| 9:49p |
- План же был таков, - звучно и торжественно выговорил Белецкий, - когда война кончилась бы, немцы оправились бы и оказали бы помощь в борьбе с жидобольшевиками. Когда же Москва была бы занята, Аваков торжественно положил бы Украину к стопам нашего фюрера.
После этого сообщения в столовой наступило гробовое молчание. Семенченко горестно побелел.
- Фюрер мертв, - прошептал он.
- Какого фюрера? - спросил ошеломленный Мосийчук, а Корчинский, качнувшись, искоса глянул в стакан к соседу. Ясно: крепился, крепился и вот напился, как зонтик.
Надежда, положившая голову на ладони, в ужасе посмотрела на карателя.
Но Белецкий не был особенно пьян, он поднял руку и сказал мощно:
- Не спешите, а слушайте. Н-но, прошу господ офицеров (Семенченко покраснел и побледнел) молчать пока о том, что я сообщу. Ну-с, вам известно, что произошло во дворце Вальцмана, когда ему представлялась свита Авакова?
- Никакого понятия не имеем, - с интересом сообщил Тягнибок.
- Ну-с, а мне известно.
- Тю! Ему все известно, - удивился Корчинский. - Ты ж не езди...
- Господа! Дайте же ему сказать.
- После того, как Вальцман милостиво поговорил со свитой, он сказал: "Теперь я с вами прощаюсь, господа, а о дальнейшем с вами будет говорить..." Портьера раздвинулась, и в зал вошел наш фюрер. Он сказал: "Поезжайте, господа офицеры, на Украину и формируйте ваши части. Когда же настанет момент, я лично стану во главе армии и поведу ее против жидобольшевиков - на Москву", - и прослезился.
Белецкий светло обвел глазами все общество, залпом глотнул стакан вина и зажмурился. |