| 11:31a |
зачинатели игры
давно хотел разобрать генезис Революции от Серебряного века, всё руки не доходят
набросаю начерно, чтобы не забыть
настоящие (то есть метафизические) "виновники" Революции - деятели Серебряного века, Блок, Гумилёв, Брюсов, Белый, Маяковский, Цветаева, некоторые другие
важно для понимания этого стихотворение Гумилёва "Волшебная скрипка", там всё практически сказано открытым текстом - и про "ужас зачинателя игры", про "бешеных волков" и т.д. (отчасти помочь пониманию этого может трилогия "Гиперборейская чума" Лазарчука-Успенского-Андронати - там высказана в числе прочего догадка о Гумилёве как "виновнике" гибели царской семьи - ну где были его мозги, когда он дарил портрет своего государя африканскому шаману-вудуисту? или он сделал это нарочно? то есть монархист всегда подсознательно желает гибели своему монарху? потому что погибнуть романтичнее, чем жить? желание смерти любимым как высшего блага?)
после 1917 бОльшая часть магов физически погибли - то есть вложили всю свою мощь и волю в Революцию - и погибли страшной смертью, славной смертью скрипача
то есть непосредственно за 17й несут ответственность Блок, Гумилёв, Брюсов и ушли они вскоре после совершившегося (любопытно -- Брюсов в один год с Лениным)
Белый, Маяк, Цветаева - пали в борьбе роковой (но отнюдь не жертвами) "эгрегора 1917" с порождённым им "эгрегором Сталин", который его и сожрал, - то есть они пытались выдержать курс между "1917" и нарождавшимся "неоимперством" (при этом были скорее за "1917"), пытались сделать "неоимперство" (левоевразийские связи\симпатии Цветаевой и Маяка хорошо известны) как можно более левым - онтологически и эстетически, но - надорвались (Белый и Маяк, с финалом Цветаевой всё несколько иначе)
за сталинизм метафизически ответственны Пастернак, Ахматова, Мандельштам, Платонов - то есть вот они вчетвером и есть "эгрегор Сталин", скрипичный квартет имени Сталина - они были Сталиным и Сталин был ими
вообще же "зачат" сталинизм, думаю, Гумилёвым, невзначай ухайдакавшим своего государя, - от него линия к Ахматовой и Мандельштаму; Пастернак же и Платонов - другое, Пастернак близок левоевразийским чаяниям Маяка-Цветаевой, но правее них, "классичнее", консервативнее (во всём), а Платонов вообще в квартете особняком, эдакий криптохристианин-техногностик (см. что писал Бердяев о христианской сущности техники), единственный настоящий христианин в квартете
то есть сам Сталин был просто голем, малограмотный семинарист, который был инвольтирован волей магов-поэтов, "мастеров игры"
в какой-то момент контроль над големом был утерян - голем пытался вырваться из-под "опеки" - что повлекло арест Мандельштама (который его зачем-то раздразнил), самого несерьёзного, "легкомысленного" в квартете, решившего подразнить голема - как Нильс Хольгерсон дразнил памятник Карлу 11му; вообще "не чуя страны", возможно, значит совсем не то, что принято считать, а просто... школьничание, "а нам всё равно, а нам всё равно" - то есть нечто аналогичное самоубийственным жестам его учителя и "фюрера" Гумилёва - "подумаешь, насрал на голову Сталину... да кто вообще такой этот Сталин?"
Пастернак прилагал титанические усилия для возобновления контроля - как следствие знаменитый телефонный звонок ему Сталина, крайне любопытный разговор о мастерстве Мандельштама (возможно, Сталин просто не понимал, кого арестовал, и пытался выяснить это в открытую у Пастернака, то есть смысл его вопроса -- так он один из вас (круга магов) или нет? Пастернак по телефону не решился ответить открыто, но стал настаивать на личной встрече со Сталиным ("хотелось бы встретиться и поговорить" - "о чём?" - "о жизни, о смерти...") для возобновления полного контроля над ним - и тут Сталин оборвал разговор, повесив трубку)
Парамонов почти догадался об истинных (т.е. метафизических) отношениях Сталина и Пастернака, но свёл всё это к "бессознательному": "...приписке Пастернака к коллективному письму писателей к Сталину с выражением сочувствия по поводу смерти его жены. М. Коряков, введший в оборот этот документ («Новый журнал», № 55, 1958), совершенно прав, усмотрев здесь причину сохранения жизни Пастернаку: Сталин его мистически испугался. Нужно, однако, воспроизвести здесь эту приписку:
"Присоединяюсь к чувству товарищей. Накануне глубоко и упорно думал о Сталине; как художник – впервые. Утром прочел известие. Потрясен так, точно был рядом, жил и видел. БОРИС ПАСТЕРНАК."
Природу этого страха можно понять опять же в свете вышесказанного: Пастернак... увидел в Сталине... убийцу своей жены. «Увидел» – конечно, не то слово: он, в собственной тайной глубине носивший подобные образы, об этом бессознательно догадался, а Сталин бессознательно же догадался об этой догадке Пастернака. В этой кремлевской сцене Пастернак, как страсть и свидетель, сидел в углу."
гибель жены и сына Сталина - очевидно, как раз побочные результаты его "разборок" с собственными создателями и заклинателями
гибель Мандельштама* повлекла за собой гитлеровское вторжение (было ли это результатом ослабления "группы влияния" - то есть у них без Мандельштама просто не хватило мощи сдержать враждебные силы - или намеренным "попущением" со стороны оставшихся "музыкантов"?), Сталин это понял и не решился тронуть Пастернака, Ахматову, Платонова - то есть взбунтовавшемуся голему наконец дошло, что его власть (и жизнь) держится на существовании группы "скрипачей"
смерть Платонова в 1951 повлекла скорую смерть Сталина (Пастернак-Ахматова были не в силах поддерживать существование эгрегора вдвоём)
Пастернак в письме Шаламову (кажется) назвал смерть Сталина с одной стороны, трагедией, с другой - событием, аналогичным февралю-1917 (который он оценивал позитивно), то есть один из создателей голема констатировал его кончину практически с облегчением
о протофашистах-мистических "римлянах" Гумилёве и (во многом - в главном! то есть в "искусстве игры" - его ученике) Мандельштаме надо расписать отдельно
_________________________
*) возможно, это вообще было жертвоприношение - один Иосиф в Кремле, другой Иосиф (Осип) - на Колыме, в концлагере-монастыре - согл. старинному обычаю делать брата-близнеца правителя верховным жрецом - так что верховный жрец (и жертва) сталинизма именно Мандельштам, Иосиф Мандельсталин
тогда смысл телефонного разговора с Пастернаком меняется - кремлёвский голем (пока ещё не горец) Иосиф С. хотел обрести подлинное бытие (стать кремлёвским горцем) и потому хотел убедиться, что его "брат" Иосиф М. - мастер, настоящий мастер и благодаря своему мастерству (то есть высокому онтологическому статусу) способен стать для своего "брата" в Кремле - у себя на Колыме - нужной жертвой (с перспективой отправки в Валгаллу щёлкать орешки с Гумилёвым) - с целью наполнить бытием Иосифа С.
произошло слияние двух "братьев", двух Иосифов в двуединого Иосифа Мандельсталина - земная ипостась коего стала кремлёвским горцем
хотел ли этого и добивался своим стихотворением Мандельштам? подразнить голема (голенища - големище), дескать, никакой ты не горец, а голем с тараканьими усами
то есть, возможно, он решил из озорства сыграть в свою игру без учёта мнений других участников квартета и, разозлив, спровоцировать голема на бунт? умереть на Колыме, чтобы прорасти-воскреснуть в Кремле?
возможно, поэтому Пастернак почувствовал облегчение при известии о смерти горца, то есть обретшего самостоятельное бытие голема, - хотя и без того настоящий сталинист всегда желает смерти Сталину** (об этом хорошо у Зиновьева в "Нашей юности полёт"), как и настоящий монархист - своему монарху (а настоящий поэт - самому себе): небытие выше\больше бытия
**) даже можно так - настоящий сталинист это тот, кто желает Сталину смерти |