сегодня вход в иерусалим
в istolkovanie@lj  сегодня, в добавление к темам предыдущим.

Сам вход описан подробно, поэтому несколько строк о том, что присходило дальше. "И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе. Сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет. Народ отвечал Ему: мы слышали из закона, что Христос пребывает вовек; как же Ты говоришь, что должно вознесену быть Сыну Человеческому? кто Этот Сын Человеческий?" - Правильное вероучение говорило, что Христос придет раз и навсегда. Пребудет вовек. Но Христос несколько раз говорит о Своей смерти. Причем смерть Он Свою изображает в образах жизни зерна. Брошенное в землю и там умершее, зерно возносит на колосе много рожденных от такой смерти зерен. Морализм, близкий к атеизму, учит о нравственном возрождении человечества, должного принять высокую мораль учения по мере созревания. Считаю, что христологическая ересь, которая давно бушует в христианстве, прямо провоцирует развитие атеизма. "Христос", как нравственный указатель, мало отличим от "Христа", преодолевающего человеческую ограниченность. Отсюда и отношение к жертве, о чем вчера вкрадце писал.
Жертва как цель, или жертва как средство достигнуть другой, более значимой метафизической цели. Жертва как цель, делает жертву моральным ориентиром, и даже стимулом. Что извращает смысл Жертвы - реально освободить узников из плена смерти. Смерть ради жизни... Она будет таковой в прямом смысле, если узники не просто будут "знать", что кто-то ради них умер, а увидят плоды своего избавления, увидят своего избавителя в лицо. В этом смысле смерть это приход к мертвым. Они- узники. К ним прийти морально никак нельзя, только физически. То есть зерно упавшее не образ нравственный, но физический.
..
Мы знаем, что христология после 6 собора, дала антропологии новое направление - спасать в человеке требуется греховную волю. Отведя грех в сторону напряжения воли, максимова антропология логично подвела христианство к мысли, что спасается человек хранением воли, что именно этим и занимался Христос - показывал пример нравственной жизни и умер безгрешным, чего и всем советует. То есть засчитывается - прикладывание усилия. Монашество именно на этом учении и закрепило себя как практика основная спасающая. Евхаристия стала пониматься как подзарядка божественной сущностью, ради облегчения этой борьбы. Жертва Христа профанировалась, христианский мир скатился в язычество. Верить стали не Бога а в божество, в природу Бога, помогающую человеку выкарабкиваться и побеждать в его борьбе со страстями, как и Христу божественная природа не давала страстям человеческим разгуляться и склонить волю хоть раз.
Так мы получили весьма странное учение о Евхаристии, где ни один причастник не знает всерьез, что он сегодня "принял". Знает что попил Крови Таинственной, и поел Плоти Страшной, знает что это поможет ему "бороться", но больше этого примитивно языческого содержания трапезы он знать просто боится. Потому что все тут очень страшное и попаляющее. Знаю что ем божество, а каких пропорциях сие божество там присутствует - это большая божественная тайна, о которой человечеству знать не положено.