Поэт и переводчик Тытольконеупади, или Как литературный критик Андрей М. человека мочой убил
Вот, некоторые уверяют, что болгары – не турки. Конечно. Так можно до смешных вещей договориться, даже до того, то болгары – не греки. Греки, понятное дело. Сейчас я все расскажу.
Есть такой мальчик. Саша Г. Поэт, красавец, антисемит. Богатырь, ясное дело. А еще он, как выяснилось, и переводчик. Якшается с разной сволочью – ну, поэты там всякие, писателишки – да и переводит их, гадов, с нерусского на якобы русский. Мало того, еще и меня как-то раз заставил. Вот тебе, говорит, поэт болгарский – Гавничко Гавнючков – переведи-ка ты его. Подстрочник дал, оригинал, бутылку в руках держит: мол, как переведешь, так и налью. Я и перевел – дурное дело не хитрое. Перевел и забыл.
И, как выяснилось, зря. Гавничко Гавнючков в Россию приехал. Меня, мол, тут любят, уважают и даже переводят. Вечер литературный устроил – в Болгарском культурном центре. А его, подлеца, только два человека и переводили оказывается. Саша Г. (за миллионы, миллиарды, минеты и поцелуи) и я (потому что мудак). Пришлось на вечер идти. Идем, разумеется, с Лукасом (она болгар страсть как любит, просто обожает). Я со стороны «Белорусской» (там рюмочная хорошая – возле рынка), она с улицы Правды (в каком-то журнале Родину продавала или просто жидомасонила по мелочам ). Идем, орем, встречаемся. А Центр Болгарсий как раз между рюмочной и улицей Правды.
Встретились, обнялись (аж косточки мои захрустели). Стоим. Паникуем. Потому что мы вот уже здесь, а болгар с гиканьем и плясками не видно вокруг. Зашли в магазин, купили маленькую бутылочку водочки (поллитра или чу-у-уть больше). И много, о-о-очень много закуски (не помню что). Подвыпили в грязной красивой подворотне, идем Центр искать. Идем, смотрим вокруг – нет ни фига. Подвыпили, дальше идем – ну, нет Болгарского центра нигде, нет и все тут. Подвыпили. Лукас говорит: дальше идти смысла не, пошли обратно, могли просто не разглядеть. Идем, подвыпивая, обратно. Та же история. Решили действовать методом последовательных итераций. Только не сужая круги, а расширяя. Разумеется, через полметра от того места, где Лукас сказала «Стоп, машина, дальше не идем», он и был – Центр Болгарский. Выпили у ворот, заходим. Кругом – не поверите – болгары. На почетном месте Саша Г. Переводчик, авторитет. Говорим ему: ну мы тут рядом, позовешь, если что. А он говорит: ты, мол, только не упади, когда читать будешь. Вот еще!
Сидим возле туалета, бухаем, все с нами здороваются за ручку. Все ли у вас хорошо, спрашивают, с Послом о чем-то по-болгарски поговорили. Наконец вызывают. Саша Г. меня представляет: «Поэт и переводчик Евгений... Тытольконеупади!»
Так меня на фуршете все и называли. А что вы, уважаемый господин Тытольконеупади, думаете о современном путинофашизме? Не хотите, дорогой господин Тытольконеупади, еще рюмочку? Обратно (куда – неясно) меня уже на руках несли. И еще мы там выловили одного махинатора из «Лучезарной газеты» (именно он клевету на меня как-то раз в своей газете клеветал). Выпили, поцеловались. Он убежал снова что-то обтяпывать, интриговать и подличать. А мы проснулись – не помню где, не помню с кем, помню, что очнулся я уже на другой день. В клубе молодого антифашиста «Жуть». Повсюду свастики, обескровленные трупы христианских младенцев, а на сцене – Сергей Шургунув. Известная антифашистская личность. Вокруг – депутаты, политики, генералы ФСБ, поэт Емелинд и прочие хорошие люди. Выступил я (все с тем же переводом с болгарского), все тут же кричать начали: «Путин – сволочь!», «Лужков – гадина!», «РПЦ на мыло!», «Лесину - водки!» С последним лозунгом я спорить не стал, разумеется. И, как выяснилось потом, напрасно. Ибо чуть-чуть слегка отчасти малость захмелел. Стою в метро, гляжу на колоду сине-красную, пытаюсь с ней поговорить о неокантианстве, кнопочки нажимаю. Вы знаете, наверное, что на станциях метро зачем-то поставили загадочные сооружения красно-синего цвета с надписями «SOS» и «INFO». Для чего? Зачем? Как ими пользоваться? Загадка.
Стою я возле них, рассуждаю о теории фальсификаций, тут и фараончики подоспели.
- Вызывали? - спрашивают.
- Не вызывал, - логично отвечаю.
- Ну, значит, судьба. Мы все равно уже пришли.
Забрали меня, короче, в отделение. Сидим в камере, вчетвером. Одного выводят, сидим втроем. Второго выводят, сидим вдвоем. И вроде как звуки стрельбы слышны и предсмертные хрипы расстреливаемых. Третьего увели, сижу один. Переживаю, паникую. Звоню по всем мобильным телефонам. Убивают, дескать. Троих уже расстреляли, сейчас меня поведут. Александр Всеволодович В., как узнал про расстрел, сразу обрадовался: есть о чем писать на первой полосе газеты, о чем писать на второй. Сразу же включился в журналистское расследование. Звонит самому главному милиционеру, уточняет. Начал издалека, понятное дело.
- У вас, поговаривают, задержанных-то расстреливают.
- Клевета, - охотно включился в беседу главный милицейский начальник.
- А вот мне сейчас звонил мой коллега Лесин, говорит, что троих уже расстреляли, теперь и его ведут.
- Что ж, - согласился мудрый милиционер, - если против вашего коллеги совершены противоправные действия со стороны правоохранительных органов, то они отчасти могут являться иногда противоправными.
- Нет, вы все же скажите, где он? За что расстрелян?
- Вопрос правомерен. Отвечаю. «Если против вашего коллеги совершены противоправные действия со стороны правоохранительных органов, то они отчасти могут…»
И так – два с половиной часа (ААВ, как профессионал, телефонный разговор на диктофон записал). Жаль, статью не пришлось писать. Ибо милиционеры задержанных не расстреливали, а отпускали. То есть не совсем так. Тех, у кого четные номера (я был, как вы помните четвертым) – отпускали, а тех у кого нечетные – тех, да, конечно, расстреливали.
Пришел я на службу, сочинил зажигательную статью о теоретическом мракобесии, пошел Лукаса искать. Скучно стало без Лукаса. А у нее вечер литературный случился. Я подготовился. Купил маленькую бутылочку водочки (750 граммов) и огромное яблоко. Прихожу, Лукас детские сказки про некрофилию читает. Публика хохочет. Литературный критик Андрей М. сразу же начал разливать. Так водка и кончилась. А Лукас все читает. Пошел литературный критик Андрей М. еще за маленькой бутылочкой водочки. Захотелось ему по нужде. Стоит, писает, стихи Ходасевича вслух читает. А милиционеры, как известно, очень любят раннего Ходасевича. Литературный критик Андрей М. как раз раннего и читал. Услыхали милиционеры, пошли послушать. А он ведь не только читал, еще и… ну вы поняли. Стали арестовывать, смотрят – труп. Литературный критик Андрей М. убитого (известный олигарх оказался, зверски зарезанный конкурентами), конечно, не приметил. А милиционеры – приметили. Ну и арестовали за убийство. Литературный критик Андрей М. им объяснял, что не он, мол, убийца, а, скорее всего Александр Исаевич Солженицын (литературный критик Андрей М. чуть что – всегда валит на Солженицына), но те слушать не стали. А тут и Лукас читать кончила. Поглядела окрест себя и душа ее страданиями человеческими изъязвлена стала. Верните, вопит, литературного критика Андрея М. на свободу. И каждому проходящему – в морду. Устанет вопить и драться, на полу лежит, спит, поблевывая. Отдохнет – снова в бой. Еле уняли могучую девку.
Я на воздух пошел, освежиться, нужду справить. Только глядел вниз внимательно – нет ли трупа. И вам советую. На всякий, как говорится, литературный случай.