Below are the 16 most recent journal entries recorded in Apocalypse Won's LiveJournal:

Sunday, April 20th, 2014
9:08 pm	http://justlife.narod.ru/lifshits/isk_sovr_mir/fasism_art_germany_19.htm «Американская готика» — лучшая картина Вуда, и было бы несправедливо отрицать присутствие в ней таланта, который заслуживал лучшего применения. Дело не в том, что Вуд учится у старых мастеров. Это неплохо. Дело в том, что он не учится у них главному — бескорыстной радости, которую доставлял им процесс реального изображения самых незначительных вещей, и той гуманной поэзии, которой согреты произведения подлинной готики. Можно ли этому научиться — вопрос спорный, но отучиться от ложных идей, которые препятствуют такому отношению к природе, вполне возможно. Художник подлинной готики не гонится за своим особым почерком, за каллиграфией эпохи. Все это выходит у него само собой. Другое дело «американская готика» Ее не интересует реальный мир, и не нужны ей ни красота, ни оригинальность пластического рельефа, ни влажное царство светотени, ни теплые, дружественные человеку гармонии красок зеленой природы. Все это даже вредно для этой системы изображения. Художника привлекает только заранее выбранная формула или условный прием. Необходимо провести его как можно более последовательно во всем, от готически вытянутой физиономии женщины до формы окна. Художник американской готики не ищет в реальном мире доступные живописи поэтические ситуации. Напротив, он резко сталкивает прозу и поэзию, фотографический аспект современности и демонстративную стилизацию на средневековый лад. Эта подчеркнутая двойственность необходима ему как пропуск в анатомический театр «современного искусства». Вот почему только тенденциозный автор, заинтересованный в том, чтобы бросить тень на реальные формы живописи, может сказать, что такие двусмысленные формальные эксперименты являются возвращением к традиции. В старинной живописи, которой якобы подражают мюнхенская и американская неоготика, каждое дерево живет. У Грент Вуда, напротив, оно представляет собой мертвую абстракцию, воспоминание о реальности, намеренно превращенной в труп. Здесь с нами говорит не природа, а только история стилей. Само искусство становится внешним средством, особым кодом для выражения посторонней цели. Но в качестве знаков, излагающих определенную программу, все элементы изображения должны быть сведены к наиболее простому виду, присущему больше геометрии, чем живописи. Если, например, Грент Вуд изображает небесный свод, то в его лазури нет внутренней игры, которую с таким искусством умели передать старые мастера. В «американской готике» голубое небо напоминает скорее отмывку чертежа. Так же мертвы, залиты локальным цветом другие красочные пятна Вуда, ограниченные намеренно сухим, абстрактно-обобщенным контуром и сведенные в грубую, нередко ядовитую схему его неприятного колорита, оказавшего влияние на стиль американской торговой упаковки и рекламной графики популярных журналов. Именно превращение реальности в мертвое царство выражает мировоззрение художника, которое он старается обнаружить на каждом шагу. И это мировоззрение родственно так называемому «правому радикализму», американскому «почвенничеству». Свои политические идеи, заимствованные из арсенала европейской «революции справа» и обращенные против самой Европы, Вуд излагал в памфлетах тридцатых годов. Но если бы даже мы не знали его реакционной публицистики, это искусство говорит само за себя. Близкое к живописи Доля, оно несет в себе ложную идеализацию простых людей, фермеров и рабочих, в духе «пролетарского» фашизма Эрнста Юнгера или в духе «нового дворянства расы и почвы» специалиста по крестьянскому вопросу в гитлеровской партии — Дарре. Фермеры Вуда являются для него последним оплотом консервативного принципа старой Америки, враждебного свободному движению общественных сил, росту больших городов, борьбе классов и партий. Он хотел «подморозить» Америку, как хотел «подморозить» Россию Константин Леонтьев. «Живопись Вуда развивает идею холодного спокойствия, своего рода идеального состояния, в котором должен найти спасение мир». Такой консервативный псевдореализм (или, как пишут иногда на западе, гиперреализм) известен теперь в различных национальных версиях, соприкасающихся с той или другой реакционной утопией на местной шовинистической подкладке.
Friday, August 23rd, 2013
12:12 am	будетлянский титанизм "Целыми страницами Вирт приводил эти магические формулы, составленные из пяти (или семи) гласных звуков и произносившихся нараспев. Смысл пентаграммы, появляющейся время от времени в свитках магических папирусов, Вирт объясняет через символику пяти гласных звуков, бывших основой «гиперборейского» (атланто-нордического) Праязыка... В этом теория Вирта полностью совпадает с оккультной теорией ирминизма, изложенной в дневниках немецкого мистика Адольфа Зура (1897-1974). Зур и его наставники полагали, что пять гласных (АЕИОУ) суть язык Детей Света, тогда как согласные – это язык детей Земли и гигантов. И лишь после смешения этих двух видов существ, зафиксированного в ариософской и ирминистской литературе со всеми возможными подробностями, образовался современный человеческий язык, состоящий из согласных и гласных." (А.В. Кондратьев) "В поэзии всегда война. /.../ Борьба русской, т.е. мирской бесписьменной речи, домашнего корнесловья, языка мирян, с письменной речью монахов, с церковно-славянской, враждебной, византийской грамотой — сказывается до сих пор. /.../ Множитель корня — согласный звук, показатель его живучести... Слово размножается не гласными, а согласными. Согласные — семя и залог потомства языка. Пониженное языковое сознание — отмиранье чувства согласной. Русский стих насыщен согласными и цокает, и щелкает, и свистит ими. Настоящая мирская речь. Монашеская речь — литания гласных." (О.Э. Мандельштам) то есть ОЭМ, выходит, апологет титанизма-хтонизма "Согласные дают быт, национальность, тяжесть, гласные -- обратное -- вселенский язык." (Алексей Кручёных) то есть за согласные -- национал-патриоты, почвенники, а за гласные -- космополиты безродные Любопытно, что название первого лит. объединения будетлян было "Гилея". В манихейской мифологии это слово употребляется как синоним Материи (главной и первичной тёмной силы) в частности, либо Мрака (начала, противопоставленного Свету) в целом. получается, будетлянство было заговором ар(и)манистов* с целью совершения титанической консервативной революции _________________________ *) противостоящих ормуздитам, вотанистам и прочим "детям Света", зомбированным патриархальной олимпийской иерархией
Tuesday, April 2nd, 2013
5:15 pm	русская консервативная революция, бессмысленная и беспощадная вот не думал-не гадал я, когда писал о сходстве Дугласа П и Николая Р, что всё так далеко зашло но оказалось, как это бывает не так редко, что в каждой шутке есть доля шутки (надо впредь осторожнее шутить, хехе) судя по всему, какой-то неуравновешенный поляк-русофил рьяно надрачивает на знатных дарк-фолкеров "Любэ" Эвола и Расторгуев объединяются в общей борьбе против современного мира http://www.youtube.com/user/AgainstModernWorld ruskie hule tut utochnyat' Current Mood: dawai za
Thursday, March 21st, 2013
12:42 pm	Понятие "прозрачности" скрепляется с образом античного Аида (и шире смерти), и вместе с тем - Петербурга. В Петрополе прозрачном мы умрем, Где властвует над нами Прозерпина. Вместе с тем прозрачность может быть объяснена и "материалистически": Мне холодно. Прозрачная весна В зеленый пух Петрополь одевает. "Прозрачная весна" - время, когда только начинают распускаться листья. Эти два стихотворения соседствуют, и потому Прозерпина превращает весенний Петербург в Аид - царство мертвых, за которым закреплено свойство прозрачности. Подтверждение этой связи - в стихотворении "Еще далеко асфоделей...": "Асфодели - бледные цветы царства теней, прозрачная весна асфоделей - уход в Аид, в смерть." (Ошеров); в стихотворении 1918 года мы находим: На страшной высоте блуждающий огонь, Но разве так звезда мерцает? Прозрачная звезда, мерцающий огонь, Твой брат, Петрополь, умирает. Названное триединство - "прозрачность - Петербург - Аид (смерть)" - становится единым смысловым пространством многих произведений http://www.ruthenia.ru/annalystxt/Mandelshtam.htm вместе с тем тема прозрачности имеет непосредственное отношение к КР то есть консервативная революция, строительство "царства божьего на земле" это фактически строительство царства мёртвых в мире живых, превращение мира живых в царство мёртвых (см. мысль Эд. Надточия о том, что именно Фёдоров, считавший, что смысловым центром новой культуры должно стать кладбище, -- отец русской консервативной революции)
Monday, March 11th, 2013
10:47 am	"Издавна люди ищут способ воздействовать немедленно своей волей и проникать прямо внутренним взором в тела и души, которые их окружают" (Тейар де Шарден) называет он такую чаемую способность взаимного проникновения буквально так же, как Николай Фёдоров, "взаимная прозрачность" Набоков вряд ли читал Тейар де Шардена, но Фёдорова мог и знать, отсюда, возможно, и прозрачность как непременное условие правоверия в "Приглашении на казнь", страшное преступление гл. героя -- его непрозрачность у Замятина в "Мы" тоже прозрачность занимает важное место
Friday, March 8th, 2013
11:32 am	Тщетное возбуждение бездействующих и одиноких людей Где умерли мы для себя ничего не дождавшись Больные рабочие слишком высокого дома. отличное определение консервативных революционеров - "больные рабочие слишком высокого дома*" тут и юнгеров Рабочий больные - потому что декаденты, КР была эдаким ультрадекадентством, невротик Мёллер ван ден Брук, придумавший Третий Райх и застрелившийся в приступе меланхолии, - просто символ германской КР (можно вспомнить и Лео Нафта из "Волшебной горы" Т. Манна, кончающего самоубийством) "фашизм - триумф декаданса", нормальные здоровые люди вроде Юнгера среди КР были скорее исключением духовные корни КР в латинской Европе можно проследить от части из католического декадентства, первыми консервативными революционерами там были Барбе д'Орвийи, Вийе де л'Иль-Адан, Жорж Роденбах, Гюйсманс, Леон Блуа, Эрнест Элло - эстетствующие католики (а братья Роденбах были и националистами (фламандскими) "...один и тот же идеал возбуждал их еженедельные сборища по понедельникам у старого антиквария. Они приходили туда беседовать о Фландрии, как будто в ней что-то изменилось или что-то предстояло ей. Это были воспоминания, восторги, проекты. Думать об одном и том же, как им казалось, значило - владеть тайной. Они чувствовали от этого радость и волнение. Точно они были заговорщики! Тщетное возбуждение бездействующих и одиноких людей, предававшихся в этой серой жизни иллюзии дела и великой роли! Они обольщали себя словами и миражами. Впрочем, их патриотизм, наивный в своей основе, отличался горячностью; они мечтали для Фландрии и для Брюгге, каждый по-своему, о новой красоте." (Жорж Роденбах, Le Carillonneur) _______________________ *) тут можно вспомнить и строительство "общепролетарского дома" в платоновском "Котловане"
Sunday, February 24th, 2013
2:13 pm	иудейская консервативная революция любопытно, что Томас Манн недвусмысленно увязывал "архаичную революционность" с иудаизмом* герой "Волшебной горы" иезуит Лео Нафта, провозвестник консервативно-революционных преобразований -- еврей по происхождению, сын мясника-иудея, благодаря профессии своего отца в детстве проникнувшийся мистикой крови. К-н Леонтьев желал, чтобы международное социалистическое движение было возглавлено русским царём, Нафта желал, чтобы во главе коммунистического интернационала встал папа римский в "Докторе Фаустусе" один из "консервативных революционеров" также подтверждает свои взгляды примером из Ветхого Завета: "Такие почитаемые каждым христианином библейские персонажи, как цари Давид и Соломон, а равным образом и пророки «с их болтовнёй о боге небесном» были для него уже захудалыми представителями обескровленной поздней теологии, понятия не имевшими о старой и подлинной иудейской сущности народного элохима Ягве и видевшими только «загадку первобытных времён» в обрядах, которыми служили этому национальному богу или, вернее, добивались его физического присутствия, в эпоху подлинной народности. Особенно доставалось от него «премудрому» Соломону: он так на него нападал, что мужчины только посвистывали сквозь зубы, а дамы удивлённо ахали. — Пардон! — говорил фон Ридезель. — Я, мягко выражаясь… Царь Соломон, его величие… Не пристало ли вам… — Нет, ваше превосходительство, не пристало, — отвечал Брейзахер. — Это был эстет, обессилевший от эротических наслаждений, а в религиозном отношении прогрессивный тупица, что очень типично для вырождения культа действенно присутствующего национального бога — носителя метафизической силы народа, в проповедь абстрактного, общечеловеческого бога на небеси, то есть от религии народной к всемирной религии. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать скандальную речь, которую он произнёс после сооружения первого храма и в которой спросил: «Может ли жить бог среди людей на земле?» — словно вся задача Израиля не состояла в том, чтобы создать богу жильё, шатёр и всеми средствами заботиться о его, бога, постоянном присутствии. А Соломон преспокойно витийствует: «Небеса тебя не объемлют, насколько же меньше храм сей, мною воздвигнутый!» Это вздор, это начало конца, то есть выродившегося представления о боге, характерного для псалмопевцев, у которых бог уже окончательно отправлен на небо и которые упорно поют о боге небесном, хотя Пятикнижие не знает такого местопребывания божества, как небо. Там элохим шествует впереди народа в огненном столпе, там он хочет жить в народе, ходить среди народа и иметь стол для закланий — избегая позднейшего, худосочного и филантропического словца «алтарь». Кто бы подумал, что псалмопевец заставит бога спросить: «Разве ем я мясо быков и пью кровь козлищ?» Вложить такой вопрос в уста бога — это нечто неслыханное, фривольный плевок просвещения прямо в лицо Пятикнижию, чётко определившему жертву как «хлеб», то есть как доподлинную пищу Ягве. От этого вопроса, а впрочем, уже и от речей премудрого Соломона всего один шаг до Маймонида, слывущего величайшим раввином средневековья, но по сути Аристотелева выученика, ухитряющегося «толковать» — ха, ха! — жертву как уступку бога языческим инстинктам народа. Итак, жертва из крови и жира, которая когда-то, посоленная и приправленная пряностями, кормила бога, давала ему плоть, является для псалмопевца всего только «символом» (до сих пор помню, каким неописуемо презрительным тоном произнёс это слово доктор Брейзахер): закланию подлежит уже не животное, а — как ни невероятно — благодарность и смирение. «Кто заклал благодарность, — сказано ныне, — тот меня почтил». Словом, всё это давно уже не народ и не кровь, а жиденькая гуманистическая похлёбка" подобное видение Т. Манном проблемы подтверждает мою мысль о принципиальной непротиворечивости и даже неразличимости иудейства и "язычества", иудейство это по сути только разновидность "эллинства" возьмём, впрочем, примеры если не культурно, то географически более близкие -- таких знатных консервативных революционеров, как Павел Флоренский, со смаком описывавший древние иудейские жертвоприношения в "Философии культа": "Вечный огонь горел на нем: это был не очаг, а целый п о ж а р, в который непрестанно подкидывался материал горючий. Представьте себе треск, свист, шипение огня на таком жертвеннике. Представьте себе почти циклон, образующийся над храмом. По преданию, он никогда не гас от дождя. Но это было необходимо: что же тут удивляться, — ведь тут сжигали целых быков, не говоря о множестве козлов, баранов и т. д. Вообразите, какой стоял запах гари, сала, — если от одного шашлыка на Востоке несется чад на несколько улиц! Недаром на образном языке иудейского богословия жертвенник назывался ариэл, Лев Божий. Действительно, он пожирал и жертвы, и дрова. Количество жертв: по Иосифу Флавию, было на Пасху заклано 265500 агнцев; по Талмуду, Ирод Агриппа, чтобы подсчитать число поклонников, велел отделять почку — их оказалось 600000. При освящении Соломонова храма было заклано 22000 быков и 120000 овец. Порою священники ходили по щиколотку в крови — весь огромный двор был залит кровью. Вообразите, запах крови, тука, фимиама — слышно было в Хевроне — дыма — трубные звуки — от 21 до 48 во время жертвы всесожжения —пение бесчисленных хоров, конечно, блеяния, крики и стоны животных, вопреки стараниям их привести к молчанию. Со слабыми нервами сюда нечего было идти. Недаром существовал под угрозою смерти запрет иноплеменникам делать хотя бы шаг далее известного места. В день суккет — кущей — приносилось 70 быков: 13 в первый день, а там все менее на один, — ведь надо же их сжечь! \...\ Повторяю, трудно было вынести ИСТИНУ высшей реальности, открывающуюся в культе. Прикосновение к ковчегу убивало, осквернение культа каралось смертью. В поток Кедронский спускалась жертвенная кровь, — и осадком крови удобрялась вся Палестина: столько было крови! Кровь, кровь, кровь — кровь, «в которой душа», — текла потоками. Свирепо вздымался «Лев» — жертвенный огонь, пожиравший добычу и возносящий пред Иеговою чад в сладкое обоняние. Но если страшно это, то сколь страшнее языческие культы, с их человеческими жертвами, с бросанием в разженные недра идолов — детей, с закланиями, с вырыванием сердца у живого человека (Мексика), со священными истязаниями и т. п. Один из таких культов карфагенян отлично описан Флобером в «Саламбо». Воистину в культ можно верить, и тогда он... истинно сущее из существующего, или же не верить — и тогда воскликнуть: Tantum religio potuit suadere malorum. 10. Все это страшно, ибо страшна Высшая Реальность." плюс В.В. Розанов, этот великий знаток и ценитель отнюдь не скромного обаяния иудейства ______________________ *) Пастернак в "Докторе Живаго" тоже увязывает КР с Ветхим Заветом: "Эти декламации о вождях и народах могли бы вернуть нас к ветхозаветным временам скотоводческих племен и патриархов, если бы обладали силой повернуть жизнь вспять и отбросить историю назад на тысячелетия."
12:18 pm	Псой '1984' старенькое эссе Псоя о "1984" с довольно оригинальной трактовкой романа http://polit.ru/article/2004/11/06/revolution/ вообще описанное в романе вполне "архаично-революционно" (по Манну) - прогрессистская (местами) риторика сочетается с прорывом в архаичные глубины: -"остановка истории", -непрерывная война как перманентный потлач, эдакий холокост-всесожжение, в котором уничтожается почти весь прибавочный продукт -реформа языка, в ходе которой всё более сокращается количество употребляемых слов, то есть язык архаизируется, архаичные языки отличаются небольшим количеством употребляемых слов "власть ради власти" это наверное оруэллова издёвка над ницшеанской Wille zur Macht тут близкое есть и раннему Платонову ("кончить историю", уничтожение секса, но у Платонова всё это для того чтобы "съебать со сраной земляшки" к звёздам, а у Оруэлла всё ради сохранения власти у элиты, правда, провинции Океании называются почему-то "взлётными полосами"*, куда это они взлетать собираются?), и отчасти неогегельянству, Александру Кожеву, что ли сартрианское ничтожащее сознание против бытия-в-себе - антисексуальная диктатура партии против "великой матери" (Смит рассматривает в окно самку пролетария - "на освещенном дворе топала взад-вперед между корытом и бельевой веревкой громадная, мощная, как норманнский столб, женщина с красными мускулистыми руками и развешивала квадратные тряпочки, в которых Уинстон угадал детские пеленки... \...\ ...мощная фигура во дворе приковывала взгляд. Вот женщина опять приняла обычную позу - протянула толстые руки к веревке, отставив могучий круп, и Уинстон впервые подумал, что она красива. Ему никогда не приходило в голову, что тело пятидесятилетней женщины, чудовищно раздавшееся от многих родов, а потом загрубевшее, затвердевшее от работы, сделавшееся плотным, как репа, может быть красиво. \...\ У женщины во дворе нет разума - только сильные руки, горячее сердце, плодоносное чрево.") разум "хладных скопцов" (партия) против "жизненной силы, которой партия лишена" (пролы) то есть учение партии это какой-то невероятный коктейль из отдельных идей Просвещения с архаикой -- причём подчёркивается, что всё это не имеет никакого отношения к эмпирическому мышлению, дважды два не четыре, а иногда три, иногда пять и т.д., исповедуется вера в какое-то магическое воздействие мышления на действительность ("покорение действительности" - это, возможно, аллюзия на раннего Лукача с его "Историей и классовым сознанием", "цельным знанием" и "пролетарской наукой", познание как переделка мира) ____________________________ *) любопытно, что в административном смысле господствует полная децентрализация, никакой столицы нет, нет отношений "метрополия - провинция", все провинции равноправны, объединяет их мифологизированная идеология партийного учения вождя, судя по всему, тоже нет, ОБрайен говорит, что Большой Брат это лишь символ партии, Смит пытается добиться, живой человек это или нет, на что ОБрайен говорит, какая, мол, разница. Вообще это очень разумное имхо решение, смерть вождя зачастую вызывает какие-то апокалиптические настроения, чреватые опасными пертурбациями, поэтому вождя как живого человека быть не должно, пусть лучше это будет образ (что-то такое есть и в "Эквилибриуме"**, вождь давно умер, но его говорящую голову показывают на экранах), икона, на которую будет молиться быдло **) вот ещё, кстати, один пример странного коктейля - гуманистическая пацифистская цель достигается совершенно несоответствующими средствами, ради вечного мира построим тоталитарное общество, в котором будут регулярно выпиливаться неугодные, и не только - у них, судя по всему, уничтожаются все животные и вообще все живые виды, кроме человека, это ведь по Циолковскому, который аргументировал это тем, что все виды, кроме человека, - носители "несчастного сознания" и их нужно уничтожить для их же блага, бо они ж мучаются, бедняжки (плюс уничтожить всех "неполноценных" людей, они тоже мучаются) любопытно, что в "Эквилибриуме" цель общества - по сути апатия - это ведь цель либертинажа, в т.ч. и садистического извода. но апатия имеет ценность лишь будучи достигнутой через трансгрессию, изживание страстей, а не с помощью химии, инъекций, потому что химия даёт результат лишь от укола до укола, а пропустил укол - и всё может рухнуть
Thursday, February 21st, 2013
10:40 pm	SaintEx а ведь Сент-Экзюпери фигура, во многом аналогичная Юнгеру, тоже "поэт витальности и растения" и это в принципе было видно даже без "Цитадели", окончательно сорвавшей с него антифашистский флёр взять хотя бы "Ночной полёт" -- директор Ривьер, эдакий аскетичный диктатор-стоик, "один против ночи", культ деятельности, борьбы, преодоления боли, определённая антибуржуазная риторика или в очерке об испанской гражданской войне -- нет никакой антифашистской идеологии, никаких фраз, есть сравнение войны с работой, мотивация добровольца-республиканца -- некий авантюрный зов, желание "жить опасно", "вернуться в нечто всеобщее", в тотальность "Призыв, всколыхнувший тебя, несомненно, волнует всех людей. Как бы ни назывался этот голос — жертвенностью, поэзией или приключением, — он все тот же. Но в нашей безмятежной домашней жизни мы оказываемся глухи к этому голосу. Мы только вздрагиваем, беспомощно хлопаем крыльями и остаемся в своем курятнике. Мы рассудительны. Мы боимся выпустить нашу маленькую добычу ради большого неведомого. Но ты, сержант, ты изобличаешь во всем его уродстве это существование лавочников, их ничтожные удовольствия, их ничтожные потребности. Это — не человеческая жизнь. И ты подчиняешься великому зову, не понимая его. Час настал — ты должен вылинять, ты должен распахнуть крылья." -- у Юнгера в "Рабочем" есть очень похожие антибюргерские прогоны )параллель: самолёты у Сент-Экса (связывающее между собой огоньки в ночи, людей в ночи бытия) -- паровозы у Платонова -- техника у Юнгера( вообще авиаторство С-Э делает его фигурой такой люциферической, определённый пафос "переделки мира" у него тоже есть то есть совершенно непонятно, как нужно было читать Сент-Экса, чтобы увидеть там антифашизм вот если бы Юнгер был активно замешан в антигитлеровский заговор и его бы расстреляли в 44м, наверняка посмертно попробовали бы сделать из него "антифашиста", хехе интересно, что отношения Сент-Экса с де Голлем напоминают отношения Юнгера и Гитлера
Monday, February 18th, 2013
11:40 am	Ойкос фашизм сокрытие "голой жизни" концентрационных лагерей, одинаково тщательное в обоих типах режимов, концентрация на экстатике праздника и распространение "ойкономических" ценностей семьи - совсем из другой техники, из техники пасторального бегства от боли. \...\ Город-сад, зона пасторального - очень важный концепт сталинской культуры \...\ ...сталинская (а, видимо, и фашистская) культура стремится к той же гомогенности тотально пасторального ландшафта для проекций сознания. идеальное изображение пасторально-фашистского ойкоса - в набоковском "Приглашении на казнь": город-сад, скорее даже большая деревня, чем город, эдакая сталинистская "хоббитания"*, никакой агрессивной технизации-индустриализации, никакой бросающейся в глаза полицейщины-армейщины, всё сугубо тихо-мирно, но при этом любые проявления инакомыслия выявляются и подавляются моментально, жёстко и бескомпромиссно отдельно на предмет "зоны пасторального" выделить следует тему "Тамариных садов" - которые романтизируются и идеализируются гл. героем, но потом оказывается, что именно в Тамариных садах происходит чуть ли не самое гадкое и пошлое действо пасторально-фашистской ритуалистики - там расположен дом, в котором власти в честь осуждённого на смерть диссидента накануне казни устраивают "свадебный" банкет - осуждённый в нём вынужден участвовать в роли "невесты", в роли "жениха" - палач _____________________ *) кстати, любопытно было бы рассмотреть в этом аспекте Толкина - там ещё неизвестно, что хуже, пасторально-фашистский ойкос хоббитов или акосмический технофашизм прогрессора Сарумана, переделывающего мир акосмизм хоббитов побеждает акосмизм Сарумана - сам маг-прогрессор погибает как раз в Хоббитании кстати, характерно, что к Саруману не питают никаких симпатий и авторы ЧКА, то есть эта фигура - абсолютное зло как для левых, так и для правых толкинистов
Wednesday, February 6th, 2013
7:41 pm	Юра Звёздный в форме советского железнодорожника 30х годов (эйн, цвей) в клипе "Кольцо сопротивленья" это, возможно, отсылка к Андрею Платонову с его любовью к ж.д.* -- творчество коего мертвозвездники, судя по всему (в т.ч. и по невероятно наивно-идиотски плохим стихам к одной из своих песен с посвящением Платонову), ценят -- Платонову как провозвестнику "консервативно-революционных" преобразований 20-30х. У мертвозвездников всё это, правда, сводится к риторике малограмотной нацбольствующей шпаны 90х -- "жиды русских зажимают", "Кац и Элцин за всё заплатят", "смерть Капиталу и масонам". Зовут Русь к топору, хуле. ____________________ *) один из самых симптоматичных примеров -- рассказ "Бессмертие" с Лазарем Кагановичем. У Платонова вообще, судя по всему, железнодорожник это некий аналог юнгерова Рабочего, титаническое что-то. Железные дороги для железных людей. (Газета ж.д. ведомства, в которой публиковался одно время Платонов, называлась "Железный путь")
Thursday, October 11th, 2012
12:31 pm	Child's Play (1972) Пожалуй, лучшая - или, по крайней мере, одна - из лучших кинопритч об авторитаризме (дающая сто очков вперёд разным "повелителям мух"). На примере отношений, сложившихся в католической школе для мальчиков, даётся очерк, некоторым образом, политической теологии, лаконично демонстрируется весь блеск и нищета политической мистики авторитаризма - языческой садомазохистской жестокости, гомосексуализма "мужских союзов" (в фильме на это прозрачно намекается). И, разумеется, часто повторяется слово "вера" (вера в вождя, конечно). Доббс говорит: "Даже если бы я сказал своим мальчикам подняться на колокольню [очевидно, подразумевается - "и прыгнуть вниз"], они бы сделали это для меня с радостью". "Я есть то, что видят во мне мои мальчики". Ось сюжета - конфликт двух учителей, любимого учениками "мягкого" Доббса и нелюбимого ими педанта и формалиста Мэлли (которого в конце концов доводят до самоубийства - "богоданные вожди" не любят конкурентов): Доббс хочет заполучить руководство над старшим классом, курирует который Мэлли (конфликт рвущегося к власти политика-демагога и либеральной демократии). По наущению Доббса мальчики звонят домой Мэлли, у которого больная старая мать, она часто подходит к телефону и ей говорят разные гадости о её любимом сыне, что отнюдь не способствует улучшению её состояния - и она умирает. Мэлли подбрасывают порножурналы (из-за которых его в конце концов увольняют). Учеников, которые получают хорошие оценки у Мэлли, жестоко избивают и калечат. Мэлли пытается объяснить отцу-ректору, что за всем этим стоит Доббс (который так любит тереться в мальчишеской раздевалке), но ведь у Доббса такое простое честное открытое лицо и его так любят мальчики, а Мэлли непопулярен и вообще малоприятный человек, и отец-ректор считает, что у старого учителя просто маразм и паранойя. Главный антигерой, думаю, отнюдь не случайно похож на Сталина - (Престон - наша слава боевая, Престон - нашей юности полёт) и даже имя у него Джозеф! - учитель, жестоко манипулирующий обожающими его учениками в своих корыстных целях. Можно считать символом даже отношения дядюшки Джо Доббса с католическими патерами, курирующими школу, - но это уже не Сталин, а Гитлер. Правда, патеры, к их чести, оказываются на некоторой высоте, не позволяют манипулировать собой до такой степени, как позволяли Сталину сервильные православные, и в конце концов закрывают лавочку (а один из патеров - самый молодой и прогрессивный - даже сравнивает поведение мальчиков с одержимостью дьяволом). Но дядюшка Джо и в ус не дует, он уже подыскал себе место в другой школе, так что для него это не такая и трагедия. Но это настоящая трагедия для прознавших об этом факте мальчиков, которые думали, что они для него такое же ВСЁ, как и он для них. И для дядюшки Джо всё заканчивается, судя по всему, печально (нам, правда, этого не показывают, но это подразумевается) - его "гитлер-югендовцы", очевидно, просто забивают его до смерти (не так уж и редко "всенародно любимые" вожди бывают убиваемы под улюлюканье некогда обожествлявшего их народа). Джозеф Доббс показан как религиозный человек, нередко посещающий школьную часовню, но его религиозность, кажется, имеет крайне мало общего с учением Римо-католической церкви (кроме того, что он осеняет себя крестным знамением), - зато в его "богословии" большое значение уделяется... "вечному огню" (он говорит, что с детства привык верить, что если в лампаде над алтарём горит огонёк, Бог в этот момент присутствует в церкви) - ещё один намёк на совок с его культом "вечных огней"? Мальчики же никакой религиозности не выказывают вообще, скорее наоборот - однажды они кощунственно привязывают в часовне (предварительно избив) над алтарём вместо распятия одного из своих товарищей (которого счёл необходимым наказать их вождь), в другой раз выкалывают глаза образу Иисуса Христа - тоже аллюзия на богоборческий совок? В финальном эпизоде дядюшка Джо сидит в полутёмной часовне и смотрит (как он любит делать) на огонёк в лампадке над алтарём, а в часовню начинают молча проникать силуэты мальчиков; дядюшка Джо тревожно озирается; мальчики, судя по всему, наконец-то осознавшие, что они были для него всего лишь средством достижения вполне земных материальных целей, угрожающе-молча окружают своего бывшего кумира; дует сквозняк, огонёк в лампаде потухает - диктатора покинул его бог. Затемнение, титры, конец фильма.
Tuesday, June 5th, 2012
11:01 am	Титанический прометеизм П.С. Боранецкого http://lib.rus.ec/b/347787/read Федоровская тема преображения при помощи науки и техники всех условий человеческого существования, вплоть до победы, над смертью — была близка и некоторым другим молодым эмигрантским авторам. Среди них совсем особое место занимал П. С. Боронецкий, глава движения «народников-мессианистов» и основатель нового «целостного» миросозерцания, даже новой религии. Именно в этом было главное отличие его учения от других пореволюционных доктрин, к которым он был близок и в своей вере в мессианское призвание русского народа, и в утверждении примата духа над материей. Но все другие «пореволюционеры» понимали «Российскую национально-историческую идею», как «социальное раскрытие Православия», Боронецкий же ко всем стремлениям «христианизировать» культуру, общество и государство относился резко отрицательно. По его словам из этого никогда ничего не выходило «кроме деляческого извращения христианства и теологического осквернения жизни». Принимая за христианство особую, упорно сохраняющуюся в историческом христианстве, но в сущности близкую к гностицизму и к буддизму, форму религиозного сознания, связанную с отвращением от земной жизни и с отрицанием смысла истории и культурного творчества, Боронецкий считал, что федоровская идея воскрешения — «несомненно наиболее современная русская идея» — невозможна на почве «мироотрицающего и жизнеугасающего христианского теологического миросозерцания, которое, хотя и ставит эту проблему, но «относит ее разрешение не к «этому», реальному, а к «иному», «сверхъестественному», «потустороннему» миру и представляет собой в действительности… лишь символическое в форме мифов предвосхищение того, что реально и в реальной действительности призвано осуществить, сменяющее его на известном уровне духовной зрелости человека, прометеевское миросозерцание». Тут Боронецкий делает, впрочем, важную оговорку: «Все сказанное, — говорит он, — отнюдь не означает полного отрицания христианства, как это имеет место в современном социализме, фашизме и прочих идеологически нам близких течениях. Мы принимаем христианство так, как христиане принимают «Ветхий завет», религию иудаизма, но и отрицаем его так, как они отрицают этот последний… Грядущий в мир Третий завет явится не только продолжением Нового, но и его творческим преодолением». Так же как проект «Общего дела» Федорова, учение Боронецкого было основано на вере, что при помощи науки и техники человек может окончательно овладеть стихийными силами природы. Это подчинение космоса сознанию сделает материально возможной новую религию — «религию организации мира и осуществления абсолютной жизни здесь на земле, религии исторических свершений, прометеевской Победы и Борьбы». Теологическое миросозерцание «Сущего Бога» и мораль покорности должна уступить место миросозерцанию «Становящегося Бога» и морали «бунта против пространственной и временной природной и исторической необходимости». «Единый со всем и, следовательно, бессмертный в онтологическом порядке, человек смертен в разъединенном пространственно-временном феноменологическом порядке конечности. Поэтому победа над пространственно-временными отношениями конечности и разъединения, осуществляемая в мировом становлении Истории, как творческом преображении мира, как гармоническом объединении всего во всем, есть путь к актуализации универсально бесконечного существа человека, все вмещающего и во всем пребывающего, путь к его преображенному Восстанию-Воскресению в качестве всеединого Абсолюта, Бога». Первые выступления П. С. Боронецкого в Париже в начале 30-х годов произвели на эмиграцию ошеломляющее впечатление. Это был не докладчик, «академически» излагающий, а человек одержимый идеей, ставшей всей его жизнью, его «кровью и снами». В самой этой идее человекобожеского преображения мира и «в частности победы над смертью», и во всем облике Боронецкого чудилось что-то от Кириллова и Шатова. Даже его имя, Петр Степанович, напоминало роман Достоевского. И все-таки главная причина того особенного внимания, с каким его слушали, заключалась не в нем самом, а в том, что он был новый эмигрант. В то время уже появлялись первые «новые эмигранты». По большей части это были «невозвращенцы», посланные за границу и отказавшиеся вернуться второстепенные представители советской администрации, связанные с коммунистической партией еще со времен дореволюционного политического подполья. Боронецкий же был одним из первых появившихся в эмиграции советских беглецов, принадлежавших к новому социальному миру, поднятому на поверхность землетрясением революции. Слушая его и всматриваясь в его черты, старались увидеть облик нового массового советского интеллигента, пришедшего на место старых культурных слоев, уничтоженных большевистским террором. Г. Иванов писал о Боронецком в «Числах»: «Он стоит сейчас на эстраде эмигрантского диспута, но десятки, сотни тысяч, миллионы, может быть, таких как он, стоят на великой русской земле, и пусть они ни о каком титанизме и не помышляют — головы их, их души сформированы по тому же самому образцу». "Боронецкий указывал на возникновение новой морали господства, «но господства не над себе подобными, а над окружающим миром — Природой и Историей, над своим положением и своей судьбой». Мораль была навеяна, по его словам, «тем строительным пафосом, той мистикой гигантов, которые пронизывают собой могучую стихию русской революции, несмотря даже на мертвящее и всеиссушающее действие господствующего материалистического миросозерцания. Представления, к которым пришел Боронецкий в результате осознания этого нового ощущения мира и «высшего достоинства и призвания человека», не могли вместиться в «меру», установленную правящей коммунистической кастой, с ее «марксистским материалистическим миросозерцанием и аморальнонигилистической концепцией низменности и ничтожества человека». Невозможность развивать и проповедывать свои идеи в России и заставила его бежать, чтобы заграницей, на свободе, разработать их в целое учение, названное им «Титаническим миросозерцанием». Это «Титаническое миросозерцание — Прометеизм» было рождено видением безграничных возможностей, открываемых все ускоряющимся научным и техническим прогрессом." \из книги Владимира Варшавского "Незамеченное поколение\ цитируемая Варшавским статья Георгия Иванова "О новых русских людях" в журнале "Числа" -- http://imwerden.de/cat/modules.php?name=books&pa=showbook&pid=2350 ПРОМЕТЕИЗМ ПЕТРА БОРАНЕЦКОГО -- http://www.titanage.ru/CentreRus/Prometeism.php
Sunday, May 13th, 2012
11:46 am	Амеравангард "Американский авангард, возникший как рецепция европейского авангарда, тем не менее довольно быстро обретает собственную специфику. Это касается важнейшего аспекта авангардизма -- того, как выражается в нём протест и отрицание. Если в Старом свете авангардистское... бунтарство выражалось в нигилизме и отрицании культуры прошлого ("Крушите древние города!"), то у американцев отрицание было направлено на прагматический буржуазный дух, "пуританство", коммерциализацию, царившие на их "антихудожественной" родине. Парадоксальный характер протеста  здесь был связан с демонстрацией своей... "культурности", приобщённости к духовным богатствам добуржуазной (sic!) Европы. Потому эпатаж и бунт американских модернистов и авангардистов состоял в апеллировании к античности, европейскому средневековью, Ренессансу. \...\ ...Отличительная особенность авангардистского поиска в США в любом его варианте, "чёрном" или "белом", заключается в его созидательности, креативности, которые преобладают над нигилизмом, отрицанием. Эта креативность всегда базируется на апелляции к не-американскому культурному прошлому: предполагается освоение этого прошлого, включение в свой опыт и строительство на этом основании новой, иной культуры. В "белом" варианте это добуржуазная европейская культура (античность, средневековье, Возрождение): в "чёрном" -- обращение к "искусству предков", к культуре чёрной Африки и так называемой чёрной диаспоры. Отрицание в обоих случаях направлено на культуру буржуазной Америки, на "пуританство"." Панова О.Ю., "Авангардизм в литературе США"
Monday, April 9th, 2012
11:46 am	флаги на башнях оказывается, у Макаренко есть книга под названием "Флаги на башнях" очень значительное для меня название -- в контексте значимости образов этих самых флагов на башнях в творчестве моих любимых Поплавского и де Кирико очень интересно сближение на основе данного образа романтика-коммуниста Макаренко и эстетического крипто(прото)фашиста де Кирико и солярного героя Аполлона Безобразова у Поплавского, искателя "третьего пути" коммунистически-педагогическая работа Макаренко имела место на гомосексуальном, так сказать, базисе (см. на эту тему, напр., эссе Парамонова) Поплавский в дневниках пишет, что его некоторые принимали за гомосексуалиста, плюс его образ "сверхчеловека" Аполлона Б. насквозь солярно-маскулинен вплоть до мизогинии насквозь мужественные, энигматические залитые солнцем работы де Кирико, инспированные Меридианус-демоном, демоном полудня агрессивно-маскулинная природа итальянского (и не только) фашизма известна, у его истоков стояло большое число людей, бывших если не явными гомоэротами, то, во всяком случае, бисексуалами (напр., Гвидо Келлер,  проповедовавший гомосексуальное раскрепощение, практиковавший нудизм и проводивший время в чисто мужской компании), Маринетти в "Манифесте футуризма" прямо декларировал "презрение к женщине" в общем, любопытные сближения
Sunday, April 8th, 2012
9:35 am	курьер в аутентичность тема шахназаровского фильма 1986 года -- взыскание аутентичности, "подлинного бытия" это происходит через обращение к романтизированному "примитивизму", к "негритюду" (отец Ивана работает в Африке, присылает ему оттуда письма и подарки, прислал копьё какого-то вождя), Иван в своей воле к аутентичности визуализирует "негритюд", "видит", как по песчаному карьеру недалеко от его дома ходят какие-то бушмены, охотящиеся на леопарда, приводит в этот карьер, своё "место силы", Катю, думая, что она поймёт, что у него на душе (но она не понимает) Abenteuerliches Herz Ивана хочет жить опасно, но в унылом совке с номенклатурщиной и геронтократическим говном это невозможно метание копья в шкаф -- в визуализированного леопарда (но можно увидеть в этом жесте и желание уничтожить советско-застойный матриархат* -- копьё на самом деле брошено в стоявшую рядом со шкафом мать (а в начале фильма в ответ на слёзы матери Иван пытается чуть ли не сжечь квартиру) -- то есть в этих яростных жестах (с бесстрастным лицом) Иван по сути показан как эдакий криптофашист-консервативный революционер определённая апатичность Ивана только лишний аргумент в пользу его "фашизма", фашистского экзистенциализма, если угодно интересный эпизод -- во сне Иван видит себя входящим в некий склеп, там памятник в виде бюста его отца и он с ним разговаривает --притом, что отец "на самом деле" жив -- впрочем, жив ли он на самом деле? то есть жив ли он в фашистско-экзистенциальном смысле? в отношении Ивана к нему не видно какой-то почтительности к опыту и мудрости и т.п. -- не по той ли причине, что никакого опыта и мудрости там нет и в помине и уважать "мёртвых отцов" не за что? вряд ли его отец видит в Африке то, что видит в ней Иван возможно, тут что-то отчасти квазифёдоровское -- желание Ивана воскресить духовно мёртвого отца или что-то вроде то есть отец мёртв, мать -- источник слезливой сентиментальной деморализующей паутины, из которой Иван мечтает вырваться: ситуация взыскующего аутентичности субъекта в загнивающем совке Иван снимает с себя пальто и отдаёт своему приятелю -- "мне всё равно скоро в армию" ("и мечтай о чём-нибудь великом") можно сделать вывод, что когда он рассказывает Кате, будто сдал экзамены в ВУЗ на отлично, но потом забрал документы, п.ч. хочет "узнать жизнь", пройти армию и т.д. -- это не "лапша на уши", а так оно всё и было на самом деле, фашистско-экзистенциальная жажда аутентичности (а то, что он провалился на экзаменах -- лишь жалкая эмпирика, убогая "объективная реальность, данная нам в ощущениях", мать её так) то есть отнюдь не все подобные высказывания гл. героя нужно понимать как стёб -- напр., я уверен, что его слова "я мечтаю, чтобы коммунизм на всей Земле победил"** (или в другой сцене "мы пойдём вперёд") -- не стёб, это в нём говорит его желание Большого Проекта, тотальной мобилизации то есть постмодернизм показан как (подсознательное?) желание Большого Проекта "Курьер" -- постмодернистский фильм о консервативно-революционных потенциях постмодерна финальный эпизод - Иван переглядывается с парнем в военной форме с дембельскими шевронами, медалями и шрамом через поллица (из Афганистана вернулся?) -- Иван долго вглядывался в аутентичность и вот аутентичность начинает вглядываться в него, некоторым образом встреча двух курьеров -- направляющегося в аутентичность Ивана и возвращающегося оттуда дембеля, дико взирающего на брейк-данс*** встреча воли к тотальной мобилизации и воли к тотальной де(мо)билизации, так сказать пограничная ситуация (дембель, кстати, в форме погранца) ________________________ *) любопытно описывается магическое по сути женское воздействие, лишающее мужчину воли, -- мать Ивана рассказывает, как на каком-то "вечере" читала стихи Вознесенского "Бьют женщину" и имела бешеный успех у мужчин, многие предложили проводить её до дому, а некий полковник пригласил её в ресторан (Иван выслушивает всё это со скептической ухмылкой) **) любопытен этот эпизод с "заветными желаниями" также ответом секретарши -- "мечтаю выйти замуж за японца, потому что у них технология самая передовая," -- то есть любопытна вот эта эротизация технологии, эротическое отношение к технике, но не только к технике: если помнить, что "идеология это технология" (Горький, позднее это же сказал Юрген Хабермас), то есть этой женщиной подспудно выражается эротическое желание идеологии ***) самое любопытное, что, возможно, вот эти брейк-дансеры это и есть настоящая тотальная мобилизация, по сравнению с которой и грёзы Ивана, и солдатик, прошедший Афган, -- ретроградный романтизм