Entry tags:

история, общество

Об этногосударственном национализме, ч.1
Френд

написал материал, который интересен не только и не столько описанием ситуации в Грузии времён отмены крепостного права. На грузинском примере показывается, что национализмы входящих в состав различных империй малых и не очень малых народов сгенерированы их собственными феодалами, оставшимися не у дел в ходе установления капиталистических отношений. Не все Раневские с Гаевыми из числа националов были готовы смириться с тем, что их вишнёвые сады достанутся своим же Лопахиным, некоторые задействовали свой интеллектуальный потенциал и для сохранения собственной позиции в элите. Вершинин иллюстрирует это на грузинском материале, но никакой грузинской специфики у процесса нет – то же двигало и бедуинскими шейхами, предавшими Османов ради того, чтобы стать королями созданных англичанами государств, и создателями теории "негритюда", становившегося идеологическим заслоном на пути модернизации, в которой нет места вождям, шаманам и их наследникам и т.п.

Несколько особняком стоят евреи. Они не имели собственных феодалов, а элита была вписана в жизнь стран проживания: традиционалистская элита занималась ростовщичеством или паразитировала на пиетете рядовых единоверцев перед "знатоками Торы", которыми они сами себя и назначили (любой еврейский мужчина в силу традиции был грамотным, по крайней мере, на родном языке, так что мог обойтись и без них), ассимилированная элита входила в средний класс страны пребывания, становясь юристами, врачами или университетскими профессорами. Сионистский проект стал реакцией на попытки сделать евреев дежурными ответчиками за весь негатив, имевший место в той или иной стране: книга основателя сионизма Герцля Der Judenstaat (заметим, что она написана по-немецки, ивритом основоположник сионизма не владел) стала реакцией на подобную попытку психологической защиты французов от позора поражения 1870 года путём назначения ответственными за это еврея Драйфусса, якобы воткнувшего Отечеству нож в спину (потом оказалось, что не он, а де Эстерхази, и не еврей, а офранцузившийся венгр, но на момент процесса закладывалась фразеология, которой в дальнейшем оперировали вначале российские черносотенцы, а затем – гитлеровцы).

И преследования в равной мере касались как элиты, так и рядовых граждан, последних – даже в большей степени, поскольку громили именно их, а не адвокатов, журналистов, фабрикантов и профессоров (по крайней мере, до Гитлера). Так что, идея создания еврейского государства – это просто уклонение от назначенной роли козла отпущения, попытка защищаться самостоятельно и перестать быть привлекательной универсальной жертвой на все случаи и перипетии, так сказать, илотами по жизни. Весь романтический флёр про священные камни и прочую романтическую дребедень привнесён позже (тому же Герцлю было по барабану, где именно создавать еврейское государство, хоть в британской Уганде, от которой до Иерусалима ещё дальше, чем от его родного Будапешта), а суть светского сионизма – в альтернативе: или своё государство, или периодически повторяющийся холокост, tertium non datur. И достаточно народам мира официально назначить на роль дежурного козла отпущения какую-нибудь иную социальную или национальную группу, как всякая необходимость в существовании Государства Израиль отпадёт сама собой, вместе с ближневосточным конфликтом в его текущей конфигурации. Увы, такое возможно только в фэнтези.

Во всех же остальных случаях, когда о специфическом притеснении речи не шло, националы были угнетены в той же мере, что и и остальные граждане империи (те же арабы, будучи мусульманами, имели в Османском государстве те же права, что и турки, султан, он же халиф, не имел оснований нанести им поражение в правах и назначить статус "зимми" вместе с иноверными греками, армянами и евреями), "национальное возрождение", сопровождавшееся на первых порах языковым сепаратизмом, преследовало одну цель – сохранение статуса элиты этноса, а то и его повышение. Иными словами, холопов-националов поднимали "на бой кровавый, святой и правый" ради того, чтобы паны-националы могли вкусно жрать и мягко спать.

Итак, я делаю перепост материала г-на Вершинина у себя (в 2 частях, поскольку размер публикации сам по себе велик, а тут ещё и моя длинная преамбула). Перепост будет, естественно, со ссылкой. Рекомендую читателям от себя: абстрагироваться от грузинской специфики, несмотря на напряжённые отношения Грузии и России и увидеть за повествованием общую схему феодального "национального строительства", которая, в общем, одинакова, в Грузии, Зимбабве и Пакистане, несмотря на все культурные различия между населяющими их народами.

Вишневый сад

Эпоха после Великой Реформы 1861 года встряхнула Империю не по-детски. Стройная пирамида распадалась на глазах, и грузинские губернии не были исключением. Буржуазия рвалась к власти, пока еще на местном уровне, не особо выбирая средства. В июне 1865 года «первостепенные» и «почетные» граждане Тифлиса, потребовав права избирать городского голову, на тот момент назначавшегося властями, и получив отказ, спровоцировала в городе кровавый бунт «амкарств» (цехов), недовольных утратой своих средневековых льгот и не понимающих, что сохранить их все равно не удастся. К беспорядкам, разумеется, подключились и люмпены, «генералы песчаных карьеров» с городских окраин, - бывшие крепостные, аккурат тогда закладывавшие фундамент знаменитого в будущем сословия грузинских «воров в законе». Кончилось все, как положено: чернь усмирили, вожаки пошли на каторгу, амкарства под сурдинку свели почти на нет, режиссеры беспорядков откупились, а местное самоуправление, что и требовалось доказать, оказалось таки под контролем «первостепенных» и «почетных». Куда сложнее пришлось очень-очень многочисленному и, в основном, небогатому дворянству. До сих пор грузин в Грузии был либо крестьянином, либо священником, либо помещиком, наезжающим в город, в основном, покутить да купить обновки. Мог, разумеется, идти и на государственную службу, но, в основном, не шли, предпочитали пользоваться благами Указа о вольности дворянства. Теперь же этим старосветским помещикам пришлось туго. Дабы не растекаться мысию по древу, излагая общеизвестное, рекомендую всем, кто не очень в теме, перечитать бессмертный чеховский «Вишневый сад» (хотя бы в кратком изложении), - этого вполне достаточно, чтобы понять. На Южном Кавказе процесс шел, пожалуй, намного болезненнее, нежели в центральных губерниях. Настолько болезненнее, что даже правительство, весьма ревностное в этом вопросе, дало «добро» отсрочить начало реформ на несколько лет, однако принципиально это ничего не решало, а все места в городе были уже давно и прочно заняты. Опасаясь кого-то обидеть, не стану пересказывать своими словами, а приведу в точности цитату из труда «группы Вачнадзе» (опустив лишь одно, трижды повторяющееся слово, а какое, будет понятно из дальнейшего текста): «Новая эпоха, европеизация жизненного уклада вызвали потребность в большом количестве денег. Для большинства грузинского дворянства единственным источником дохода была земля. Наследственные земли дворян постепенно сокращались после ее раздела между членами семьи, соответственно сокращались и доходы, получаемые с этой земли. Грузинская аристократия, оставшись без средств, вынуждена была занимать деньги у (…) предпринимателей. Однако многие дворяне не в состоянии были вернуть долг, поэтому они продавали свои земли и полученные деньги отдавали на покрытие долга. Покупателем земли была все та же (…) буржуазия. Так, постепенно, грузинская земля переходила в руки (…) капиталистов».

Под небом голубым есть город золотой...

Теряющим все вчерашним «лучшим людям» необходимо было осмыслить себя в новой обстановке, найти свое место в жизни. В этом, кстати, заключался специфически грузинский нюанс не оригинальной, в общем, ситуации. В Западной Европе, где «третье сословие» было очень развито, и даже в России, где оно было развито, мягко говоря, не очень, его «рупорами», как известно, становились разночинцы - образованные выходцы из низов, ищущие своего места в жизни и кусок масла на хлеб. В Грузии же, где собственной буржуазии, как мы уже знаем, практически не существовало, эту социальную нишу заняли «пролетарии умственного труда» с красивыми гербами и длиннейшими, аж от Адама родословными. «Грузинское дворянство, - сказано в труде «группы Вачнадзе», - не только всем сердцем сочувствовало и способствовало национальному движению, более того, национальное движение всегда проходило под его началом», и это более чем понятно, - только «родив нацию», разоряющиеся помещики могли быть найти себе новое применение, в роли идеологов и лидеров. В полном соответствии с социальным заказом в это время и появляется кружок интеллектуалов, позже названный «Пирвели даси» («Первая группа»), признанным лидером которой быстро становится князь Илья Чавчавадзе, юрист, литератор и блестящий публицист, ныне канонизированный Грузинской Православной церковью. И по заслугам: для грузин он сделал примерно то же, что (по крайней мере, ничуть не меньше), бессмертный Габдулла Тукай для волжских татар, до того живших в качестве «мусульман» или, в лучшем случае, «булгар» и даже не подозревавших о том, что они, если вдуматься, татары. К лагерю «прогрессистов» он никак не относился, по нынешним меркам, его, видимо, следовало бы определить как «свидомого исконника», то есть национал-консерватора. Западным веяниям с их социальными теориями, будучи человеком старого закала, тоже не очень доверял, полагая высшей формой общественной организации «нацию». То есть, что-то типа большой семьи, существующей изначально и всегда «вещи в себе». Идеального единства, где сословные противоречия даже не второстепенны и легко разрешимы, а все чада и домочадцы объединены неким высшим «национальным» интересом, ну, а раз так, то для решения всех проблем достаточно сплотиться, избавиться от чужаков и зажить своим домом. Естественно, под руководством почтенного главы семейства (в этой роли ему виделась, аристократия). Что в этом он (впрочем, не только он) ошибался, ныне понятно. Даже авторы из «группы Вачнадзе» признают, что «Противоречия между сословиями обуславливались объективными причинами, устранить которые Чавчавадзе и его единомышленники не могли». Да и не хотели: ближайший соратник Ильи Григорьевича, Дмитрий Кипиани, готовя по поручению правительства проект отмены крепостного права в Грузии, предложил освобождать крестьян вообще без земли, что было на-ура встречено братьями по сословию. Ненавистный царизм, правда, к мнению патриота не прислушался и немного земли тем, кто ее обрабатывал, все-таки выделил. На такие мелочи, однако, мало кто из почитателей таланта великого публициста обращал внимание, разве что некоторые друзья Ильи Григорьевича (Нико Николадзе, Георгий Церетели, Сергей Месхи) спорили с идеями «социального мира» и «аристократии как двигателя прогресса», но никто эту «Меоре даси» («Вторую группу») особо не слушал. Не потому, что глупости говорили, ни в коем случае, как раз наоборот. Просто не ко времени пришлись. Перед дворянским сословием стояли вполне конкретные задачи – во-первых, выжить, а во-вторых, вернуть утраченные позиции, и для борьбы за это именно Чавчавадзе, яркий, страстный, талантливый, крайне порядочный и вообще, даже судя по фотографии, очень хороший и привлекательный человек, подходил как нельзя лучше. Поэтому первые «западники» надолго отошли на задний план, изливая обиду в мелких склоках, а рожать нацию (или, если угодно, «объединять все социальные слои, все сословия в защиту попранного чувства национального достоинства грузинского народа») было доверено будущему святому. Который, разумеется, справился. Или, во всяком случае, очень удачно начал.


Окончание следует.