Вадим Давыдов | ARDET VERBUM

Совершенно потрясающий материал. Написан с явным сочувствием к «героям» — в целом, понятным. Что не отменяет его зубодробительности.

Впервые опубликовано в журнале «Эксперт» и в этом блоге.

ГРАНИЦА

Маленькая страна на южной окраине Европы за последние годы стала ключевой для многих проблем ЕС — от «греческого долга» до тысяч нелегальных иммигрантов, каждую неделю прибывающих сюда в поисках обеспеченного будущего и личной безопасности. В 2010-м году на территорию ЕС нелегально проникли около 105 тысяч человек. Этим людям никогда не получить визу или вид на жительство, чтобы приехать легально, поэтому они берут закон в свои руки. Свыше 90% из них сделали это в Греции, которая стала настоящим черным ходом в Евросоюз.

По мере закрытия каналов нелегальной иммиграции в других странах ЕС все больший поток стал сосредотачиваться именно здесь.

Западно-средиземноморский канал миграции был перекрыт несколько лет назад соглашением Испании с Марокко о реадмиссии всех граждан третьих стран, нелегально проникающих в Испанию с территории последнего. С тех пор стало бессмысленно рисковать жизнью, переплывая Средиземное море на ненадежных лодках, когда по прибытию ждала немедленная депортация назад. Оставшийся тонкий ручеек, просачивавшийся через испанский анклав Сеута (часть Испании на африканском континенте), где достаточно было лишь ступить на испанскую землю, чтобы попросить политическое убежище, был перекрыт в 2005 году высокотехнологичной 3-х метровой стеной, нашпигованной датчиками движения и шума, видеокамерами и прожекторами. С марокканской стороны стена охраняется марокканской полицией, а со стороны Сеуты — испанской гражданской гвардией. В том же 2005-м году произошла организованная попытка штурма стены одновременно сотнями иммигрантов из черной Африки, многие из которых годами ждали этого шанса. Толпы людей, пытающихся вскарабкаться на стену по колючей проволоке, попали под перекрестный огонь — резиновыми пулями со стороны гуманной Испании и вполне настоящими — от марокканской полиции. Тогда погибло по разным оценкам от 12 до 18 человек, свыше 50 было ранено. Главным выводом из этой истории стало строительство второй стены — в 10 метрах от первой, после чего этот канал переправки людей в Европу был окончательно закрыт.

Центрально-средиземноморский канал из Ливии и Туниса в Италию и Мальту был закрыт соглашениями о реадмиссии с режимом Каддафи и тунисским правительством, после чего в Ливии возникли настоящие концентрационные лагеря для иммигрантов, перехваченных итальянской береговой охраной. Об ужасах этих лагерей ходили легенды, которые, правда, ни подтвердить, ни опровергнуть было невозможно из-за непрозрачности Ливии для журналистов. С началом «арабской весны» соглашения перестали работать, что привело к кратковременному притоку нелегалов в Италию и Мальту. Впрочем, несмотря на  медийную истерику, проблему удалось решить довольно быстро — одним из первых распоряжений нового «народного» правительства Туниса было послать армию на береговую линию для перехвата судов с беженцами, отправляющимися в сторону европейского континента. Широко известна история, как корабль тунисской береговой охраны протаранил лодку с иммигрантами, приведя к гибели 30 своих же соотечественников.

Угроза Каддафи затопить Европу миллионами африканских беженцев тоже не состоялась — корабли НАТО и итальянской береговой охраны де-факто перестали оказывать помощь терпящим бедствие переполненным судам. Бизнес-модель контрабандистов людьми основана на общем для любого предприятия принципе — снизить издержки и повысить прибыль. Поэтому для перевозки людей покупаются старые рыболовные баркасы, управлять которыми должны сами иммигранты, не имеющие какого-либо морского опыта, а единственным работающим оборудованием является радиостанция. Предполагается, что, как только корабль выйдет за пределы территориальных вод Туниса или Ливии, он даст сигнал о помощи, и корабли НАТО придут на выручку. Однако, в последние месяцы ни НАТО, ни береговая охрана больше не сбрасывают с вертолетов мешки с едой и воду и не спешат на помощь. Вместо этого они отмалчиваются в эфире, равнодушно проходя мимо умирающих от жажды и голода людей. Счет погибших в море за время этого исхода пошел уже на тысячи.

 Так Греция осталась единственным относительно безопасным коридором для попадания в Европу. Мы проедем по всему пути, которому следуют беженцы в Греции, и первой точкой на нем является пограничный город Орестиада, находящийся рядом с границей с Турцией.

Орестиада

Бродячие собаки, разломанный асфальт на дорогах и грубо заделанные цементом черепичные крыши — мы находимся в приграничной области Эврос, одном из беднейших регионов Греции. Кризис жестко ударил по экономике страны с высокой безработицей и невозможностью найти работу. Пожалуй, единственный работодатель в Орестиаде, которому не угрожают сокращения, это полиция. Впрочем, не только она борется с нелегальной иммиграцией.

Патруль Фронтекса рядом с границей (португальцы и венгры)

У полицейского отделения припаркованы полицейские джипы из Португалии, Болгарии и Венгрии. С 2009-го года в Греции проводится крупнейшая пока операция общеевропейского агенства по охране границ Фронтекс. Свыше 500 офицеров из пограничных полиций всех стран ЕС, патрульные джипы, фургоны с тепловизорами, самолеты и вертолеты, а также новейшие разработки в области скрининга и дебрифинга — установления личности и страны происхождения иммигранта, а также раскрытие сети контрабандистов, которая помогла ему попасть в Грецию, — все это сейчас помогает греческим правоохранителям  остановить поток нелегалов.

Пограничная река Эврос

Восточная часть Греции отделена от Турции рекой Эврос — именно здесь происходит большая часть проникновений на греческую территорию. Как только иммигрант ступил на греческую землю, депортировать назад его становится весьма сложно — по соглашению с Турцией реадмиссии подлежат лишь граждане третьих стран, напрямую граничащих с ней, т.е. иранцы, иракцы, грузины и сирийцы. Учитывая, что практически 100% иммигрантов уничтожает свои документы, установить страну их происхождения для депортации становится весьма сложно. И здесь в дело вступают техники скрининга, которым Фронтекс обучает греческих полицейских, — с иммигрантами проводятся языковые тесты, призванные установить, акцент какой этнической группы имеет новоприбывший, какими географическими познаниями он обладает, одежду какого типа носит. Все это будет использовано для оформления депортации впоследствии, чтобы выслать человека в «правильную» страну.

Только что перешедшие границу иммигранты

Однако, главной задачей является все же недопущение иммигрантов на греческую территорию в принципе. С этой целью через равные промежутки на границе установлены тепловизоры, сканирующие источники тепла на 5 километров вглубь турецкой территории. При наличии подозрительных перемещений в сторону Греции сотрудники Фронтекса уведомляют турецких военных, патрулирующих свою сторону границы, которые и производят арест. Арестованные иммигранты перевозятся в изоляционный центр в турецком городе Эдирне, где содержатся до 2-х месяцев. Те же, кто смог попасть в Грецию, свозятся в один из фильтрационных центров — всего их 5 вокруг Орестиады, где определяется, кого из них можно быстро депортировать. Этих людей помещают в депортационную тюрьму, где они могут в соответствии с греческим законом провести до 6 месяцев в ожидании высылки. Остальных же регистрируют, дактилоскопируют и выдают временное удостоверение личности — распечатку формата А4 с фотографией и предписанием покинуть Грецию в течение 30 дней.  После чего отпускают на свободу.
Мы поехали в один из таких фильтрационных центров, чтобы поговорить с доставленными сегодня беженцами.

Филакио

На пустыре у деревни Филакио расположен комплекс желтых зданий с идиллической черепичной крышей. Только колючая проволока по периметру и решетки на окнах напоминают о функции этого учреждения. Половина комплекса отведена под регистрацию прибывающих иммигрантов, другая же половина — это депортационная тюрьма, где содержатся те, кого предполагается выслать в течение 6 месяцев. В этой тюрьме содержатся около 350 человек. Увидев журналистов с внешней стороны забора, узники оживляются и пытаются вступить с нами в контакт. В основном это просьбы о помощи и недовольство Грецией. «Fucking Greece!» — кричит огромный нигериец из окна, — «Они обращаются с нами как с животными, это дерьмо, а не еда! Я был в Голландии, там в тюрьме как в отеле! Где права человека?»

Депортационная часть — заключенные просовывают через решетки картонки со своими именами и просьбами о помощи

Дело в том, что подавляющее большинство иммигрантов имеет своей целью «настоящую» Европу, а именно Германию, Францию и т.д.. Никто из них не планировал оставаться в Греции, но отпечатки пальцев, которые у них берут в день приезда, идут в общеевропейскую систему Eurodac, где фиксируется, что первой страной Евросоюза, куда они попали, стала Греция. Согласно Дублинскому соглашению это означает, что именно здесь они должны просить убежище и сюда будут депортированы из других стран Европы при попытке попросить убежище там. Нигериец успел побывать в Голландии и на Кипре, прежде чем был возвращён в Грецию. Просить убежище в Греции на практике бесполезно — за 2006-й год, например, из более чем 20 тысяч рассмотренных прошений было удовлетворено всего 8 штук. И сейчас он уже получил решение о депортации назад в Нигерию, которая была назначена через неделю. Его пребывание в Европе подходило к концу, весьма символично завершившись в том же месте, где оно началось: 5 лет назад он пришел в этот же центр с другой стороны и так же охотно, как и прибывшие сегодня иммигранты, сдавал отпечатки пальцев для получения «бумаги».

Внизу — очередь новоприбывших на сдачу отпечатков пальцев, сверху за решёткой — ожидающий депортации в закрытой части центра

Другие заключённые кричат нам: «Посмотрите, на чем мы спим!» и показывают через решетки свои подушки. Подушки на самом деле грязные.  Иранец Насир тоже жалуется на условия содержания: «Мне нужна марихуана! Мне нужно покурить и успокоиться!» Здесь даже мои толерантнейшие коллеги с Шведского радио неприязненно морщатся.
С другой же стороны тюрьмы происходит регистрация и подготовка к выпуску партии свежепоступивших беженцев.  Группа человек в 70 состоит преимущественно из афганцев и пакистанцев.

В очереди на свободу с «бумагой»

Есть также несколько конголезцев, марокканцев и палестинцев. Я завожу разговор с одним из афганцев, которого зовут Самир. Он менее всего похож на стереотипного оборванного беженца, спасающего свою жизнь, — дорого одет, уверен в себе и с хорошим английским. Нелегальный иммигрант в Европе сегодня — это молодой мужчина 18-30 лет, выходец из семьи среднего класса, как правило, имеющий неплохое для его страны образование. Это люди, которые бегут не от голода, а в первую очередь от отсутствия возможностей и ликвидации социальных лифтов в своих странах.

Переезд в Грецию из Афганистана стоит от 5 до 13 тысяч долларов, что является нереальной суммой для тех, кто действительно страдает от голода. Самир рассказал, что его дорога заняла 2 месяца, а из группы в 40 человек до конца дошло всего лишь 16. На ирано-турецкой границе пограничная полиция, особо не разбираясь, стреляет по людям. На греко-турецкой же просто арестовывают.  Ему повезло — он дошёл и полон надежд на будущее. Проникнувшись к нам доверием, он достал гейм-бокс Sony PSP и стал показывать на нем свои любимые клипы. Именно так, похоже, он и представлял себе жизнь на Западе — по клипам Шакиры и Робин. «Когда у меня будет европейский паспорт, я буду ездить на каждый концерт Шакиры!» — уверенно говорит он. Услышав, что мои коллеги из Швеции, он радостно оживился: «Швеция? Я люблю Швецию! Я туда хочу!» «Там очень холодно», — попыталась отговорить его коллега. В конце же разговора он, считая, видимо, что так будет еще драматичнее, заявил, что ему 18 лет, хотя ему явно было под 30.

Самир показывает любимые клипы

Впрочем, там были и те, кому действительно ещё не исполнилось 18. Пожалуй, их было на самом деле жалко. Вышвырнутые своими семьями в чужую и, как оказалось, совсем не гостеприимную Европу, они должны были искать работу, чтобы отработать и вернуть потраченные на переправку деньги. Греческая полиция им всем завышала возраст до 18 лет, даже тем, кому явно было по 15-16, чтобы не возиться с несовершеннолетними.

Группа иммигрантов на вокзале в Орестиаде в ожидании поезда на Афины

Как символ бессмысленности бумажного удостоверения личности в них всех ставилась одинаковая дата рождения — 1-го января, как в шаблоне. Единственное, что имело смысл здесь — это снятие отпечатков пальцев и отправка их в Евродак. Одна из основных функций сотрудников Фронтекса заключалась именно в том, чтобы следить, что греческая полиция аккуратно регистрирует отпечатки, и тем самым Греция не уклоняется от своей роли европейского отстойника для иммигрантов.

Новая партия нелегалов доставлена в Филакио

Здесь было также и две семьи, тоже из Афганистана, которые решали, куда им потом ехать — Бельгия или Голландия.

Основная проблема, которой они еще не знали, состояла в том, что уехать из Греции куда-либо еще в Европу невозможно: оба порта, откуда отправлялись паромы в Италию, жёстко контролируются пограничной полицией. Воздушные границы также перекрыты. Большинство иммигрантов, попадающих в Грецию, остаются здесь, — в первую очередь в Афинах.

Депортационная тюрьма ночью

По некоторым оценкам в Греции с населением 12 миллионов человек находится около 1 миллиона нелегальных иммигрантов, которые застряли здесь, сами того не желая. Греция стала настоящей тюрьмой для этих людей. Эта группа тоже двинулась в Афины, считая, что греческая столица станет лишь короткой остановкой на их пути.

Афины

По приезду в Афины иммигранты попадают, как правило, в районы вокруг площадей Виктория и Омония, где есть уже сложившиеся национальные диапоры. Практически все встреченные греки рассказывали, как кого-то из их знакомых там ограбили или избили, поэтому я отправился туда с некоторой опаской.

Площадь Виктория

На площади Виктория собираются в основном выходцы из Афганистана. Небольшая затененная деревьями площадь довольно плотно покрыта народом — здесь собираются, чтобы обсудить последние новости, возможные пути достижения Европы, обменяться местами, где можно достать еду или дешево переночевать. Многие ночуют прямо в парках вокруг площади, хотя большинство все же снимает квартиры в этом районе, где живет по 5-10 человек в комнате. Стоит такое проживание от 80 евро в месяц. Любопытно, что бесплатное питание преимущественно мусульманским иммигрантам обеспечивает греческая православная церковь. Возможностей для заработка совсем немного — это мыть стекла машинам на светофорах в надежде на мелочь, продавать поддельную бижутерию да собирать пластик по помойкам. Большинство живёт все же на те деньги, которые им присылает семья, оставшаяся на родине.

Я подошёл к одной из групп поговорить с ними и, как это часто бывает в Азии, толпа тут же выросла до огромных размеров — подходили все новые и новые любопытствующие афганцы. Вдруг все начали разбегаться в разные стороны — с двух сторон с мигалками подъехали три полицейских мотоцикла, с которых соскочили вооружённые автоматами полицейские.

Единственное фото, которое я успел сделать: человек на переднем плане в красной футболке — осведомитель полиции, он сразу закрыл камеру и показал полицейским на меня

Они пинками отделили группу для проверки документов — тех самых удостоверений личности. Впоследствии мне рассказали, что на площади есть осведомители, которые сообщают, как только собирается толпа, и полиция появляется, грубо крича и толкая афганцев, просто чтобы продемонстрировать свое присутствие.

За минуту до разгона

Многие из тех, кто был на площади, провели здесь уже по 3-4 года.

Ясир

Ясиру из Гельманда 24 года. Он сразу расположил к себе откровенностью, рассказав, что в деньгах он не нуждается — в Афганистане у его родителей свой большой магазин, дом, машина, и они ему присылают деньги все это время, благодаря которым он держится на плаву. Проблема в том, что, несмотря на наличие денег, он не может выехать из Греции. За полтора года, которые он здесь провёл, он дважды платил по 4 тысячи евро — столько стоит переезд в Европу у контрабандистов, и оба раза потерял деньги. Один раз представитель местной мафии собрал около 2-х миллионов долларов на переезд, но потом просто отказался кого-то перевозить или возвращать деньги. А второй раз он получил фальшивый итальянский паспорт, который не выдержал проверки при вылете, — в каждом аэропорту Греции на внутришенгенских рейсах на вылете стоят полицейские, которые отделяют от толпы тех, кто похож на иммигрантов, после чего их документы подвергаются тщательной проверке. С каждого рейса таким образом снимают по 20-25 человек. Ясир — актер и это главная причина его эмиграции. В Афганистане с поднимающим голову Талибаном трудно заниматься театром. Он согласился показать мне одну из квартир, где живут его друзья недалеко от площади.

В двухкомнатной квартире живут около 25 человек. Для семьи из 4-х человек была выделена отдельная кладовка, площадь которой была меньше человеческого роста, т.е. спать там можно было только полусидя. Огромное количество тараканов, которые бегают по привыкшим к ним людям, распространяясь через вентиляцию — в этом доме, да и во всем районе, живут только иммигранты.

Эта семья из 4-х человек живет в кладовке, где спать можно только полусидя

Выходить за его пределы опасно — уровень ксенофобии в Греции достиг весьма угрожающих размеров. У городской молодёжи все более обычным способом провести время стало избивать иммигрантов битами или кидать в них камни. Греция, сама только ещё совсем недавно бывшая страной эмигрантов, вряд ли была готова к такому наплыву иммигрантов. Религиозность греков и пребывание под властью турок в прошлом также не способствуют повышенной толерантности.

Греческие средства массовой информации сложно упрекнуть в излишней толерантности — в большей части проблем в стране, росте насильственной преступности и даже разорении мелких лавок бижутерии, не способных выдержать конкуренцию с лоточниками, обвиняют именно иммигрантов. Недавнее убийство тремя алжирцами-нелегалами грека за видеокамеру, которую тот купил, чтобы снимать выход жены из роддома, и которую они потом продали за 160 евро, было раскручено до такой степени, что привело к ответному убийству двух бангладешцев  группой националистической молодёжи. Формирующиеся отряды самоообороны в пригородах среднего класса «охраняют» свои районы, выгоняя всех замеченных иммигрантов.

Выживать в этих условиях в полностью враждебном окружении становится весьма сложно, и некоторые афганцы начинают уезжать домой, потеряв надежду пробиться в Европу. В этой квартире пока таких нет, но видно, что после 2-3 лет здесь люди сдались. На прощание один из них — выходец из Мазари-Шарифа лет 20, говорящий на прекрасном беглом американском практически без акцента — он работал переводчиком для различных служб НАТО в Афганистане, тянет меня за рукав:» Вы только напишите там в Европе у себя в газете, что мы, афганцы, приехали сюда не сидеть на пособии, мы можем быть полезны Европе!» В его глазах стоят слезы — я единственный человек «оттуда», который за все это время его выслушал. Я понимаю, что этому хрупкому интеллигентному мальчику в очках совсем не место в квартире с тараканами, но я вряд ли что-то могу сделать для него.

Попытать удачи в лотерее под названием «фальшивый паспорт» стоит 4 тысячи евро. Для тех же, кто не может себе этого позволить, остаётся последний выход — порты Патра и Игуменица. Именно отсюда отправляются паромы в Италию.

Патра

Я въезжаю в Патру вечером и уже при въезде становится понятно, что в этом городе что-то не так — на пустырях вдоль дороги стоят палатки из кусков картона и коробок, а рядом на корточках сидят группы людей и ждут. Я заговорил с одной из них. Моим собеседником оказался Али, сомалиец лет 17 на вид. Он живёт здесь уже 6 месяцев вместе с 500-600 такими же нелегалами. Практически каждый день он стоит здесь у светофора, ожидая когда фура остановится на красный свет. Тогда вся группа бежит к ней, пытаясь залезть под тент и спрятаться между ящиками или под прицепом. Сегодня он пробовал 4 раза.

«Кухня» рядом с перекрестком, где иммигранты ждут фуры, останавливающиеся на красный

Каждый раз их снимают, поскольку любой предмет, который попадёт на паром, тщательно проверяется пограничной полицией. За полгода, пока он здесь, он не знает ни одного успешного исхода. «Что происходит, когда тебя обнаруживают?» — спрашиваю я. «Тогда бьют, особенно сильно, если начальник рядом. Они даже убить могут, если захотят».

 Такие истории обычно принято делить как минимум на два, чтобы получить правду, однако, здесь я получаю подтверждение его словам спустя всего несколько минут, когда меня самого арестовывают за «фотографирование на территории порта». Похожие на робокопов полицейские в военной форме вполне профессионально меня окружают, отрезая пути бегства. Я отказываюсь отдать карточку с фото, объясняя, что работаю с разрешением Фронтекса. Они приглашают ещё одного человека «Вот, он из Фронтекса здесь, показывай ему свои документы». Это был немецкий офицер из пограничной полиции Германии, который работает здесь координатором. Он смотрит на меня пустыми водянистыми глазами и что-то говорит грекам, после чего ситуация меняется — мне заламывают руки и кидают к стенке, одновременно вытаскивая паспорт и мобильный телефон. «Где карточка?» — орут они в ухо. Я успел её вытащить из камеры и спрятать, когда увидел приближающихся полицейских. Мне объявляют, что я арестован по фальшивому обвинению в «хулиганстве в порту». «Хорошо, я бы хотел получить телефон назад, чтобы сообщить в своё посольство. Это же мое право?» «У тебя нет никаких прав! Закон здесь — это мы!» — кричат они.

В конце концов они спускают служебных овчарок, которые бегают вокруг, лают и пытаются укусить. Представитель Фронтекса равнодушно смотрит на происходящее. Спустя два часа я сдаюсь и отдаю карту. Они просматривают её и удаляют все снимки порта и их работы.

«Мы на самом деле хорошие люди, мы просто делаем свою работу», — говорит мне на прощание их начальник Георгиос Папагеоргиу, огромный мужик с безумным взглядом и дергающейся щекой. Он в конце концов проникся ко мне доверием и показал снимки со своего телефона — иммигранты между арбузами в фуре, в коробках с помидорами, внутри водных скутеров и т.д.. Во время их просмотра меня не оставляет ощущение, что я смотрю на фото из тюрьмы Абу-Граиб. Я вспоминаю Али и понимаю, что если они так могут себя вести со мной с вполне легальным паспортом и пресс-картой уважаемого издания, то сложно представить, что они могут сделать с бесправным нелегальным иммигрантом, который на бумаге не существует.

Стена вокруг порта

Крепость Европа

Фронтекс был создан в 2005 году для охраны внешних границ ЕС. Именно на его счету перекрытие большинства каналов контрабанды людей в Европу. Белокурые бестии из немецких и австрийских спецслужб просто расширили свои границы до всей Европы. То, чего не знал Али, — так это то, что если бы ему все-таки чудом повезло, и его бы не заметили, то уже в Италии все фуры снова бы обыскала уже итальянская полиция, и найдя его, депортировала назад в Патру. А если бы даже он каким-то образом смог пройти и этот контроль, то при первом же контакте с иммиграционными службами Европы его отпечатки пальцев выдали бы его — и его бы опять отправили в Грецию. Плохо организованные греки вряд ли смогли бы создать такую сложную и эффективную систему перемалывания людей без помощи сумрачного тевтонского гения.

Во время поездки в Орестиаду я почти случайно натолкнулся на один из самых хорошо скрываемых секретов этой границы — кладбище иммигрантов, которые утонули в реке Эврос при переходе или просто замерзли уже на греческой территории — холодно зимой бывает даже в Греции. На неприметном анонимном пустыре в стороне от дорог и поселений за два года появилось 150 могил. Это одинаковые вырытые экскаватором холмики без имен и каких-либо опознавательных знаков.

Кладбище показал мне руководитель команды «Врачей без границ», занимающейся медицинской помощью беженцам, Танасис Спиратос. Он же рассказал типичную иммигрантскую историю, произошедшую с семьёй из Кении. Муж поехал в Европу на заработки, и, как и многие другие, застрял в Греции, где был сбит скутером. Пока он был в больнице и не сообщал о себе семье, переживавшая за него жена двинулась сама в Грецию, чтобы его найти, и пропала по пути. В базе данных Фронтекса её фото не было, что означало, что до фильтрационного пункта она не добралась. Выздоровевший муж сам приехал в Орестиаду, чтобы ее разыскать. Мулла, который занимается захоронениями на кладбище, указал на несколько могил, где захоронены женщины, похожие на разыскиваемую — практически все были в сильно разложившемся виде. У всех были взяты пробы ДНК, которые сравнили с ДНК сына пропавшей. Пришедший на днях ответ показал, что ДНК в одном случае совпало… На одной из могил вкопан засохший цветок подсолнечника из тех, что растут вокруг на полях, — последний знак внимания мужа погибшей жене.

Замначальника полиции Орестиады

«Мы переживаем настоящую гуманитарную катастрофу», — кипятится заместитель начальника полиции Орестиады, колоритный грек Каллитрис Гиоргос. В противоположность ему координатор миссии Фронтекс в Александрополисе — соседе Орестиады — полковник австрийской пограничной полиции Вендт Гюнтер совершенно спокоен: «It’s okay. Мы контролируем ситуацию. Цифры пока в рамках расчётных». Интересно, что в Фронтексе пушечным мясом, работающим непосредственно на границе, выступают обычно работники погранслужб стран Восточной Европы, в то время как руководящие позиции занимают выходцы из немецкоязычных стран.

Полковник Вендт Гюнтер

Практически  всем, с кем я разговариваю на эту тему, я задаю один и тот же вопрос: «Как можно решить эту проблему — с постоянным притоком иммигрантов и миллионом нелегалов в Афинах?» Танатис из «Врачей без границ» говорит мне: «Европейские политики, когда подписывали декларации о правах человека, не думали, что они (иммигранты из третьего мира) тоже сюда приедут и потребуют свои права. Нельзя сидеть сразу на двух стульях — либо нужно всех легализовать здесь, либо заявить, что на этих людей права человека не распространяются и выслать их всех назад».

Танатис

Подумав, он добавляет: «Либо сделать нормальной жизнь в тех странах, откуда эти люди бегут. Ведь наши корпорации разоряют их, ничего не оставляя взамен. Если Вы хотите ездить на новой дешёвой машине, будьте готовы к тому, что иммигранты из стран, которые ради этих машин уничтожают, придут и к вам».

(Ну, это уж слишком. Где ты видел «дешёвые машины», идиот?! Какие там корпорации их разоряют?! К каждому домой приходит корпорация и разоряет?! Блядь, как же вы достали со своим левацким бредом!)

В процессе подготовки статьи я встречал иммигрантов самого разного бэкграунда — от бывших университетских профессоров до бывших фермеров, общим в них было лишь то, что они были бывшими. Распадающаяся социальная ткань стран третьего мира будет порождать все новые волны беженцев, и Фронтекс готовится к новым вызовам. Господин Гюнтер с плотоядной улыбкой говорит: «Нам нужно только политическое решение».

Последние известия не оставляют никаких сомнений в том, каким это решение будет. Греция начинает строительство стены по
образцу
сеутской на самом уязвимом 12-ти километровом участке границы с Турцией. Фронтекс ведет переговоры с Турцией о введении ей запретительного визового режима для граждан стран Африки — во время разговора Гюнтер возмущался, как это возможно, что они без всякой визы могут прилетать в Стамбул и уже оттуда пытаться попасть в Грецию. Греция анонсировала планы по строительству 5 новых депортационных тюрем на границе с Турцией. Фронтекс начал использование беспилотников для раннего обнаружения лодок с иммигрантами на Средиземноморье.

Именно в Греции в своё время возникла античная культура, которая через Реформацию и Просвещение стала фундаментом европейской культуры и идентичности. И именно здесь появляются контуры новой Европы, ощетинившейся стенами и тюрьмами. Иммигранты, сами того не зная, стали пешками в политических играх и предвыборных кампаниях, а политика больших чисел заслонила ежедневные трагедии отдельных людей. Пока же нет окончательного решения, тысячи иммигрантов продолжают прибывать в Грецию в пределах расчётных цифр Фронтекса, заполняя скамейки в афинских парках и попадая в бесконечное зазеркалье инстанций и документов. Да и кладбище пока заполнено лишь наполовину…

Запись опубликована Вадим Давыдов. Dixi.. You can comment here or there.