Истринское море. Поэма в стихах и немножко в прозе. Целиком
* * *

Опять об Холина

Познакомились просто, без безумств и геройств.
Ночевали на лавочке возле прокуратуры.
Он - электромеханик по обслуживанию устройств.
Она - женщина для ремонта аппаратуры.



* * *

«Эхо Москвы», радиослушатель: «При «демократе» Ельцине я выбирал между покупкой пакета кефира или газеты, при «сатрапе» Путине - между покупкой Опеля или Рено...» Очень странная похвала президенту. Быстрое обогащение не признак стабильности и благополучия. Про иномарки я уж и не говорю.
(За нумизматикой, пардон, на даче, между Новым Иерусалимом и Истринским морем, без телевизора, компьютера и интернета)

* * *

Ну вот и Варанчик приснился,
Красивый, живой, молодой.
Смеялся, валялся, клубился.
Мы вышли из дома в запой.

Мы пили без счета и меры
То хересы, то коньяки.
Перцовки сменяли мадеры,
И все они были легки.

Мы пили, потом похмелялись.
И пиво мешали с вином.
И ангелы глупо смеялись
За левым и правым плечом.

- А помнишь мы пили тут с чертом,
Варанчик, ты мой обормот?
В две тысячи, что ли четвертом?
- Да он и сейчас с нами пьет.

* * *

Девка сухари рубает ложкой,
Съев батон вареной колбасы.
Дай мне полежать еще немножко.
Я уже нашел свои трусы.

Вот и поднимаюсь. В небе пусто.
Ноги гладит влажная трава.
Яблоко сорвал я на закуску.
И второе – ради баловства.

* * *

Деревья не просят зарплаты.
К чему им закон о труде?
Заборы и пансионаты
Людей не пускают к воде.

Плыву, не спеша размышляя
О качестве наших дорог.
Какая-то дева смешная
Меня приняла за буек.

Смеется, приветственно машет
Блестящим на солнце хвостом.
Нырнула куда-то...
На пляже
Ее я не видел потом.

* * *

Пусть депутаты и министры
Меня считают алкашом.
Спущусь под мост у речки Истры
И искупаюсь голышом.

Гудят угрюмые машины,
Свистят шальные провода,
И незнакомые мужчины
Зачем-то едут в никуда.

Стоят березы расписные,
А мы идем, не чуя ног.
Срывая яблоки лесные
Вдоль по обочинам дорог.

* * *

Идет до Тушино электричка,
А мне б добраться до унитаза.
Направо в доме - алкоголичка.
Напротив - мальчик живет без глаза.

А у соседей опять гитары.
Довольно громко, хотя и скверно.
Пошли по койкам зачем-то пары.
Кроватей мало у них, наверно.

* * *

Еще чуть-чуть, еще по 50.
Пока к ответу нас не призывают.
Пока Буржуй не вырубил мой сад,
Пока его собаки тут не лают.

Там за забором режут поросят,
А может просто девок обнимают.
Костер горит и яблоки висят.
И лайнеры меж звездами летают.

* * *

У сибарита себоря,
Что очень радует еврея.

* * *

Я педофил. Однако не с детьми
Ебусь. А с полоумною старухой.
Я бью ее красивыми плетьми
И дело скоро кончится мокрухой.

Чтоб не попасть в колонки новостей,
Разрежу я ее на сто частей.
Меня не арестуют потому что
Я тело развезу ее в Алушту,
Анапу, Амстердам, Пекин и Сочи.
Летит по небу ангел, по Луночи.
Луночь тиха. Таинственна броня
И Бог с улыбкой смотрит на меня.

* * *

Мои любимые выражения «сумбур вместо музыки» и «триумф воли». Когда слышу скучную песню, говорю: сумбур вместо музыки. А если ухожу с презентации до начала фуршета, то уж не я, а все вокруг говорят. Герой, говорят. Триумф, говорят, воли. Правда, сумбура почему-то больше, чем триумфа.

Иблис. Часть 1

Мусульманский черт Иблис
К нам пришел. А мы еблись.
Мы его послали на хер.
Он в пизду пошел к девахе -
Черти там и завелись.
Мы с ней больше не еблись.

Иблис. Часть 2

Мы с девахою еблись.
Девка тучная. Большая.
К нам явился черт Иблис.
Или Иблис - я не знаю.
Он принес бурдюк вина.
Хуже я не пил гавна.
Даже мудрый молдаванин
Исаак Ильич Козлов
Вдруг сказал: «Я, мусульманин,
Пить такое не готов.
Потому что тут гавна
Много больше, чем вина». *
Черт сказал, что мы все гои
И ушел, пердя и воя.

*
Он принес баллон вина.
Сам все выхлестал до дна.

Насчет «пляски на гробах»

«Надел белую тенниску, синие бумажные брюки и сунул ноги в мокасины» (Ирвин Шоу. Вечер в Византии: Роман / Пер. с англ. К. Чугунова. - М.: РИПОЛ классик, 2004, 448 с. (стр. 16)). Копирайт: «Чугунов К.А, наследники». Значит, умер переводчик. Но сие не отменяет того, что бумажных брюк не бывает, бывают хлопчатобумажные. Плохой перевод он и есть плохой перевод. Даже если переводчик умер. Вот и все. А то ишь: бумажные брюки. Наверно, еще и в клеточку. Из тетради по арифметике. Высоцкий вот, тоже покойный, кстати, пел: «Два провода ГОЛЫХ, зубами скрипя, ЗАЧИЩАЮ». Э, да что тут говорить. Все-таки надел брюки, а не одел.

* * *

Я охочусь на осу.
У меня оса в носу.
Я чихнул, она присела.
И, чихая, улетела.