Войти в систему

Home
    - Создать дневник
    - Написать в дневник
       - Подробный режим

LJ.Rossia.org
    - Новости сайта
    - Общие настройки
    - Sitemap
    - Оплата
    - ljr-fif

Редактировать...
    - Настройки
    - Список друзей
    - Дневник
    - Картинки
    - Пароль
    - Вид дневника

Сообщества

Настроить S2

Помощь
    - Забыли пароль?
    - FAQ
    - Тех. поддержка



Пишет ignaty_l ([info]ignaty_l)
@ 2009-05-06 13:17:00


Previous Entry  Add to memories!  Tell a Friend!  Next Entry

и дополню предыдущее.

Цивилизация, человек цивилизации, это человек с любовью относящийся к мертвому. Был живым – умерло. Цивилизация тут как тут. Какой нить Ван Гог или Зверев цивилизацию начинают интересовать всегда только после смерти.  Как тока умер, можно перестать хихикать над идиотом, и начать серьезное строительство музея искусств. Для чего, казалось бы? Идиотом больше, идиотом меньше в музее висит – ан нет. Цивилизация скажет, что этот идиот был непризнанным талантом. Создаст культ прошедшаго непризнания вкупе с культом прозрения. В итоге, в общем то, художник, которому при жизни жрать было нечего, раскручивается до признания его гением. Суть именно в признании. Мы признали, он был гением. То есть – наш человек, человек цивилизации.

Хитрожопость то очевидна. Не был он человеком цивилизации. Она им не интересовалась, и он ею. Да и не сказать что на тыщу порядков талантливей, просто явно что с придурью неотмирной. Вот именно объявить эту неотмирность своим достижением, хоти запоздалым – прикол лжи цивилизации.

И с Христом таж самая штука. Понастроили музеев хоспадабога.  И каются что при жизни не признали. А слезки у раскаяния этого – крокодильи.



(Читать комментарии) - (Добавить комментарий)


[info]elenalev@lj
2009-05-06 08:55 (ссылка)
А Вы помните "Черный обелиск"Э.М. Ремарка? Часто вспоминаю, когда читаю Ваши посты, но сейчас настолько похоже, что скопирую эту цитату, простите, что длинная:

"...Она качает головой и указывает на часовню. - Вот эти там! И они его там поймали, - шепчет она. - Он не может выйти. А ему хочется. Но они пригвоздили его к кресту.
- Кто же?
- Священники. Они крепко его держат.
- Тогда были другие священники, - говорю я. - Две тысячи лет назад. Не эти.
Она прислоняется ко мне.
- Они все те же, Рудольф, - шепчет она, приблизив губы к моему лицу, - разве ты не знаешь? Он хочет выйти, но они держат его взаперти. Кровь из ран у него течет и течет, и он хочет сойти с креста. А они его не пускают. Они держат его в тюрьмах с высокими башнями, возносят к нему молитвы и курят ладаном, но не выпускают. Ты знаешь, почему?
- Нет.
В пепельно-голубом небе над лесом высоко стоит бледная луна.
- Потому что он очень богат, - шепчет Изабелла. - Он очень, очень богат. А они хотят захватить его богатство. Если бы он вышел из их тюрьмы, он получил бы его обратно, и тогда они вдруг обеднели бы. Все равно как с теми, кого у нас здесь сажают под замок: тогда другие управляют состоянием такого человека и делают, что хотят, и живут, как богачи.

Но распятого на кресте они боятся больше всего.
- Кто боится?
- Все, кто пользуется им и живет за его счет. Бесчисленное множество людей. Уверяют, будто они добрые. Но делают очень много зла. Просто злой мало может сделать. Люди видят, что он злой, и остерегаются его. А вот добрые - чего только они не творят. О, они кровожадны!
- Да, они кровожадны, - соглашаюсь я, странно взволнованный ее голосом, шепчущим в темноте. - Они страшно много навредили; те, кто считает себя справедливыми, особенно безжалостны.

... Но они его не выпустят, он для них слишком опасен. Он не такой, как они. Он самый опасный из всех, потому что самый добрый. - Оттого они и держат его?
Изабелла кивает. Ее дыхание касается моего лица.
- Они бы опять распяли его.
- Да, я тоже думаю, - отвечаю я. - Они снова убили бы его, те самые, кто ему теперь поклоняется. И они убили бы его, как убивали бесчисленное
множество людей во имя его. Во имя справедливости и любви к ближнему."

(Ответить)


(Читать комментарии) -