Вот я, допустим, не люблю цивилизацию. Пользуюсь этой дурой, поскоку уж повязан в нее, но любви, привязанности к ней самой не испытываю ни грамма. Ни к тому, что она предлагает, ни к тому, что она обещает в дальнейшем.  Я бы, чесна слово, свалил бы, будь возможность, тока возможности стопроцентной никогда не было, а щас тем более нету.. Но вот свалив, если бы вдруг, я был бы полным идиото, если бы говорил, что при этом свалил «спасаться». Вот возмем теперь древняго монаха.  Ну были люди – находилось у них помимо желания еще и возможность. Найдут се перещерку и ловят кузнечиков аппетитных. Одежка в итоге вся истрепеца – ходят в лохмотьях. Помоек ранше не было, чтоб цельные пинжаки в контейнерах валялись просто так. Но в конце-концов это все фигня. Ну вот наткнется грибник какой нибудь на такого улётного, приходит после в свой гарадишка, и начинает расказывать басни. Што он видел, што он слышал. А что он видел- слышал? Слышал как голый мужик ему плетет про свои видения. Ну поговорить охота, раз уж случай представился. Когда долго с людьми не стыковался, ты уже несколько не в норме. Замечал, что смотрят на тебя как на пришельца из центавры. И любопытство в глазах такое психиатрическое. Ты им так задорно расказываешь как за сусликом гонялся, поскольку эта гонка и есть все твои самые острые впечатления за долгое время. Причем тут в конце концов обнаруживается, что не известно как следует – кто там за кем гонялся. И был ли суслик.  Но снова не суть. Как эти звери по настоящему зовутса – не все и биологи знают. Но вот наслушаютса таких басен горожане, значит, от грибника этого. Ну, думают, спасаетса человек вот так экзотически. И бегут к нему в ношки пасть – возьми в ученички. Дед, чтоб отвязаться от придурка, дает ему какое нить непосильное. Ну навроде сейчасошнего послушания. Парень делает вид что выполняет. Ну, короче, тут мы пропускаем всю дальнейшую бодягу, через кокое то время обнаруживается, что спасается кругом весь город.  Ну как щас, Москва ломанулась в подмосковье. Дорогу перейти невозможно нормальному пешеходу. Они же едут – нифига перед собой не видят, тока про дачи свои думают, и как они там будут, что называется, отдыхать. Фик перейдешь, чесна, особенно по пятницам.  Еще рабочий день не закончился, а они уже фигачат напропалую. И в магазине их навалом, закупают – прикинте! – уголь в мешках. Ну типа древесный. У нас для этого контингента ищо и дрова продают. Серьезно. Прям вязаночками. Аффигеть. Ну, короче, дед живет себе где нить в лесочке. Ходит иногда в лесочек травки пощипать. Чо в лесочке поселился? – Да с колокольни в детстве шлёпнулся, хорошо что приземлился удачно, и почти ничего не повредил. Ну и поселился на природе. Ну, в общем, присаживаетса там, естественно, на камушек во время прогулки.  Посидит, пожуёт снеточка, перекреститса госпадипамилуй, и дальше ковыляет. А какой нит мутавилофф после байки плетет, что святой серафим тыщу дней на камне этом стойку делал и молился за весь мир. А еще прикольней, что после еще какой нить другой уже тоже серафим - он «подвиг повторяет». Да. На полном серьезе мазохиствует. Не имея для этого никакого желания, ни таланта.

Так вот, чо я говорю. Те кто сваливал от цивилизацеи, чтоб жить по человечески, не имеют никакого отношения к тем басням, что про них рассказывали «спасающиеся». Те шли в свое удовольствие, а эти повторялы шли как автоматы заведенные. У православных так и принято говорить. Что пратестанты добро фсякое делают себе в удовольствие, а мы себя насилуем. А насиловаться куда спасительней. То есть, чем меньше тебе охота что нибудь делать, тем спасительнее ты отлыниваешь. Чтоб было после что рассказать  перед приёмом.  Ну как поел святого, то можно еще после филонить месячишко, и насиловать себя по полной одновременно.  Чтобы оставаться в русле традиции и не отступать от нее нинашак.