Подвиг лейтенанта Рогульченко.




Прошёл год со дня смерти моего отца, Рогульченко Марата Григорьевича. Он умер неожиданно. Ничто не предвещало, что его не станет. Подтянутый, сухощавый, спортивный и жизнерадостный, казалось, он должен был бы прожить ещё долго. В тот день, как обычно, он утром пошёл в бассейн. И там, на водной дорожке, остановилось его сердце.

Прошёл год, и, наверное, пришло время рассказать одну историю из его жизни, о которой я узнал только на его поминках. Это произошло до моего рождения, и отец никогда не рассказывал о ней. Мне о случившемся рассказал его друг – Полукаров
Игорь Алексеевич, последний оставшейся в живых свидетель тех событий.


Полукаров Игорь Алексеевич.


Началась она в далёком 60-ом году, когда три друга, три молодых лейтенанта, выпускники Жуковской военной академии – мой отец, Полукаров Игорь Алексеевич и Калачёв Игорь Федорович были направлены в недавно созданную ракетную часть стратегического назначения в городе Первомайске.


Три друга. Отец крайний слева.


Странности начались практически сразу. Как рассказал Игорь Алексеевич, в Первомайске трёх неразлучных друзей разделили. Его оставили в Первомайске при штабе, расчётчиком траекторий, а моего отца и Игоря Фёдоровича направили в ракетный полк, базировавшийся в Крыму.

Но расставания не получилось. По воспоминаниям Игоря Алексеевича, буквально через неделю он увидел, как ему навстречу идут, улыбаясь, друзья, и на его недоумённый вопрос:

-Как вы здесь оказались?

Смеясь, ответили:

-А мы отменили своё назначение в Крым.

Оказалось, что в полку, расквартированном в Крыму, произошли следующие драматические события:

Ракетная дивизия, как я уже писал, была в стадии формирования. Полк, развёрнутый в Крыму, разместили на голом пустынном плато. Воды не было. Казарм не было. Удобств никаких. Несколько рядов колючей проволоки, вышки, пулемёты, палатки, ракеты и ядерные бомбы. Летом солдаты и офицеры (а ракетные полки имели очень большой процентный состав офицеров) ещё как-то терпели лишения, но когда осенью пошли дожди, всё буквально утонуло в грязи. Грязь, холод, болезни, начиналась повальная дизентерия…. Возникли проблемы с подвозом продовольствия, машины иногда по несколько дней просто не могли подняться на плато по раскисшим дорогам. Вспыхнул бунт. Старшие офицеры были арестованы младшими, и командованию полетели телеграммы с угрозами запустить ракеты с ядерными боеголовками на Кремль, если их не выведут из этого гиблого места.

Запустить ракеты и пересчитать параметры траектории, как говорил Игорь Алексеевич, бунтовщики вполне могли, правда, взорвать бомбы – вряд ли, в полку не было кодов. Но десятки урановых болванок гвоздящих Кремль рукотворным метеоритным дождём – была вполне реальная угроза.

Полк немедленно расформировали, а личный состав вывели в более обустроенный Первомайск.

Так три друга снова оказались вместе. К организации бунта ни мой отец, ни Игорь Фёдорович, понятное дело, никакого отношения не имели, так как прибыли в расположение полка уже после того как там начались эти события, просто попали, так сказать, в нужное место в нужное время.

Жизнь, для трёх молодых друзей, не обременённых семьёй и хозяйством, была в Первомайске совсем не плохой. Чудный южный полный вина, цветов и молодых девушек город. Вполне приличная зарплата, цены удивительно низкие. Каждый день поход в лучший в городе ресторан (возможно единственный). Вот, исторический документ, меню ресторана:



Самое дорогое из напитков: коньяк три звезды 100 грамм - 1рубль 38 копеек, водка 100 грамм – 83 коп, вина за сто грамм от 23 до 25 копеек. Из закусок самое дорогое - бифштекс с яйцом и ромштекс рубленый по 50 коп за порцию.

При зарплате в 140 рублей, очень даже неплохо.

Но, наверное, надо признать, друзья не были готовы к суровым будням армейской службы. Так сказать к неизбежному идиотизму казармы. Ведь они до этого в армии не были ни дня! После школы они сразу поступили, выдержав серьёзный конкурс, в академию, где, конечно, какие-то атрибуты армейской жизни были, но скорее чисто декоративные. Из них готовили не солдафонов, а инженеров, учёных, технических специалистов. За время учёбы в академии армия перед ними предстала в лице плеяды умнейших и интеллигентнейших военных учёных, а не в виде хамоватых брутальных кавалеристов, как в Первомайске (командование этой ракетной части составляли бывшие командиры ранее размещавшейся в Первомайске расформированной кавалерийской дивизии). Да и сами они ожидали совсем другого. Они видели себя учёными, изобретателями, грезили космосом, конструкторскими разработками, созданием новых невиданных систем вооружения …. (Кстати, этот эксперимент – набор в академию сразу после школы, быстро прекратили.)


Отец и Игорь Калачёв студенты Академии им Жуковского.


Поэтому кризис был неизбежен.

Кто-то должен был “сломаться”. “Сломался “ Игорь Калачёв. Он сошёл с ума. Проявилась дремавшая до этого где-то глубоко внутри шизофрения. Непосредственным толчком для вспышки, ранее никогда им не ведомой, болезни было вскрытие им хищений при закупках продовольствия для части. Он написал рапорт, изложил факты, а начальство послало его на ….

Понять, как такое возможно, идеалист и лучший математик курса не смог. Я не буду описывать, как проходили приступы, как друзья пытались как-то противостоять ворвавшемуся в их жизнь безумию. Со свойственной молодости беспечностью, они надеялись, что это однажды вдруг кончится, как страшный сон, как кошмар. Что стоит лишь оставаться верными идеалам дружбы и обету товарищества, и всё рассосётся, станет как прежде. Но, увы, ничто не могло остановить разверзающуюся вокруг них бездну.

Они не хотели верить, что если ЭТО задело, то этот уже навсегда, мир становиться в одно мгновение другим, искажённый вторжением беды.

Калачёва направили в больницу. Потом в Москву. Почему-то никак не комиссовали (специалист, математик, он был превосходный, ракетным войскам были нужны такие кадры), предлагали остаться в Москве, но он уехал в Первомайск, к своим друзьям.

Там он вёл вполне привольную жизнь. Отлучался подолгу из части. Даже совершил гастроли с Минским театром по всей стране, влюбившись в примадонну. Он был весьма популярен в маленьком городе, где все на виду, прославился как непревзойдённый преферансист. Всегда выигрывал, но никогда не требовал долги, а если долги возвращали, то на эти деньги гулял с недавним должником и друзьями.

Как это часто бывает с людьми подобного типа, он был харизматичным, очень привлекательным человеком. Нестандартные люди всегда притягательны, жаль только что черта между нормой и болезнью очень узкая.

Командование, похоже, махнуло рукой на постоянные выходки Калачёва. Что взять с ненормального? Ну, и как мог, его прикрывал тогда работающий в штабе дивизии Игорь Полукаров.

Наверное, со временем его спокойно комиссовали бы, но … вспомним, что в этой части совсем недавно, год назад, был мятеж, и гэбе всё это время искало козла отпущения, и понятно, что мутный взгляд озлобленных чекистов лёг именно на него.

Лучшего кандидата на врага народа, американского шпиона и организатора антисоветского заговора – было не найти!

И однажды за ним пришли. Заломили руки и повели в свой горотдел, находившийся примерно в километре-полтора от части. Вели пешком, прямо по городским улицам. Чай не Москва, где воронки то взять?

Когда отец узнал об этом, он бросился выручать своего друга. Он настиг конвой у самого здания первомайского гэбе. Недолго думая, верней вообще не думая, он сделал то, что должен был сделать – освободил своего друга. Конвой был избит. Прямо на пороге грозного учреждения. Из дверей выползло ещё несколько чекистов, на подмогу. Тут же и они получили своё. Гэбисты достали оружие. Достал пистолет и отец. Битые гэбилы поняли – ещё мгновение и этот, только что их жестоко изметеливший, явно не в себе, офицер будет стрелять. Стрелять в упор. Вокруг уже собиралась толпа. В руках у людей появились палки, камни, бутылки. Симпатия людей явна была на стороне отца и его, только что освобождённого, друга. Медленно и угрожающе люди наступали, не оставляя сомнения, что случись что, разбитыми носами гэбилы уже не отделаются. Избитая, униженная, напуганная гэбисткая сволочь, роняя сопли и кровь из разбитых хлебал, трусливо уползла в своё логово. Битая гадина выпустила добычу.

Эта история кажется невероятной. Каким бы сильным человек не был, а отец всегда был очень спортивным и сильным, но разметать свору гэбилов, возможно ли такое? - возникает резонный вопрос. Да, возможно, когда силу умножает, затмевающее разум и инстинкт самосохранения исступление. Те, кому знакомы эти состояния, когда в критических ситуациях, выключается сознание, а когда оно возвращается вновь – угроза уже ликвидирована, её просто нет, как нет и памяти, что происходило в предшествующие мгновения, меня поймут.

Да и гэбилы … кто они, по сути? Мелочь, отбросы, трусы …дрянные, слабые людишки. В палачи, наушники, доносчики, сборщики кляуз … – не идут нормальные, сильные и смелые люди.

Так что, на самом деле, сейчас я понимаю, случившиеся не так уж и не правдоподобно!

Игорь Калачёв был тут же отправлен в Москву, где, на этот раз, был немедленно комиссован. Он уехал на родину в Уфу, где со временем стал руководителем большого оборонного завода. Награждён орденами, государственными премиями. Помню, когда ему надо было побывать в Москве, он вызывал заводской самолёт и летел. Это в советское время!

А отца судили. Офицерским судом чести. И приговорили … - к выговору и задержке присвоения очередного офицерского звания. Также, очередное звание задержали и Полукарову, так сказать за компанию. Нервы, правда, потрепали изрядно, что-что, а прорабатывать, это у нас умеют. Заставили оплачивать лечение покалеченных гебилов. Так что привольная жизнь кончилась. Отгусарили своё.

Хотя, очевидно, что по всем параметром наказание оказалось несоизмеримо мягкое. Драка с представителями власти, нанесение телесных повреждений, угроза применения оружия ....

Да, вот такие оказались эти “тупые” кавалеристы!

Удивительно?

Да нет! Ведь эти люди прошли самую жестокую в истории войну. И победили! Ведь они ещё совсем недавно смотрели в лицо смерти. Это “солдафоны” были сильные, правильные люди. Люди, имеющие честь, знающие, что такое верность, дружба, товарищество, понимающие без каких качеств они бы никогда не раздавили бросившуюся на них бешенную гадину, да просто не выжили бы, и потому ценящие настоящих людей. Тех, которые не предают друзей. Не оставляют в беде. И они не отдали своего.

Где-то я читал, что была история, как в Веймарской Германии солдат в драке на танцах зарезал штатского, и его не выдали из казармы гражданскому правосудию. Более того, его произвели в унтер-офицеры и чествовали перед строем, как не уронившего свою честь героя. А тут офицер спас друга офицера ….

Да, другая страна. Не отдали на расправу, и за это большое спасибо отцам-командирам.

Сейчас даже и ТАКОЙ страны нет.

Наверное, и людей уже таких не осталось!

Такой был у меня отец.

Вот такая была с ним история.


Последнее лето.