люди понимают, что они смертны, и старуха с косой в любом случае бродит где-то неподалеку. В том числе – и в обличье молодой женщины в черном платке.

Хотя, к чему лукавить, страх все же есть. И проявляется он по-разному. Одни начинают немедленно винить во всем «кровавое ГБ» и кричать о том, что из этой ужасной страны следует немедленно валить. Другие призывают немедленно заканчивать боевые действия и предоставлять гордым ичкерийцам независимость (совершенно забывая такие прелести «мирного» периода между двумя чеченскими кампаниями, как отрезанные головы заложников и т.п.). Третьи просто молча боятся, пряча свою истерику в подушку.

Но есть и совершенно другая форма той же истерики, которую можно условно обозначить «Их всех надо убить!». Сама по себе подобная реакция неудивительна для военного времени – и, зачастую, даже весьма полезна.

Проблема, однако, именно в истеричности. Возмездие должно осуществляться с холодным рассудком – и с четким осознанием, кто именно - подлежащий уничтожению враг. Если же рассудок выключается, в дело вступают инстинкты. И понимание, откуда именно пришла беда, трансформируется в площадное «Убей цунарефа!».

Ничего удивительного; опыт предыдущих терактов показывает, что за ними неизбежно следует всплеск ксенофобских настроений. Тем более, что почва унавожена достаточно густо – и не в последнюю очередь, поведением самих пришельцев, олицетворяющих иную культуру, иную цивилизацию.

В такой взрывоопасной ситуации едва ли стоит, без лишней надобности, высекать искры. За прошедшие после взрыва на «Автозаводской» дни уже и так произошло несколько кровопролитных конфликтов на этнической почве - в том числе, и вчерашняя трагедия в Санкт-Петербурге. И когда Глазьев говорит о том, что террористов финансируют «люди, которые работают на московских рынках» - спокойствия в обществе это никак не прибавляет. Настроения таковы, что число готовых встать на четвереньки и зарычать – только покажи на кого – и так достаточно велико: посттравматический стресс еще отнюдь не прошел.

Повторимся, подобная реакция – это, по большому счету, тоже одно из проявлений страха. Который если и лучше (да, в чем-то  лучше) – то ненамного - того липкого, заползающего за ворот страха, который ставит человека на колени.

Первое (согласно словарям) значение слова terror - страх, ужас. И встает ли от этого ужаса человек на колени или на четвереньки – собственно, уже не так важно.

Потому что это - именно то, чего они от нас ждут.