Годзилла (18.11)/Медовуха (22.11)/...to flame in the dark (23.11)

Фильм о Годзилле, глупый но увлекательный. Сам тип монстра хорошо знаком, это не ранние фильмы Хонды, а «эпоха Хэйсэй», популярная у нас в начале девяностых. Один из этих фильмов я тогда даже в кинотеатре посмотрел, под названием «Легенда о Динозавре 2».
По сюжету конкретно этого фильма два безликих разнополых персонажа преследуются монстром. Герой бежит в космос, героиня спасается в экзотических уголках Земли, на каждый из которых обрушивается гнев преследователя.
В решающий момент героиня заперта в деревне под склоном гор и почти настигнута. Но ей на помощь приходит герой, осознавший что его не преследуют в космосе и вернувшийся узнать, в чём дело. Они вместе уезжают на мотоцикле через туннель ведущий сквозь всю горную цепь. Пущенный им вслед световой луч сжигает машины, но останавливаетая автоматическими противопожарными заслонками.

На этом моменте происходит переключение условного «я» из позиции наблюдателя в участника и сон приобретает черты кошмара.
Снова Даугавпилс. Снова родная улица Марияс. Стою на склоне холма и с тревогой смотрю в небо. Ещё ничего не видно, просто серый, промозглый вечер. Но я знаю что оно уже движется со стороны центра города.
Бежать всё равно некуда, возвращаюсь в свою старую квартиру. В ней вечеринка. Десяток незнакомых мне пьяных людей бродят из комнаты в комнату. Я не пью, слишком сильная тревога. Смотрю в окно, из которого виден только соседний дом. Внезапно понимаю, что слишком рано, ещё не должно быть так темно. Это тень. Оно уже пришло и стоит, нависая над домом.

Ко мне подходит пьяный парень и говорит, что ничего страшного. Есть заклинание, которое звучит как детская считалка. Если его произнести, то оно исчезнет. Я не верю ему, всё слишком просто. Но произношу нужные слова. За окном светлеет.

В следующий момент меня выкидывает из сна будильник, причём я открываю глаза с пониманием, что именно этого звука и ждал.

Старый трёхэтажный дом, стоящий на возвышенности, к которому нужно подниматься по не менее старой лестнице.
Мы идём туда компанией за медовым самогоном.
Я заранее представляю себе густую, золотистую жидкость.
Один из нашей компании говорит, что ему не интересен алкоголь и он идёт туда за текстом детской книги, одной из повестей Булычова. Причём по логике сна речь шла не о физической книге, а именно о тексте.
Мы спорим о том, что важнее, текст или медовуха, но по дружески, без злости. На полуслове меня вырывает из сна разговор рядом. Алёне позвонили посреди ночи сообщить что её отец всё-таки умер.
Он продержался в хосписе больше месяца, я уже думал что выберется.
Проваливаюсь обратно в сон. В нём у меня происходит тяжёлый разговор с сильно нервничающей бабушкой, по поводу наследства. Там её беспокоит, реально ли я согласен на решение, уже принятое нами в реальности. Успокаиваю её. Выхожу в другую комнату, больше похожую на большой тёмный зал или ресторан. В ней пьёт давно покойный дед, причём его обслуживает слуга во фраке, подающий напитки. Последнее поражает даже там, дед был простым и гордым рабочим, не нуждавшемся в лакеях. Приглядываюсь и понимаю, это какая то игра. Слугу изображает один из его старых друзей. Они переглядываются. Подмигивают друг другу и я снова просыпаюсь.

С утра разрабатывали логистику предстоящих похорон. Решили поставить их на 29-ое, оптимальное для всех число.
Заехал на работу, подписать заявление на срочный отпуск. Выходя из неё я пошёл через неустроенную, заросшую часть стоянки и начал записывать в смартофон сон. Вдруг резко остановился, едва не наступив на мёртвую лису. Уже давно мёртвую, она полусгнила и мумифицировалась. Значит я мимо неё десятки раз пробегал торопясь на работу и не смотря под ноги, потом проходил назад вечером в темноте.
Мне трудно считать совпадением такую находку в такой день.

Вечером собрался и вернулся к работе. Тело настолько не замечают, что над ним поставили машину, ещё пара сантиметров и пришлось бы выдирать из под колеса.
Рядом парк. По большей части обустроенный, но есть замечательная своей дикостью полоса из деревьев и кустов между стеной и теннисным кортом. Один раз там даже поселился на пару дней неведомым образом залетевший в городскую черту фазан. Лиса явно чувствовала себя там в безопасности.
Нахожу подходящее дерево. Разросшийся падуб. Под ним, у стены, нора. Оставляю там. Делаю глоток обжигающе крепкой тридцатипятиградусной литовской медовухи.

Дома предлагаю выпить за покойного тестя. Выливаю в стакан остатки медовухи. Задумываюсь и добавляю в неё мёд. Смешиваю, пока не получается густая, золотистая жидкость, которую видел во сне.

Сны снова расфокусируются, тонут в мутном тумане. Утром вспоминаешь только обрывочные фрагменты не обрабатываемые дневным сознанием.
В этот раз помню только то, что ухаживал, сильно смущаясь, за двумя аутичными девушками в неком салоне, похожем на парихмакерскую, убеждая их отдать мне бесплатно палочки для термоклеевого пистолета.
Девушки твёрдо отказывают. На стене телевизор, на экране Трамп танцует под японскую поп музыку.

Проснулся на полчаса раньше, именно с целью заехать в центр города и купить вышеупомянутые палочки. Неудачно, как и было во сне.
После работы заскочил в другой магазин и взял строительный клей.

Мой первый физический арт-объект явно нуждался в серьёзной доработке, особенно после поездки в Уэстон-сьюпер-Мэр. Пластинка отваливалась, плюс появились новые детали для коллажа. Годовщина кремации Бэланса идеально подходит для продолжения работы над инсталяцией.
Собираю омелу в котелок, его ведь сожгли с ней в руках. Зажигаю в дальней части сада, часто используемой для шашлыков, небольшое пламя. Совершаю ошибку, омела внизу и огонь её только слегка опаляет. Пытаюсь перемешать обломком пиратского диска с «Musick to Play in the Dark».
Тишина для пылания в темноте.

Прикрепляю к жести маленький камень из фундамента «Северной Башни/Дубового Берега». Потом две половинки вышеупомянутого диска. Лунная музыка как две фазы луны.
Обгоревшую омелу прячу под винил и пытаюсь закрепить на максимальной площади. Всё ещё получается криво и мне не раз придётся возвращаться к этому предмету. Но я успешно учусь, пусть и методом проб и ошибок.