Отчет Морвен Эледвен


Из-за поднятого шума в доме Бродды наш крик кукушкой не слышен, приходится звать во второй раз, и Аэрин с Туганн удается незаметно ускользнуть к нам. За столом собираются все – и хозяйка дома, и дочь, в честь совершеннолетия которой и устроен этот маленький праздник, и старые слуги, и гости. Мы выставляем на стол все, что удается собрать – в том числе горшочек старого, еще «довоенного» варенья из яблок. Конечно, оно уже засахарилось, но все-таки... Так что у нас пусть и скромный, но пир. У каждого в руке чаша, и я произношу слова обряда, обращенные к дочери: «Сегодня заканчивается твоя юность и начинается молодость. Сегодня ты расплетаешь венок Ваны и заплетаешь венок Йаванны. Ты жила в доме твоих отца и матери, но с сегодняшнего дня ты в праве обзавестись своим. И если суждено этому случиться, пусть твой муж будет таким же отважным, как твой отец, и таким же красивым, как твой брат. А если будет у вас ребенок, то пусть он будет зачат в радости». И ведь все сбылось – в точности...

Я дарю дочери подвеску, чтобы она надела ее, когда войдет хозяйкой в свой дом – немногое, увы, осталось у беженки из Дортониона, а Туганн снимает с себя красивый деревянный резной оберег-ожерелье и тоже дарит его Ниэнор. Праздник удался – все смогли хотя бы ненадолго, но отвлечься. Кажется, тогда и узнаем мы от Аэрин и Туганн, что последняя узнала Ворона, постоянно прячущего лицо. Бранд, пришедший в Дор-ломин из Дортониона среди тех, кого привела Эмельдир Мужественное сердце, мать Берена, приходившегося двоюродным братом моему отцу. Что я могу сказать о предателе из моего дома, дома Беора? В семье не без урода?..

А Ворон, в сопровождении Лоргана, вскоре снова является к нам. Они хотят посмотреть на дочь Хурина – увы, мне некуда ее спрятать, так что незваные гости могут вдоволь на нее насмотреться, а мне остается только стоять, скрестив на груди руки. Но если они посмеют ее тронуть... Я сама перегрызу Ворону глотку. На меня поверх черной повязки, скрывающей лицо, холодно смотрят светло-серые глаза. Серые глаза народа Беора... На этот раз Ворон и Лорган пришли не просто так – ищут некоего Гвиндора из Нарготронда. Эльф из Нарготронда? В моем доме?.. Откуда?! Но мне не верят, чем возмущают еще больше. И снова Ворон повторяет Лоргану приказ не трогать нас, а Лорган как-то уж очень пристально поглядывает на Ниэнор. Не к добру... Не к добру и вести, которые нам вскоре принесут митримские эльфы.

А пока, чтобы успокоиться, мы начинаем прибирать дом после пира, и я рассказываю домашним волшебную сказку, сказку про эльфов, по которой учила считать маленького Турина. Куивиэньярну [которую сама и переводила за несколько недель до игры]. Только в моем пересказе Трех первых эльфов зовут не Ину, Тата и Энель, а просто «Первый», «Второй» и «Третий» – мы ведь, теоретически, говорим на синдарине. Сказка завершается моралью о том, что жадничать, как Первый, не нужно, а то останешься с носом. :)

Я ухожу отдохнуть, но через полчаса меня будят – «владычица, к тебе гости». Я спешно надеваю (не сказать – нахлобучиваю) венец и спешу к гостям. Лучше бы не спешила. Митримские эльфы (Тьелконарэ к тому времени уже сбежала от вастаков) рассказывают, что Турин – не в Дориате, как мы думали, а стал предводителем шайки разбойников. Текстолог во мне взвывает – какой такой Турин, предводитель шайки?! Мы же ничего об этом не знаем до тех пор, пока не придем в Дориат! После этого мы с Ниэнор всячески опровергаем эти «слухи», уверяя, что эльфы ошиблись и спутали его с кем-нибудь. Но эльфы нам попались упрямые. :) Нет, это, мол, точно был Турин, да и как им его было не узнать, когда он так похож на отца. К счастью, эта ошибка – ведь, согласно текстам, Турин похож на мать – дает нам возможность и дальше уверять себя и окружающих в том, что эльфы приняли за Турина кого-то другого. До тех пор, пока я не получу вестей от самого Тингола, не поверю, – заявляю я. А эльфы предлагают отправиться в Дориат за подтверждением. Ну что ты будешь делать... Ничего, и я благодарю за предложенную «помощь». И ведь дошли, и ведь спросили. :)

А вскоре нас поджидает еще одна «ошибка» – из Нарготронда приходят двое эльфов, которые уверяют, что государь Ородрет послал их за Морвен и Ниэнор в Бретиль. Ородрет?.. Послал за Морвен и Ниэнор?.. В Бретиль?.. Текстолог взвывает во мне второй раз, на этот – даже громче предыдущего. Эльфы явно удивлены, узнав, что идти им никуда не надо, тем более в Бретиль, потому что мы здесь, в Дор-ломине, и никуда не собираемся. Так до сих пор и не знаю, кто и что напутал.

За воротами снова слышен странный шум – кажется, к нам снова гость, и, судя по его угрожающему внешнему виду (броня и насупленные брови), нас ничего хорошего не ждет. Но это совершенно очаровательный «дивный орк», который весьма вежливо просит напиться и указать ему дорогу – бедняга запутался в сторонах света. Выяснив, наконец, где какая (я делюсь с ним старой заветной формулой «стань лицом на север, и в правой руке получишь искомое», то бишь восток), он удаляется.

К нам приходит Туганн, на этот раз одна, и сообщает новость – она сорвала повязку с лица Ворона, и он действительно оказался Брандом. Ну, Туганн, ну, отважная женщина... Мы все бурно восхищаемся ее смелостью. Так его!

Но, как это и повелось, вслед за радостью – новые переживания. Индора, сына Аэрин, ожидает испытание – в конце его будет решено, кто станет наследником Бродды, он или сын вастачки. Аэрин, пытаясь укрыть сына, приводит его ко мне в дом. Я готова спрятать Индора у нас, но разве тут безопасно?.. В доме «ведьмы Морвен» вастаки будут его искать в первую очередь. Асгона просят помочь укрыть Индора, и он предлагает отвести его в Бретиль. Наверное, сейчас это действительно самое безопасное место... Хотя и далеко туда добираться. Увы, вскоре по возвращении Асгона все-таки ловят (ненадолго, вскоре он сбежит и начнет портить вастакам кровь, как и прежде), и его сажают его в погреб. Об этом нам сообщает Туганн – спасибо и на том, что ей удается передать пленнику еду. А Индор вскоре снова появляется у нас, рассказывает, что и у вастаков неспокойно, что ушел он во время битвы, как раз орки напали, что не смог оставить мать... Может, оно и к лучшему – наследником Бродды все равно избрали сына вастачки.

Но вастаки не оставляют в покое и нас. Лоргану... приглянулась Ниэнор и он приходит свататься. Спасибо, конечно, что свататься, а не силой брать, и, чтобы не злить его сразу отказом, я прошу несколько дней на раздумье. Лорган уверяет, что Ниэнор будет с ним совсем неплохо, а на мои возражения, что, мол, Бродда Аэрин часто плеткой охаживает, Лорган отвечает, что, может, раза три это за всю их совместную жизнь и было. «Ну уж это ты врешь», – думаю я.

А тут еще эльфы из Нарготронда, которые приносят весть об объявившемся у них человеке – никто не знает, кто он, но прозвали его Мормегилем, Черным мечом... Они предлагают нам убежище в Нарготронде, но тут же выясняется, что и у них там теперь неспокойно – королевство перестало быть закрытым и ни один дозор не возвращается без раненых. Нет, это не то место, где можно укрыться...

Отступление – сватовство Лоргана к Ниэнор было еще одним импровизированным мерлезонским балетом. С Иваном, игравшим Лоргана, у дома Морвен «по жизни» сложились самые теплые отношения, так что я не без удовольствия обсуждаю с ним, сколько раз он к нам придет, когда что я ему скажу и что он будет делать. Правда, абстрагироваться потом от этих разговором, учитывая, что у Ивана очень обаятельное, совершенно не «злодейское» лицо, было иногда трудно.

Лорган является во второй раз. Дома все – да и куда бы им деться?.. Он спрашивает о моем решении, и я вежливо, но решительно отклоняю его предложение, упирая на «культурные различия между народами» - выражаясь, конечно, более архаично. Лорган в бешенстве – как я посмела отказать, да еще в присутствии моих слуг? Он возмущенно вылетает (была бы деревянная дверь – хлопнул бы), пообещав вернуться. Ничего хорошего из этого третьего посещения выйти не может, и я велю всем, кроме Ниэнор, уйти, когда он явится в следующий раз. Присутствие слуг не поможет, а, напротив, еще больше разозлит его.

И Лорган приходит в третий раз – уже не вежливо, насколько это возможно было для вождя вастаков, как раньше. Он делает шаг к Ниэнор, намереваясь ее схватить, но тут уж я повисаю на нем мертвой хваткой, полная решимости не подпускать его к дочери. Он пытается стряхнуть меня, но я цепляюсь за него изо всех сил. В конце концов это ему надоедает, и он все-таки уходит. Что будет, когда он придет в следующий раз, не хочется даже думать – теперь мы его окончательно разозлили...

Снова отступление. Морган и Ниэнор бегут из Дор-ломина, оставив своих старых слуг на произвол судьбы, и, наверное, не прощаясь. Но мы молча уйти не могли. Вы когда-нибудь уходили из дома? Из своего, родного и уютного дома, оставляя там тех, кто за долгие годы стал вам дорог?.. По мне лишь тенью прошло это чувство, и надеюсь, что оно обойдет меня стороной.

Мы зовем всех своих домашних и я усаживаю всех за стол – всех вместе, в последний раз. Я говорю им – Ниэнор поджидает участь горше смерти. Не может дочь Хурина стать наложницей вастака, а, значит, нам с ней нужно уйти. Я говорю – не могу взять вас с собой, потому что в этом случае вастаки не дадут нам уйти далеко. Я говорю – не могу сказать вам, куда мы идем. Мы и сами не знаем, да и вам будет лучше не знать, если вастаки станут расспрашивать вас. Я говорю – и сдерживаю слезы. Я всех вас люблю, но мы должны уйти. Мы с Ниэнор обнимаем всех по очереди, Гилвен дрожащими руками снимает с себя украшения, подаренные мужем на свадьбу, и отдает их нам, я прощаюсь с Тирвен, слишком доброй и трепетной для нашего времени... подхожу сзади к Асгону и обнимаю его, прося позаботиться о матери и остальных... Садор, Гетрон... Судорожные всхлипывания, слабый свет свечей, прощание... Садор дает мне свой плащ, я, уже у ворот, вспоминаю о манускрипте «Атрабет», Гетрон приносит его, я прячу рукопись под плащ и мы с Ниэнор делаем первый шаг в сумерки. Не могу оглядываться. Нам остается только надеяться, что Аэрин и Туганн помогут им. Где написано, что Морвен не плакала, уходя из дому? – говорит Ниэнор-Натали. И в самом деле, где?..

Мы идем по дороге, а за нами тенью следуют фотокорреспонденты, которых я изо всех сил стараюсь не замечать. Можно не спешить – рамки таймплана соблюдены, так что мы, пытаясь не идти слишком быстро, бредем в Дориат. В голове невольно всплывает, с одной стороны неуместная, с другой – очень подходящая цитата из мультфильма «Волшебное кольцо»: «Шли они горами высокима-а, лесами дремучима-а... Ну, по пути, конечно, представления давали». Я ругаю себя, но удержаться не могу и пересказываю ее Ниэнор. Впрочем, печаль нас переполняет и так, можно немного переключиться. Смех сквозь слезы. К границе Дориата мы, естественно, приходим слишком рано – там ни души. Чего и следовало ожидать. Снова медленно, снова в сопровождение фотографов-галлюцинаций, идем – на этот раз на поле, где проходил парад. Усаживаемся на поваленное дерево, Ниэнор достает свой крошечный фонарь и при его свете я читаю вслух «Атрабет Финрод ах Андрет», первые несколько страниц. Тишина и покой.

А теперь – обратно к Дориату. Смутно светящаяся завеса Мелиан видна издалека, и впечатление от нее действительно волшебное. Из темноты выступают смутные фигуры – стражи границы. «Кто идет?» – «Морвен, дочь Барагунда, супруга Хурина Талиона, с дочерью Ниэнор». – «Вы имеете право войти». За все время, когда спрашивали мое имя, я ни разу не назвалась «Морвен Эледвен», это казалось... наверное, нескромным. Имя «Эледвен» дали мне другие, вот пусть они так и называют.

Нас встречают трое, с двумя стражами границ – женщина. Она называет нам свое имя – Нэллас, и рассказывает, что была воспитательницей Турина, когда тот был ребенком. Вот кто расскажет нам о нем! Мы с Ниэнор спешим рассказать ей о странных слухах, дошедших до нас – о том, что Турина якобы нет в Дориате, что он стал предводителем дикой шайки, упоминаем и то, почему не поверили вестникам – ведь те сказали, что Турин был похож на отца, а ведь это неверно... Увы, Нэллас подтверждает сказанное, но на вопрос о том, почему же Турин ушел из Дориата, не отвечает: «Пусть вам об этом расскажет государь Тингол».

По дороге мы встречаем еще двоих – уже потом я узнаю, что это были Нимлот и Диор, и еще позже понимаю, что Диор приходился мне троюродным братом. Уже темно, лиц почти не разглядеть, видны только смутные силуэты – у Диора спокойный, мягкий, полный внутреннего достоинства голос.

Мы наконец подходим к Менегроту. В траве мерцают десятки свечей-плошек, над головой – огромный серебристо-белый купол, через всю поляну простирается длинный пиршественный стол, во главе которого сидят Владыки – Элу Тингол и Мелиан, тихая музыка – завораживающе красивое зрелище. Нас подводят к Владыкам и усаживают по обе стороны стола, друг напротив друга. Волосы Тингола серебрятся в свете свечей, он мягко приветствует нас, и я вдруг забываю обо всем – есть только то, что попадает в круг света, в котором мы находимся, и там – покой.

Я вынимаю подарок – единственное, что захватила с собой из дома. Рукопись «Атрабет» - маленькая Морвен много времени проводила в доме самой Андрет, и, когда народ Беора покидал Дортонион, она забрала ее с собой – на память. Он прошел и огонь, и воду – позолота стерлась, и некоторые страницы повреждены; и, тем не менее, это самое дороге, что у меня есть, и все, что я могу подарить тому, кто предоставил нам свое гостеприимство. А Тингол отвечает, что такой подарок дороже золота...

Дороже золота был бы и мне рассказ о том, что с Турином все хорошо, но – увы. Тингол говорит, что Турин ушел по своей воле, чем немало огорчил и его самого. Чего не было у моего сына от самого рождения – это смирения, да и терпения ему не хватало. И все, что я могу сказать Тинголу, это то, что мне очень жаль... Жаль и Турина, и того, что все случилось именно так, как случилось.

Немного еще посидев за столом вместе с Владыками, мы возвращаемся в отведенные нам покои, обычно служащие Палатами исцеления. Синий шатер, два ложа из лапника, на которые мы сбрасываем свои плащи – ночь теплая, свитки и свечи. Мы искали покой и мы его нашли. Почти.

К нам присоединяется целительница Нэллас, и мы говорим, говорим... Она рассказывает о Турине, мы – о том, что было с нами после его ухода. О своей жизни рядом с вастаками, о том, что поджидало бы Ниэнор, не уйди мы вовремя, о тех, кого вынуждены были оставить, об Аэрин и Туганн – мы все время помним о них и пытаемся уговорить себя, что они позаботятся о наших домашних (мы не сомневаемся в том, что они так и сделают – но хватит ли у них сил защитить наших старых слуг от гнева вастаков?..), о Вороне, о диких вастакских обычаях – жертвоприношении девушек какому-то «Великому волку», о навещавших нас эльфах... К Палатам кто-то идет – пришли узнать, не нужно ли нам чего. Мы благодарим за заботу и просим воды. Даже она казалась у эльфов вкуснее, чем обычно. :) А Нэллас вскоре зовут – целитель, похоже, нужен всем и всегда, и мы с Ниэнор остаемся одни.

Эльфы тем временем танцуют. Высокие сосны, темно-темно-синее небо, круг из свечей в траве, и создается впечатление, что танцующая Мелиан плывет над землей. Это непохоже ни на один из виденных мною танцев – так, наверное, и творятся эльфийские чары... Мы с Ниэнор заворожено любуемся, она выходит из Палат, чтобы посмотреть поближе, за ней решаю выйти и я. Мелиан сменяет Галадриэль – тонкая фигурка в белом, при свете свечей больше похожая на видение, чем на живую эльфийку. От такого зрелища трудно отвести глаза...

И вдруг все рассыпается. «Нарготронд пал! Целителя!» Суматоха, крики, мы с Ниэнор спешим в Палаты исцеления – сейчас они понадобятся и нам лучше забрать свои плащи. Приводят и приносят первых раненых. Мы бы и рады помочь, но что мы можем сделать? Эльфийское искусство целительства куда выше человеческого, так что нам остается только присесть в стороне и хотя бы не мешать. Из Палат доносятся звуки флейты. Что это?.. Неужели эльфы лечат с помощью музыки? «Матушка, – говорит мне Ниэнор, – наверное, музыкой они зовут тех, кто уходит, пытаясь вернуть их...»

Приносят знамена – все, что осталось от Нарготронда. Мы помогаем эльфам их поднять и расправить, и король Тингол отдает приказание отнести их в тронный зал – достойное место для знамен королевства, которое пало. Выживших на удивление немного – то там, то здесь вокруг них собираются небольшие группы, и они рассказывают о случившемся. До нас, сидящих в пиршественной зале, доносятся лишь отрывочные фразы. Кто-то упоминает дракона, чем повергает окружающих в ужас. Дракон – это уже слишком...

А на скамью рядом со мной опускается несколько эльфов. И – случайное совпадение – я слышу, как нарготрондцы рассказывают о... Турине. О том, что по его приказу был выстроен мост через Нарог, о том, что именно он настоял на открытой борьбе с врагом, о том, что из-за него, можно сказать, и пал Нарготронд. Больше слушать это я не в силах. «Тяжело слышать такие вести матери Турина», – говорю я, тяжело поднимаюсь со скамьи и отхожу подальше, в темноту. Ко мне подходит Ниэнор. Она тоже слышала этот разговор. И что мне теперь делать?..

Я подхожу к сидящим во главе стола Владыкам. «Ты, как и я, слышал принесенные вести, Владыка Тингол. Я должна уйти – нужно отыскать Турина». И Тингол начинает меня отговаривать. Отвечая ему, я внезапно осознаю то, что раньше воспринимала как должное потому, что так было написано в текстах – Морвен теперь безумна, Морвен одержима. Тингол смотрит на меня и спрашивает, как же я найду Турина. А я внезапно замираю, понимая, что все мои доводы – бессмысленны с точки зрения рассудка. Женщина. Немолодая. Одна. Отправиться через леса, кишащие орками, к руинам павшего королевства? Искать там сына, который, быть может, давно оттуда ушел? Искать Турина по всему Белерианду?.. Это даже хуже, чем поиски иголки в стогу сена. Я стою в свете очага и свечей, понимая, что еще несколько минут – и я шагну в темноту. Почему? И я вымученно, криво улыбаясь краешком губ, выдыхаю Тинголу: «Прости, но иначе я не могу». Потому что не могу.

И Тингол разрешает мне уйти. Я же прошу у него послать со мной отряд. Дух текста снова начинает витать надо мной и я жду отказа, как вдруг слышу: «Я дам помощь». Мгновенная паника – я ведь должна уйти из Дориата одна! Тингол делает длинную паузу: «Но позже – для того, чтобы собрать отряд, нужно время». «А я не могу ждать», – отвечаю я, поворачиваюсь и ухожу.

Меня ждет Ниэнор. Чтобы пресечь уговоры, я говорю твердо и коротко, сводя все к основной мысли: «Ты останешься здесь, а я сейчас уйду». Ниэнор пытается возразить, а я, преодолевая внезапно нахлынувшую жалость – как же мне оставить ее одну?.. пусть даже среди эльфов, в безопасности – еще более твердо заканчиваю: «И больше мы об этом говорить не будем». Она сует мне в руку свой маленький фонарь, я обнимаю ее на прощание, целую, и, не оглядываясь, делаю свой первый шаг в поджидающую меня темень. И...

И мгновенно понимаю, что успела заблудиться в трех шагах от Дориата – в буквальном смысле. В трех соснах – тоже в буквальном смысле. Я обшариваю пространство передо мной лучом фонарика – деревья, деревья... а дороги нет. Она должна быть где-то тут, я, видимо, только что с нее сошла... но не возвращаться же в Дориат и просить вывести леди Морвен из Менегрота – гордость не позволяет. На мое счастье, кто-то в это время направляется именно в Менегрот, и оказывается, что дорога была у меня за спиной. Я, сделав видно, что все идет, как надо, спрашиваю «Кто покажет мне дорогу из Дориата»? Мне машут рукой в нужном направлении, и я наконец могу отправиться в путь. Несколько десятков шагов, и огни Менегрота гаснут.

Вот теперь я могу в полной мере вкусить все прелести ночного леса – в частности, ночные же страхи. Нет, я прекрасно осознаю, что «чужие здесь не ходят», и, тем не менее, мне не по себе. Длинный плащ шуршит по траве за моей спиной, создавая полную иллюзию того, что за мной кто-то идет. Останавливаюсь – конечно же, тишина. Идти в темноте можно, ориентируясь на просвет между высокими соснами, но неуютно. Включаешь фонарик – тут же посещает неуютная мысль, что «теперь-то в темноте меня видно издалека». И так плохо, и этак нехорошо. :)

Дорога тянется и тянется – наверное, из-за темноты она кажется раза в два длиннее, чем была днем. Я уже начинаю подумывать о том, нет ли здесь второй дороги и не сбилась ли я с пути (опять таки понимая, что это из области невероятного), как вдруг сбоку появляются заросли папоротников – примета того, что граница уже близко. Я вздыхаю с облегчением...

А вот и завеса Мелиан – навстречу мне поднимаются стражи границы. Я называю свое имя и меня, конечно, пропускают, но... «Леди Морвен, как же вы пойдете одна, без сопровождения?» Я говорю, что мне нужно спешить. «Позвольте хотя бы нам проводить вас». А мне остается только поблагодарить и... отказаться. Прощаюсь – и иду вперед, до символического Сириона, который не смогу преодолеть и где мне придется поджидать кого-нибудь, кто помог бы мне переправиться. Запахиваю плащ и усаживаюсь ждать, посматривая назад – за Завесой виднеется костер «пограничников».

Как ни странно, ждать приходится относительно недолго – вскоре появляется отряд, во главе которого Маблунг. А с ними – Нэллас. Вот так сюрприз... «Что, меня все же решили задержать? Или Тингол решил послать мне помощь?» – довольно агрессивно заявляю я. Но Маблунг миролюбивейшим тоном подтверждает, что он и его отряд посланы помочь мне. «Переправа» оборачивается несколькими шагами по дороге, а теперь...

Я резко разворачиваюсь. «Стойте! Вас было меньше, когда вы пришли сюда, а теперь вас больше на одного!» Темная фигурка делает шаг мне навстречу и я узнаю Ниэнор. Ох. «Уходи! Уходи, я велю!» И снова над нами витает дух текста, но слова произносятся не потому, что выучены, а потому, что так надо. И Ниэнор, моя хрупкая Ниэнор твердо возражает мне, чего никогда не делала раньше. «Ты ведь тоже не осталась, как предлагал тебе Тингол». «Да, но одно дело – не послушать совет, и другое – ослушаться матери». Но дочь Хурина не переупрямишь, и мне ничего не остается, кроме как позволить ей иди с нами, хотя мое позволение теперь ей и не нужно...

А дальше последовала сплошная «игротехника». С одной стороны, хорошо, что нам не пришлось сидеть по кустам лишние два часа, с другой – переговоры по рации с Нарготрондом о том, когда будет готов дракон, сильно выбивают из колеи. Не вслушиваться не получается – далеко с лесной дороги не сойдешь. Наконец все решено, и мы, как шахматные фигуры, занимаем свои позиции, готовые через несколько минут их сменить.

А из ворот Нарготронда, пока еще невидимый нам, начинает выползать... некто. Он приближается... Невыносимо жуткого в темноте шипения дракона и его светящихся глаз хватает, чтобы все мысли выбило из головы. «Дракон!!» И, охваченные паникой, мы бросаемся врассыпную. Я отчаянно зову Ниэнор, путаясь среди сосновых веток, слышу, как Маблунг зовет и ее, и меня, но страх гонит вперед – боль от царапин начнет ощущаться куда позднее. Я, наконец, вылетаю на параллельную дорогу, ведущую в Дор-ломин, и перевожу дух. А дракон тем временем добирается до того места, где мы только что стояли. Соблазн остаться здесь еще хотя бы на пару минут велик, но... Одного слова, «Ниэно-о-р-р»,– которое шипит дракон, более чем достаточно. Я бегу подальше от жуткого места. Вот и все. Почти.

Бежать не получается – дорога вся в корнях, да и спешить уже некуда. На деревьях вдоль дороги развешаны светящиеся маркеры, так что заблудиться невозможно. Один раз, когда я все-таки схожу с дороги, глядя на маркеры, выбираюсь назад. Поднимаюсь на пригорок – вот и перекресток, на котором стоит мой дом... Там горит свет – значит, они живы, они не ушли! – но заглянуть не решаюсь. То тут, то там мелькают тени – может, вастаки, может, кто-то еще, но мне все равно. Я уже не с ними.

Дорога делает поворот, я успеваю сделать только нескольких шагов, а из темноты навстречу мне выступает высокая темная фигура. Я знаю, знаю, кто это, но все-таки спрашиваю, хотя и не нуждаюсь в ответе – когда к вам вдруг шагнет ваша судьба и смерть, вы понимаете это сразу... А потом Морвен умирала – на руках вернувшегося Хурина, на дороге, ведущей в Бретиль, и венец с ее головы падал и катился в пыль. «Прощай, моя Морвен». (с) Ханна

Когда я наконец поднимаюсь, ни душевных, ни физических сил отправляться в Мандос у меня нет, так что Джеффри провожает меня до «дома», отвлекая от мрачных мыслей разными игротехническими моментами. Так что к тому времени, когда призрак Морвен садится у стола в своем бывшем доме, он уже вполне способен общаться. А там – Гетрон и Тирвен. Они рассказывают мне – то есть не мне, а моему призраку – обо всем, что случилось после нашего с Ниэнор ухода. Как бушевали Лорган и Бродда, как схватили Асгона, как Гилвен храбро бросилась на Бродду и расцарапала ему лицо, как они вернулись в дом, поскольку вастакам они и не особо нужны, двое-то стариков... Вскоре к нам присоединяются призраки Садора и Гилвен – и Гилвен уже сама рассказывает, как Аэрин подожгла дом, как они с Туганн бросились на Хайиннар, у которой оказался кинжал...

Что ж, вот теперь мы все вместе. А вскоре должен появиться камень с надписью «Турин Турамбар, дагнир Глаурунга».

Морвен Рыжая, Апокрифическая
Август-сентябрь 2004
Тол Морвен