Трава вокруг Стоунхенджа полностью покрыта тонким слоем паутины.
На неё не пускают людей. Зимой её не стригут, значит ничто не может разрушить структуру. Стаи воронов и ворон, обитающей на древних камнях, для этого явно недостаточно.

Закатное солнце отражается в паутине создавая световую дорожку на мили впереди наблюдателя.

Мне не хотелось ехать сюда, предпочитаю менее популярные и более открытые места. Был не прав, парадоксальным образом именно обустроенность Стоунхенджа породила этот невероятно красивый эффект - свет, пойманный в бесконечную ловушку.
Это был уже шестой день отпуска, когда шатаешься от усталости и передозировки энергетиков, ожидая возвращения на работу как возможности отдохнуть. С другой стороны - даже утреннее путешествие до Оксфорда с доставкой паломника к могиле Толкина было для меня самого важно. Как писатель он мне не очень интересен, зато в роли "профессора", лингвиста и рунолога он вызывает у меня глубокое уважение и благодарность за важные идеи. Все это путешествие было возможностью не отвлекаться на второстепенное, запоминая новые дороги и получая новый опыт. Можно бродить кругами не выезжая из юга и центральной части Англии, и это всё равно остаётся путешествием. Новые места для гостей и, во многом, возвращение для меня.

Одним из результатов постоянного вождения стало возвращение к моей личной практике "похорон лис в лесу". Целый год я не встречал сбитых животных в черте города. В этот раз было два трупа подряд на одной дороге. Задумался о том, что решение вернуться к практике словно увеличило шансы на встречу с телами на обочине.
Именно в связи с ночной поездкой в лес я был настолько уставшим. Не мог пойти спать вовремя зная, что уже вторые сутки на обочине, под холодным дождём, лежит холодное тело.

Первый труп возник перед фарами при возвращении от дома где жил Блейк. Лису сбили прямо перед нами. Разговор из теоретического сразу стал практическим. Вернулись домой за пакетами, перчатками и алкогольным mead. Вдвоём поехали обратно и личная иррациональная практика, всегда бывшая объектом для иронии и самоиронии, внезапно приобрела черты коллективного ритуала. Два человека - уже коллектив. Замеченная краем глаза на обочине тень утром оказалась второй лисой, лежавшей прямо возле оживлённого тротуара. Был уверен, что за день её заберут специальные службы и выкинут труп на помойку в переработку. Всё равно вернулся. Один. В темноту и холодный дождь, зная что нужно будет встать ранним утром и провести весь день на скоростных трассах.
Мне были нужны эти холод и темнота.

Вторая лиса положена в круг против часовой стрелки.

День учёбы, день работы и первый выходной, в который появилась возможность увезти гостей в Лондон и оставить там одного из них гулять до отлёта. Хотелось выехать пораньше и показать Чанктонбури, объяснив почему я серьёзно отношусь к этому месту. Что там не стоит шутить и давать обещаний. Не получилось, уехали поздно и навстречу неизбежным пробкам. Поставил Der Golem, несмотря на все мои шутки по поводу вокала Сидорова это настоящая музыка и настоящие тексты, совпадающие с важнейшим для меня опытом. Слушая "Солнце Мёртвых" я внимательно смотрел на обочину, надеясь не увидеть там ничего похожего на барсуков. Мне уже полтора года они не попадались, но в связи с одним разговором на этой неделе я всерьёз опасался очередного совпадения. Человек считает их своим животным но ни разу их самих не видел. Ни живых, ни мёртвых. И очень рвётся с бубном на место где лежит множество барсучьих костей. Разумеется, совпадение случилось. Даже не на обочине, прямо на трассе. Большой, тяжёлый и почти не повреждённый убившим его ударом. Тормозим на обочине. Хватаю с земли палку и отталкиваю тело до кустов. Накрываем ветвями. Запоминаю место.

Обратно едем с братом, уже ночью. Доезжаем до нужной деревни. Находим место. Пока я ищу барсука, брат находит лису. Буквально в паре-тройке метров. Невероятно, что мы её не заметили. Вздыхаю и достаю ещё один мешок.
Когда отклоняешься от возвращения домой и едешь к старым холмам с мёртвыми животными в багажнике трудно делать вид что всё в порядке и не происходит ничего странного. Пытаюсь объяснить необъяснимое.
Признаюсь, что в начале не относился к ритуалам всерьёз. Для меня это была ролевая игра, сознательно выйти за пределы рационального поведения в поисках вдохновения для новых текстов. Я совершал действия не ожидая никакой отдачи. Даже сейчас, когда я всё делаю уже со звериной серьёзностью, у меня нет настоящих аргументов для стороннего наблюдателя. События, убедившие меня лично были серией совпадений. Человеческое сознание автоматически замечает и запоминает все совпадения, это не аргумент для других. Только для себя лично. Тоже самое с моментами ясности и неожиданными идеями, приходящими в ходе ритуальной работы. Это полностью субъективно. Более того, в этом и был изначальный смысл, остановить аутичную повторяемость. Добиться момента ясности, прояснения, через другой паттерн поведения, идея аутичная par excellence.
Мы ехали сквозь современную ночь и говорили о первобытной ночи. У нас обоих, явно по семейным обстоятельствам, сложилась сильнейшая аллергия на конспирологию и связанные с ней псевдонаучные теории. Только раздражение в адрес родноверов и шизотериков и уважение к рационально мыслящим учёным не делает тебя самого рациональным. Магическое мышление присутствует во всех, обычно не осознаваемое, а значит не контролируемое и проявляющееся самым непредсказуемым образом.

Возможно в моих действиях за последние годы присутствовал неосознанный психотерапевтический аспект. В какой-то момент моя жизнь свелась к работе и семье. Я очень люблю свою семью, но мне не хватало лёгкого элемента иррациональности. Имитация сакрального, совсем как настоящее, только локализованное в специально отведённом для этой цели времени и месте. Вакцинация. Прививка иррациональным, позволяющая вывести его из повседневной жизни. Проблема в одном: с сакральным нельзя играть. Подлинное переживание, каким бы субъективным и недоказуемым оно не было, неизбежно меняет мышление. Незаметно для себя самого я начал буквально жить от солнцестояния к солнцестоянию и от равноденствия к равноденствию. Повседневная жизнь превратилась в подготовку к ритуалам, причём на это не как не влияет тот факт, что данные ритуалы не связаны напрямую с существующими религиями.
Мне уже тридцать шесть. До конца этого года я взял обет читать только научную литературу по различным аспектам индо-европейского язычества вперемешку с переводами первоисточников. Нет никаких гарантий, что к финалу эксперимента я не поверю в открывшиеся истины и не начну проповедовать, превратившись в презираемого мной сейчас лингвофрика и шизотерика. Лет десять назад я бы не поверил в то, что буду через усталость и боль в руке тащить вверх по крутому склону тяжёлый труп барсука. Что оставлю его в корнях старого бука.

Первый барсук за год.
Третья лиса в круге.

Когда мы возвращались к машине, брат начал рассказывать про своего друга. Зимой он ушёл в лес. Наш латгальский, давно прирученный. Наткнулся на замёрзшую насмерть лису. Повесился прямо над ней.
Было тихо, но в памяти продолжал петь Роман Сидоров.

Красный закат
Солнце мёртвых
Языческий сад
Возрождённых