Дневник Алексея Грушевского

Кошмарики подгэбульника
Крыловка бредит:

Под утро приснился какой-то тёмный чердак, на котором стоит лялянда - нечто вроде большого чана с холодной водой.
На чердаке живут композиторы, и когда они сочинят какую-нибудь новую песню, то ловят на улице певицу (певицы водятся на улицах), тащат на чердак, ставят её в ляляндру, и там голую и холодную держат час. После этого она может петь новую песню, и поёт её, пока не умрёт.
Моя задача - мыть ляляндру, потому что певицы обычно грязные, к тому же они со злости норовят туда нассать и насрать. Мыть приходится каким-то едким порошком, в перчатках до локтей.
Я мою ляляндру и на дне нахожу череп певицы. И вдруг понимаю, что это была "земфира" (во сне так называлась порода певиц), которую композиторы тайно сварили в этом котле и съели, потому что та не могла больше петь.
Убегаю куда-то вниз, успев подумать, что внизу свобода, и что это парадоксально, обычное направление свободы - вверх, "а тут такая странность".

А ведь очень точно в пробуждающемся мозгу отразилось то, чем вся эта гос. патриотия и занимается.

Берётся с улицы "композиторами" какой-то замазанный по самые никуда провокатор, и отмывается пиаром. Самая грязная работа - вычищать дерьмо оставшееся после процесса "отпиаривания" – это именно задача крыловки. (До тела самой "певицы" его не допускают. Чином не вышел. Его задача оставшееся от неё грязь подчищать.) Ну а потом, вымытый и охлаждённый в железном корыте на чердаке под кремлёвской крышей, кадр – поёт в думском цирке и по тиви. Как сейчас “поёт” поткин, рогозька …

И хоть сейчас крыловка в “теме” и при делах, какая никая, а должностёнка, денежку платят, но подсознание то сбоит и начинает потихоньку кошмарить. Чудится череп и падение вниз – это всегда к краху. И в этом, случае крах и потеря работы и социального статуса – действительно путь к свободе. (Которая, впрочем, его очень страшит и к которой он, по видимому, совершенно не способен. )