Entry tags:

сны, сороки

One for Sorrow (29.06)/Дом наверху (01.07)

В маленьком саду между западным и восточным крылом больницы на асфальте у двери неподвижно стоит молодая сорока. В другое время я бы решил что слёток и не беспокоился, но в этом году сороки вывели птенцов необычно рано, уже в начале мая они учились летать. Этот подросток летает уже второй месяц. Стучу в стекло, пытаясь испугать. Не реагирует, словно парализованный. Даже на расстоянии видны красные пятна на голове и спине. Сверху доносятся крики чаек и нервный трещание других сорок. Но разглядеть ничего не получается.
Минут через пятнадцать еще раз проверяю, сорока исчезла. Надеюсь что улетела и всё в порядке, но пытаюсь разглядеть, нет ли движения в кустах по краям. Эти садики всегда закрыты на ключ, если птица умрёт в них, её могут не заметить месяцами. Оставив тихо разлагаться.
Возвращаюсь к работе.
Через час снова должен пройти мимо садика. Птенец там. Видимо прятался от жары, теперь вышел в тень от статуи. Он выглядит явно плохо. Понимаю что на обеденном перерыве у меня не будет времени на обед.
Освободившись бегу туда, сразу взяв с собой чашу с водой. Возле садика уже стоит представитель другого департамента, пытаясь передать через окно пластиковый стаканчик с водой. Слишком высоко. Спрашиваю, у кого могут быть ключи. Бегу в дежурную, оттуда дозваниваемся до охраны. Поясняю ситуацию и возвращаюсь дежурить у садика. Охранник сам не знает, есть ли у него ключи, но решаем проверить и первый же ключ подошёл. Вбегаю, ставлю воду перед клювом. Не реагирует. Раны на спине и голове, её били тяжёлым клювом. Вокруг куча хлеба, явно кидали ему из окон офиса рядом.
Все ясно. У чаек птенцам пара недель, скоро будут учиться летать. Взрослые чайки в этот период становятся нервными. Взрослые сороки могут драться с ними на равных, за счёт ума и скорости. Подросток попал под раздачу.
Прибегает женщина, ответственная по больнице за такие ситуации. Сорока понимает что её окружили и пытается улететь. Крылья не сломаны, хоть что-то хорошее. Но она врезается в стену и падает в кусты, запутавшись в ветвях. Нет времени идти за перчатками, ловлю голыми руками. Мне подают коробку, замечаю среди татуировок ответственной персоны руну ингваз на пальце. Показываю свою.

Быстро становится ясно, собравшиеся не понимают что произошло. Они думают что это слёток и хотят вынести из больницы поближе к родителям. Показываю гнездо. Потом раны. Объясняю что нужно срочно везти птицу в больницу. Вижу удивление в взглядах, вздыхаю, забираю коробку и бегу предупредить начальство о том, что могу опоздать с перерыва. Сорока кричит от боли и вцепляется в мои пальцы как в ветку. Алёна тем временем дозванивается до больницы, мы к ним уже часто приезжали с подобным.

Сороку приняли. Записывая данные умоляю не усыплять, крылья целы. Но понимаю, что если сотрясение мозга или слепота от ударов клювом в глаза, то шансов нет. Только даже в самой безнадёжной ситуации я знаю, что должен сделать всё возможное.

В садике оставлена моя чаша с водой. Скоро может быть сильная жара, птицам должно пригодиться.
Нечто сложное и мутное, из которого ничего не запоминается. Затем всё превращается в спор в интернете, касающися моего текста. Текст критикует бывший знакомый по сети, давно превратившийся в продажного проправительственного блогера. Защищает другая знакомая, ещё по Живому Журналу, сейчас она пишет в основном про оккультизм. В её защите меня неприятно задевают слова, что она пишет их несмотря на травлю с моей стороны. Пишу ей что это неправда, я часто иронизирую по её поводу, но никогда не травил и не поддерживал травлю. Но понимаю что у неё есть основания так считать.
Пока пишу, поднимаю глаза. Я стою под склоном холма, недалеко от входа на Локомотиво-Ремонтный Завод. Если подняться, то там будет родная улица. На склоне, прямо среди деревьев, стоит трёхэтажный дом. Ярко жёлтый, с балконами. Он, почему-то, невероятно красив. У меня просто захватывает дыхание от этой картины, деревья, дом и синее небо над ним. На балкон садится птица, её трудно разглядеть, но она явно хищная.
Хочется подняться наверх, в этом доме мне будет хорошо. Но всё снова распадается в месиво из незапоминаемого. Последнее что вижу перед пробуждением - долгий поход по глине на краю ручья, текущего через поля. Нужно поднятся наверх, к мосту и дороге, но когда приближаешься, все проходы закрыты колючей проволкой и нужно дальше идти по грязи и воде.

Проснувшись с удивлением выяснил, что бывший друг (не тот что во сне), с которым не хочется иметь никаких дел после выбора им политической стороны, дал ссылку на мою последнюю статью и добавил слова от себя, в том числе и о политических разногласиях.