МОЯ ОБОРОНА 9
Пришла осень, а вслед за ней ранняя зима и мой первый развод с Таней. «Адын, сафсэм адын», как в том анекдоте, радостно распивая напитки, я предавался прослушиванию всяких Van der Graaf Generator, Nektar, Gong и того же самого Малинового Короля, попутно пытаясь все это великолепие увязать с идеями Сибирского Панка.
По прежнему тотально бестелефонному, переговорным пунктом мне теперь служила кухня соседки, проживавшей аккурат через огород. В один из поздних вечеров, изрядно пережрав, я отправился туда, обуреваемый идеями различной степени глобальности. Впрочем, сформулировать их четко не мог тогда, не смогу и сейчас [вроде бы мне приспичило дохрять еще записей психоделии].
Накрутив нетрезвыми пальцами 3812 576953, я принялся тупо вслушиваться в гудки сквозь скрежет и пердеж аналоговых линий. Через некоторое время в трубке послышался надтреснутый и какой-то, что ли, _неуверенный_ женский голос:

- Алло?
- Здравствуйте.
- Да?
- А Игоря Фёдоровича можно услышать?
- Он… спит.
- Хм.. А тогда с Аней Волковой можно поговорить? (здесь я напряг остатки соображения, вспоминая, кто там еще может присутствовать)
- ОНА ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ЖИВЁТ.

С трудом проковыляв обратно по хляби огорода, царапаясь об заросли ирги и терновника, я вернулся домой, тем не менее, гордым: телемост между измерениями состоялся, по упомянутому номеру действительно находится пусть и спящий, но Летов. А уж насчет записей мы потом.
Дальше, честно говоря, не помню, что было.

***

Каким-то промозглым вечером придя домой, я обнаружил в ржавом нашем почтовом ящике телеграмму (ей-Богу, это была первая вообще телеграмма, адресованная лично мне). Текст её был, насколько помню, таков: «… … ….. ДК АЛМАЗ ЧЗ КЗ ИПВ ЖЕНЯ МАКС». Многоточия здесь - дата и время, а остальная шифровка означала: в ДК Алмаз, (что в Сокольниках), играют Чернозём, Красные Звезды и Инструкция по Выживанию. Максом и Женей являлись Макс-фашист (позже поименованный в нашей компании графом Чуниным) и уже упомянутый тут Женька Бедро. Безусловно, не посетить такое мероприятие было бы, по меньшей мере, предательством идей и идеалов.

В означенный день я прибыл к пресловутому Алмазу заранее. Публики у ДК было не густо, но среди одиноких поклонников Сибирского Панка уже маячили знакомые фигуры Бедра и Чунина. Во имя, на благо и ради приятного свидания мы быстро даванули какую-то бутылку, после чего отправились в зал.
О самом концерте рассказывать особо нечего. Помню, что площадка имела крохотную низкую сцену и атмосферу какого-то кабака. Первым номером программы были Красные Звезды, чей кастрюлеголовый вокалист ритмически содрогался, изображая молодого Летова, хотя с таким лицом пристало работать разве что в мясном ряду. Ощущение было престранным: слышанные ранее лихие песни Звезд говорили о несокрушимой революционности, героизме, полыхали задором и дуболомной страстью. Но сценический вариант этого дела напоминал какого-то охуевшего от самодовольства и перемазанного стимуляторами Гнатюка. Потом играл Чернозём, а выступала ли Инструкция, или с Ромычем в очередной раз случился его фирменный карачун, сказать уже затрудняюсь.
Шароёбясь в клубном полумраке я обратил внимание на какую-то веселую девицу, обладавшую диковинной стрижкой, вид которой почему-то вызвал в памяти определение «ПТУшная». В процессе знакомства выяснилось, что герла по имени Полина, не просто любительница Сибирского Панка, но «жена Игоря Жевтуна, гитариста Гражданской Обороны», как она сама, не без некоторой гордости, представилась. А узнав, что вся тусовка, включая Неумоева, сидит на втором этаже ДК, я незамедлительно изобрёл концепцию необходимости интервью Ромыча нашему изданию и мы отправились знакомиться. Дальше вышло смешно.

Полина: Ромыч, вот у тебя хотят взять интервью.
Ромыч: кто?
Полина: вот, корреспондент журнала...
Я (радостно): «ХУЙ».
Ромыч (изумлённо): КАКОГО ЖУРНАЛА??
Я (ещё более радостно): ХУЙ!!
Ромыч: я таким интервью не даю!
Я (нагло): это отчего же?
Ромыч, выходя из себя: да от того же! Идите вы, молодой человек, на ваш журнал!
Я: ну и хер с тобой.

[Так состоялось наше знакомство и, как недавно выяснилось, Роман Владимирыч до сих пор помнит, что если из Загорска - то представитель журнала «ХУЙ».]

В тот вечер моей журналистской звезде все-таки удалось блеснуть. В процессе кулуарного трёпа выяснилось, что краснозвездому певцу Вове и их директору негде ночевать и я предложил им отправиться в гости к одной мамзели, по имени Катя Медведева. Катя эта была толкиенистской бардессой, широко известной в занавесочных кругах под именем Лоры Московской. Как раз в то время ей перепала квартирка от предков, которую толчки незамедлительно превратили в притон.
Распрощавшись с сибиряками я записал Полинин номер в рингушник и мы с белорусами отправились ловить такси до Чертаново (что по тем временам казалось верхом мажорства и оскалом буржуазии, ведь НАШИ люди ВАЩЕ на такси не ездиют). Бедро с Чуниным потопали куда-то пешком, напоследок огласив тишину воплем «ПАНКИ, ХОЙ!». Ответ от Чернозёмовского Джексона был моментален и блестящ: «ПАНКАМ - ХУЙ».
И действительно… Так вот, про журнал.

Добравшись до Чертаново белорусы врубились, что попали к каким-то наивным долбоёбам и, дерябнув водки, принялись включать рок-звёзд полусредней величины. Особенно расчехлился кастрюлеголовый певец Вова, принявшийся крыть хуями всю сибирскую контору во главе с Летовым, при том основной претензией являлась бытовая неприспособленность последнего. Нечто, вроде, «Летов, пидор, в Минск приехал, тапочки с собой не взял, лох». Да, тапочки у белорусов при себе имелись, вот только мозгов подзабыли прихватить.
Я изрядно охуевал, слушая этот гимн обывательскому счастью, исходящий от человека, сделавшего то, что отчасти можно назвать карьерой исключительно на тупейшем закосе под того, кто это самое счастье ненавидел. Охуевание, впрочем, не мешало все аккуратно запоминать, тем более, что в этот момент позвонил возбужденный от силы искусства Бедро и дальнейший разговор превратился в полноценное интервью, в процессе которого я озвучивал Женькины вопросы и ретранслировал ему дикие ответы.

Шалость удалась. Наутро, в электричке на Загорск, по свежей памяти я записал стенограмму на бумажку и во втором номере журнала, датированном «Январь - Бесконечность» появился роскошный материал под названием «Нарцисс, девятнадцать пунктов дерьма или, хули ты, Вова.» Ни о какой этике речи не могло и быть, или что же это был бы за «ХУЙ»? История эта поимела неожиданное и очень смешное продолжение, но об этом - своевременно.

#МОЯОБОРОНА_inside