Снопатые поля ушли в преданье…
Хлебатые амбары – с треском высохли
Крестьяне деревяне обратились в липу
И в щепы – щеки худощавые…

В избе, с потолком дыряво копченым,
Пятеро белобрысых птенят
Широко глаза раскрыли, –
Сегодня полные миски на столе дымят!..

– Убоинки молодой поешьте,
Только крошку всю глотайте до конца,
Иначе – встанете, –
Маньку возьмет рыжий леший, –
Вон дрыхнет, как баран, у суседского крыльца!..

Мать сказала и тихонько вышла…
Дети глодали с голодухи,
Да видят, – в котле плавают человечьи руки,
А в углу ворочаются порванные кишки.

– У, ох!.. – завопили да аравой в дверь –
И еще пуще ахнули:
Там мамка висела –
Шея посиневшая
Обмотана намыленной паклей!..

Дети добежали до кручи –
Недоеденный месяц сзади супом чавкал, –
Перекрестились да в воду, как заичики, бухнули,
Подхватили их руки мягкие…
А было это под Пасху…
Кровь убитого к небу возносилася
И звала людей к покаянию,
А душа удушенной под забором царства небесного
Облакачивалась.

1920