Jun. 19th, 2012 @ 12:53 pm Реквием по литературе (СР)


Via ir_ingr

Читаю интереснейшие дневники доктора Мишеля Леша о визите Грэма Грина в лепрозорий в Бельгийском Конго и о том, как Грин настойчиво и устремлённо добивался этого визита. Человек писал роман. Не поленился и отправился собирать материал для своей книги "Ценой потери", которая очень не нравится критикам, но по мне так она - одна из лучших у автора. Собственно, это чтение дневников Леша и подвигло на дальнейшие размышления.


Если хочется что-то почитать вдруг выпавшим свободным вечером в Иракском Курдистане, в Сиднее, в Риме, за периметром американской военной базы на Ближнем Востоке, в аэропорту Дубаи, в подворотнях в Токио или ещё где на шарике, то есть практически безотказный способ найти себе на вечер достойную художественную книгу на английском языке. Если ты не ищешь на вечер что-то конкретное или не знаешь искомого автора, то берешь с земли, со стойки, с лавки, из рук вечного араба или с перчаток холеного продавца первую попавшуюся приятную глазу обложку и с не самым отталкивающим заголовком, читаешь краткое описание сюжета и обязательно смотришь, есть ли у книги какая-либо литературная премия в мире. Если первая премия или вторые-третьи места есть, сюжет и обложка терпимы, то с вероятностью 90% это будет добротная крепко сбитая качественная Высокая Литература. Может, не гениальное произведение, но уж точно Литература.

Главное, чтобы это не была Нобелевка. После присуждения премии Г. Мюллер и И. Кертес по мотивам политкорректности и толерантности, премия себя полностью дискредитировала.

А что в России, читающей и великой литературной стране? В России, если ты вдруг на обложке или в рецензии читаешь, что книга выиграла или стала лауреатом какой-либо российской литературной премии, то можешь смело и без колебаний выкидывать её в мусорный ящик.

В мире литературные премии – это знак качества. В России – это отрицательный отбор.

Разберёмся, почему же так.

Современную российскую литературу (я имею в виду не масслит, а книги так называемой Высокой Литературы, муссирующиеся в современной российской «литературной среде», «тусовке», участвующие в «литературном процессе», то, что публикуется, обсуждается, получает премии и т.п.) можно разделить на два базовых потока.

Первый – это так называемые «литературные фантазии». Авторы пишут тексты, высасывая, по сути, сюжеты своих книг из пальца, беря с потолка, выдумывая. Их книги – плод их воображения, личной тоски, личного скромного бытия, одинокого в лучшем случае шляния по улицам, пляжам, Венециям и кофейням, плод, пусть и косвенно подкрепленный какими-то собранными на стороне фактами или слухами. Авторы таких книг – обычно люди за сорок. Они тяготеют в тестах к большим формам, они обожают скрывать свой отрыв от действительности в использовании исторического времени, сюжеты развиваются в прошлом. Тексты витиеваты, насыщенны метафорами, аллегориями, глубокими размышлениями, много героев, много планов. Пустота заполнена толпой кукол и фальшивых героев. Авторы таких текстов обычно творят, посиживая-поскрипывая в своих квартирах, на дачах, в сельских домах, в санаториях в Анапе или у друзей в Бремене. Для них их книги – плод досуга и прихоти, пароксизмы мозга, хотя они и считают себя профессионалами от литературы. Полный отрыв от жизни вообще. Пустоцвет.

А что думали глубокоуважаемые мною настоящие русские литературные критики Станкевич и Белинский, которых бы не помешало по утрам перечитывать каждому российскому «писателю» и тем паче «критику»? Они считали, что важность искусства измеряется тем, что оно дает нам живое отражение и впечатление именно от действительности. И необязательно сегодняшней действительности, но от жизни. Иначе, спрашивал Белинский, чем отличалось бы искусство от игры в карты и всякого другого фокусничества?

Правда жизни — источник обаяния, подлинности, высокого значения художественного творчества. Книги первого обозначенного потока – это и есть обычнее литературные фокусы. Да, часто воодушевляют, впечатляют порой артистизмом, но не более.

«Какого же правдоподобия требовать должны мы от драматического писателя? ... Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах — вот чего требует наш ум от драматического писателя» – писал А.С. Пушкин. Но не слушают Пушкина.

Второй поток – это так называемые «литературные гопники». Эти авторы как раз базируют свои сюжеты на собственном ярком личном опыте. Они пишут о том, что испытали сами. Они тяготеют к коротким рассказам или борзым щетинисто-небритым лиричным быстрым повестям действия. Акция-акция. Действие. Авторам обычно от 20 до 40 лет отроду. Но они уже молодятся. Но что это за опыт? Это нечто вроде: ударил человека по лицу и делал это регулярно, развёл женщину на бабки или охмурил 1001 секретаршу, украл вилку и блеванул в Лондоне, смело и лениво грозил врагам, обесчестил паромщика в Таиланде, бухал с гастарбайтерами и т.п. Это - «мачо-гопник», прямолинейный этакий правдорубный тельняшко-рвущий стиль. Но, по сути-то, – скука смертная, так как как раз правда-матка в изложении реального бытового пьяного гопника на скамейке во дворе обычно гораздо интереснее, насыщеннее и более литературно выражена. А у наших авторов и того хуже – почти и нет за душой ничего, кроме адского гипертрофированного самомнения.

Вот два основных потока в «современной российской литературе». Которую мы знаем по СМИ, журналам, культурному слою жизни, скандалам и премиям. В «литературном мире».

И всё это, надо сказать, буйно и зверски тщеславно цветёт именно в вечно бабском (всё прямо по Розанову!) мире российской так называемой интеллигенции и культурной прослойки. И фантазёры и гопники – это ведь как раз герои бабского мира, ограничение двух крайностей (от воздушных мудрых душек до брутальных молодых мачо), удел инфантильных душ. Это и есть лицо нашей «литературной среды», их премий и критики.

А что в мире? А в мире всё по Станкевичу и Белинскому. Как я всё время отмечаю, вот как раз те иностранные тексты, которые в мире берут премии, вызывают интерес, они могут быть сколько угодно метафоричны и герои помещены в выдуманные рамки, но в основе текста лежат именно те истории, судьбы, характеры, которые в полной мере художественно отражают нашу действительность, а не бред нежных рыб. Тексты признанных планетой авторов - гуманистичны, понятны почти каждому человеку в мире от бангладешского рыбака до американского миллионера, и они находят отклик в душах.

Пример из недавно прочитангого. Британский Independent foreign fiction prize выиграл роман о гражданской войне в Колумбии. Книга Эмилио Розеро (Evelio Rosero «The Armies») – история о жизни в Колумбии, раздираемой гражданской войной. Книга посвящена жизни бывшего школьного учителя, который решил остаться в родной деревне в горах, хотя его жена пропала без вести, как и многие рядовые колумбийцы. Его соседи оставляют свои дома и перебираются в более спокойные места, он же остается и вспоминает свою жизнь и свою любовь, размышляет о насилии, охватившем все его страну. Член жюри Бойд Тонкин, редактор The Independent, заявил, что роман «не только оплакивает трагедию колумбийцев, но и празднует хрупкое достоинство каждодневной жизни, говорит об ужасах войны с точностью и человечностью, которые и вызывают уважение и признательность читателей».

Это не чуднЫе фантазии о прошлом или непонятном никому кроме самого автора искривленном настоящем, это не крики гопников «я – суперкрутышка». Поэтому повести колумбийцев, индусов, японцев, арабов, чилийцев, южноафриканцев и исландцев и т.п. – общечеловечны в высшем смысле этого слова и являются частью мировой литературы и поэтому и выигрывают международные премии и становятся известны и читаемы.

Но не современная русская литература фантазёров и гопников. Кому они в мире нужны-то? Сколько текстов от наших современных гопников и фантазёров занимют литературные высоты на мировом уровне? Зилч. Нет ничего от человечности и универсальности.

Место фантазёра – опиумный бордель на задворках Азии, место гопника – тёмная подворотня. И можно сколько угодно напыщенно отправлять в Лондоны и Франкфурты хоть десанты не из 50, а из 100, 500, 1000 «писателей». Толку не будет никакого. Вообще, «50 писателей» - это мем уже в литературном мире. Никаких шансов с нынешней колодой у России занять своё место в мире нет.

Но возникает и следующий вопрос. А почему же у нас так? Почему у нас литературным балом правят гопники и фантазёры?

Здесь ответ лежит в социальной плоскости, а именно в сложившейся в стране системе координат.

Т.е. российская литература на данном этапе – востребована, произведена, плоть от плоти и выпестована как раз фантомным средним классом, который является ни чем иным, как тонкой люмпен-обслугой ещё более тонкой правящей прослойки. И нынешние писатели такие же, как бы ни ставили они себя в оппозицию существующему строю вещей и не выставляли некой фрондой свой либерализм и широту взглядов. Эта легкая фронда — лишь признак того, что они часть системы.

Т.е. люди без социальных корней и нравственного кодекса. Первое отсутствие обуславливает массу литературных фантазёров, второе – массу литературных гопников.

Это замкнутая система, где пишет узкий круг лиц о себе и для себя. «Как ведь перепутались, червяки; и не разберешь, где кто начинается и в котором месте оканчивается. Михайловский рекомендует Бокля; Нотович его популяризирует и издает в девяти изданиях; в то же время он оригинально сочиняет «красоту» и «любовь»; у него сотрудничает «критик 60-х годов», г. Скабичевский, милый сердцу Н.Михайловского; того же Бокля Павленков издает, а Евг. Соловьев пишет к нему «предисловие». Все, очевидно, «сочувственно относятся друг к другу». – Розанов.

Сто с лишним миллионов человеческих душ с их жизнью в России им неинтересны. Им интересны личные фантазии и личное самомнение. Да даже бы если бы и была жизнь страны интересна вдруг своевременным писателям в образе, то жизнь России была бы и есть им просто непонятна. Это непересекающиеся миры. А 10 с гаком миллионов свежевыпестованной обслуги и лакеев сырьевых магнатов – это и есть аудитория современной российской литературы. Отсюда и такие унылые и убогие темы, и такие герои, и такие результаты. Страшно далеки они от народа. А когда далеки – то ничего кроме варки в своем собственном соку не будет. Что на наших глазах и происходит. А это - тупик. Хоть и отгламуренный своими премиями и титулами и подхалимами.

Читать на русском языке из нынешнего нечего. В стране же нашей из высокой литературы люди вынуждено читают русскую и советскую классику, да переводы современных зарубежных авторов, недоумевая, почему у нас самих за последние десятки лет так и не появляется Литература.

«50 писателей» - это диагноз современной российской литературы. Увы. И это датчик, сигнал, приговор социальной «вертикали» нынешней России. По Сеньке и шапка. Всему своё время. Накипь «современной российской литературной среды» смоется со всеми её «героями», «премиями» и «процессами». Она просто в нынешнем виде не нужна Вселенной. Придут другие авторы.


Об этой записи
From:[info]dzhmil@lj
Date: June 19th, 2012 - 06:33 am
(Постоянная ссылка)
Э, да автор явно не знаком с историей литературного процесса и доминирующими направлениями в разные эпохи. Иначе зачем бы он мерил литературу начала XXI века критериями середины века XIX?
Интересно, вот Маркес из Колумбии (если уж вспомнилась Колумбия), он как, по Белинскому или по Станкевичу? Реализьма-то маловато!
[User Picture Icon]
From:[info]gabblgob@lj
Date: June 19th, 2012 - 06:56 am
(Постоянная ссылка)
Мы не рассматриваем отдельные случаи, а берём явление в целом. К тому же опыт жизни Маркеса... гм... довольно своеобразен :)
From:[info]dzhmil@lj
Date: June 19th, 2012 - 07:33 am
(Постоянная ссылка)
Какое явление? Деградацию русской литературы? Это частный случай общей деградации культуры человечества. К тому же, эпоха литературы, когда авторы художественных произведений могли претендовать на место "властителей дум" и основополжников целых идеологических трендов, давно миновала. Литература маргинализируется.
Но в любом случае судить современную литературу по меркам полуторастолетней давности, меркам давно трансформировавшихся направлений (как, например, идеализированный в совдепии "критический" реализм) просто смешно. Поэтому весь пафос пылкой речи автора пропал втуне.