Федор, так напоминающий дерганных маканиских персонажей, и, так же на них похожие остальные служители культа, окормляющиеся возле «слона», чье имя благоговейно произносится через раз по поводу всякой умной мысли со стороны – я понял почему они преют от Тапкина. Тапкин – слон. Не сам слон, конечно, но в мыслях своих вполне слоноподобен.  Он проект – «слон на свободе». Он воплощение вековечной мечты, он - само напоминание того, чему служителя культа научены, и более чего они не в состоянии усвоить. Тапкин - опора. Он рявкает, как должны бы по благодати рявкать они сами, как рявкал на них слон, как вообще положено нормальному маршрутизируемому рявкать. Они, наконец, почувствовали что «начальство вернулось». Нормальный, уволенный за драку в пивбаре для плебса чинуша, куда его занесла нелегкая – Тапкин воплощает тип придурка без мыслей, но с голосом. Он заранее знает что «эМПерийная Машуля» или «огогончиг» - существа глубоко развращенные, порочные, и вся порочность, которых, вылезает наружу, как только они пытаются ляпнуть хоть одно слово против носителя слова. 

Что представляют из себя посты Тапкина, с этими перетекающими один в другой диалогами? – Это очередь к директору конторы. Ходоки у Тапкина. «Вы по какому вопросу ко мне пришли, товарищь?» Контора нищая, жадная, но директор говорливый,  как и все советское. Он ничего не может дать ходокам, Кроме совета. «Даю тебе мой совет…». Очередь к Тапкину – нескончаемая, как и совет. Совет всегда один и тот же – обращаться за советом. И слушать внимательно. Фсасывать. Больше ничего не будет. Только фсасывать. Что все вы козлы уже по факту того, что пришли за советом – раз, и, что, придя за советом, не фсасываете сходу – два. Фсосать надо 21 тезис, из коих следует что Тапкин все знает. А кто знает так много, что смог породить такое могучее, тот все остальное рассасывает в один пролет.

«Батяня комбат» - Тапкин для слоновьих чад. Кто, размазывая по физии грязные сопли, кто, находя нужную рифму, кто еще как, слоновьи чада заворожены этим директорским батянинским словом: «мы победили, предатели будут расстреляны». Под крылом батяни они отрываются друг на друге, метая прозвища «сатанист», чтобы отметиться в ревности. Ревность учитывается. Тапкин – типичный духовник ревнитель. Как Наум. Ему не нужно чтоб его понимали. Ему нужна очередь, с которой можно делиться своим дурным настроением и тремя бредовыми мыслями, для которых, хоть один еще дурак, но найдется, чтоб посчитать это откровением… Типичный православный жесткач. Исповедь вслух, прозор о дачках-машинках-порнушке, так нравящийся плебсу, улыбка утешения напоследок фсосавшим. В общем-то – достойное, слехка гонимое чадо церкви. Гонимое за правду. Странно что он не священник. Таких по деревням дохрена. На одно –два благочиния такой хоть один Тапкин всегда есть. «Праведный батюшка», обличающий всех, начиная с патриарха, дальше - архиерея, дальше - всех сук в коротких юбкам у клуба на коленях кобелей с цигарками. Все сволочи. Все сгорят добровольно, потому что не идут к нему в очередь, откуда начинается очередь «ко Христу». К таким попам на исповедь особо благочестивые бабки со всей округи «на Покров» съезжаются. Придите ко мне, все нехристи и сатанисты и аз вразумлю вас. Вышибу неправедность. Я таких Тапкиных знал по меньшей мере троих. Причом – монах был только один. Вполне образованные. Двое – с институтами. Тапкин – классическое литсо фарисея из РПЦ, как бы он ни маскировался под эклиссиолога и эМПериокритициста.