Ucropia o morte

Солженицын vs Ленин
https://cyberleninka.ru/article/n/ob-odnom-iz-prototipov-obraza-lenina-v-epopee-a-i-solzhenitsyna-krasnoe-koleso
О. Шмеман фиксирует в своих дневниках признание писателя: «...у меня в "узлах" три прототипа (то есть в них я вкладываю себя, пишу о себе) — Воротынцев, Саня Лаженицын (был ещё Саша Ленартович, да безнадежно разошлись...) и... Ленин! У нас много общего. Только принципы разные. В минуты гордыни я ощущаю себя действительно антиЛениным. Вот взорву его дело, чтобы камня на камне не осталось... Но для этого нужно и быть таким, каким он был: струна, стрела...» [Шмеман 2007: 102]. После прочтения очерков «Бодался теленок с дубом» он вновь возвращается к этой теме: «Начинаю понимать то, что он мне сказал в последний вечер в Цюрихе, вернее — в горах: "Я — Ленин..." <...> Или же все это от непомерности Зла, с которым он борется и которое действительно захлестывает мир? Но и тогда — оправдывает ли она, эта непомерность, хоть малейшую сдачу ей в тональности? Что нужно, чтобы убить Ленина? Неужели же "ленинство"?..» [Шмеман 2007: 153].
Сходство образов автора и героя потрясло о. Александра: «Читаю с захватывающим интересом солженицынского "Ленина в Цюрихе". Напор, ритм, бесконечный, какой-то торжествующий талант в каждой строчке, действительно нельзя оторваться. Но тут же почти с каким-то мистическим ужасом вспоминаю слова Солженицына — мне, в прошлом году, в Цюрихе — о том, что он, Солженицын, в романе — не только Саня, не только Воротынцев, но прежде всего — сам Ленин. Это описание изнутри потому так потрясающе живо, что это "изнутри" — самого Солженицына. Читая, отмечаю карандашом места — об отношении к людям (и как они должны выпадать из жизни, когда исполнили свою функцию), о времени, о целеустремлении и буквально ахаю... Эта книга написана "близнецом", и написана с каким-то трагическим восхищением. Одиночество и "ярость" Ленина. Одиночество и "ярость" Солженицына. Борьба как содержание — единственное! — всей жизни. Безостановочное обращение к врагу.
Безбытность. Порабощенность своей судьбой, своим делом. Подчиненность тактики — стратегии. Тональность души... Повторяю — страшно...» [Шмеман 2007: 2