Азербайджанская нефть: поиски равнодействующей (2001) - 3
Начало
http://iv-g.livejournal.com/310534.html
http://iv-g.livejournal.com/310823.html

И всё-таки главным и самым серьёзным претендентом продолжает пока оставаться ОЭТ Баку-Тбилиси-Джейхан (его нынешняя протяженность - 1786 километров, стоимость - 2,4 миллиарда долларов, стоимость прокачки - 2,8 доллара за баррель). Политический выбор сделан здесь однозначно: парламенты стран-участниц (Азербайджан-Турция-Грузия) уже ратифицировали анкарские соглашения. Более того, Азербайджан претендует на право быть оператором этого проекта с пятидесятипроцентным паем, хотя источник финансового покрытия этой доли пока загадочен. Но можно предположить, что дело закончится продажей части доли по завышенным ценам. Нельзя, конечно, не заметить при этом, что реализация проекта идет с явным отставанием от объявленных сроков. Тому, как нам думается, есть несколько причин. Даже признав неизбежность реализации этого экономически рискованного проекта, западные компании не спешат с образованием спонсорской группы по проекту. По последним сведениям даже первичная спонсорская группа будет создана не ранее конца 2000 года (прежде говорилось об августе). Оно и понятно - надо выдержать паузу до того момента, когда рентабельность проекта станет абсолютно очевидна. АМОК без конца затягивает принятие полного пакета документов по началу реализации первой фазы полномасштабных работ на АЧГ, что сразу же жёстко задаст сроки строительства ОЭТ. За этой медлительностью угадывается и желание пробить наикратчайший (Баку-Супса-черноморские порты) путь для нефти в Европу. Конечно, отслеживается и политическая ситуация в регионе, которую нельзя назвать простой, хотя по напряжённости регион пока уступает Ближнему Востоку. Не меньшее значение имеет и гипотетическая возможность реализации проекта строительства Транскаспийского газопровода. Строительство двух трубопроводов в турецком направлении значительно удешевило бы каждый проект в отдельности. Но и здесь пока полная неясность. Приходится отслеживать и возможные “восточные” (Китай) и “южные” (Иран) варианты транспортировки казахстанской нефти. Казахстан не отказывается от идеи соглашения с Китаем о прокладке трубопровода на эту страну (протяжённость - 2,9 тысячи километров, стоимость - 3-3,5 миллиарда долларов).

Но как бы то ни было, ОЭТ Баку-Джейхан уже определённо становится реальностью. 17 октября 2000 года подписаны соглашения по финансовым вопросам. В спонсорскую группу вошли все компании АМОК, кроме “Эксона”, “Мобила” и “Лукойла”.

Но вполне понятная медлительность западных компаний создавала в стране непродуктивный момент ожидания. Последствия его очевидны - общий спад деловой активности и отток иностранных компаний. Быть даже маленьким участником больших игр - не лёгкая ноша.

Перспективы
Что дала нефть Азербайджану за неполные шесть лет с заключения первого контракта по разработке каспийских месторождений? В какой степени она укрепила внешнеполитические позиции Азербайджана, в какой степени помогла разрешению социальных и внутриполитических проблем страны?

На все вопросы правительству по поводу ориентации только на нефтяной сектор ответ был неизменен: другой альтернативы не было. До определённого этапа (по нашему мнению, примерно до 1998 года) это, видимо, было действительно так и всё шло гладко, хотя инвестиции АМОК уже начали падать. Что касается заметного падения доли инвестиций АМОК в прошлом году, то оно объясняется цикличным характером инвестирования на контрактной площади, а также жёстким режимом экономии внутри консорциума, о котором мы говорили выше. Можно считать удачей, что инвестиционный потенциал в не нефтяном секторе остался в 1999 году на уровне предшествующего года.

Как бы то ни было, видимо, подошло время оценить, хотя бы приблизительно, результаты государственной политики в нефтяной сфере. Шесть лет - достаточный срок, чтобы разглядеть все её плюсы и минусы.

Инвестиции в экономику и в нефтяной сектор (1994-1999)

Источник: Azerbaijan Economic Trends (апрель-июнь 2000 года).

Нефть: политические дивиденды
С самого начала отметим, что нефть не стала для политиков такой же разменной монетой, как карабахская проблема. Острое отношение к последней общества открывало возможность держать правительство под прицельным огнём, упрекая его то в сговоре, то в бездействии, то в медленном темпе формирования вооружённых сил. С нефтью ситуация несколько иная. Хотя правительство время от времени критикуется за те или иные аспекты нефтяной политики, однако в целом есть понимание того, что практически любая политическая партия, окажись она у власти, повела бы себя примерно так же. Можно только говорить о большей или меньшей честности в отношении общества. Но политическую риторику здесь надо отличать от реальной позиции. Во время президентских выборов 1998 года большинство оппозиционных кандидатов считало необходимым подчеркнуть, что нефтяные контракты с западными компаниями пересматриваться не будут. Надо учитывать и то, что основные политические партии Азербайджана ориентированы на Запад и на Турцию. Так что вполне естественна и поддержка оппозицией ОЭТ Баку-Джейхан. Кстати, нынешнее обострение отношений между оппозицией и властью тоже может быть связано с нефтью. Победитель президентских выборов 2003 года получит устойчивую власть. Доходы от нефти в последующие годы поднимутся до той гарантийной отметки, которая даст не просто крепкие финансовые рычаги, но и весьма хорошие шансы для достижения социально-экономического консенсуса с обществом. При разумном исполнении социального контракта власть может оказаться очень устойчивой.

Несомненно, нефтяной фактор усилил интерес к Азербайджану. Страну буквально начали узнавать в мире. Весьма показателен сам спектр стран, торопящихся занять свою нишу в разработке месторождений. В разные моменты прошедшего пятилетия к разработке каспийских контрактов рвались огромная Индия и небольшая Чечня. Сегодня такие попытки предпринимают Грузия, Румыния.

В ежегодном списке пятисот крупнейших компаний мира, который опубликовала газета “Файненшал таймс” в 1996 году, находятся 23 нефтяные компании, некоторые из них вошли в первую десятку. В 1996 году в каспийских проектах участвовала примерно половина этих значимых компаний, сегодня - все. Причём часть этих компаний объединилась - “Бритиш Петролеум” с “Амоко”, а недавно “Эксон” перекупил “Тексако”.



Однако, даже имея такую могучую лоббисткую групировку, Азербайджан не смог добиться за восемь лет отмены позорной 907-й поправки. Односторонний крен за Запад имеет всё-таки и свои недостатки: уступчивой стране можно много обещать и мало давать.

Многие контракты следовали вслед за установлением дружеских отношений с какой-то страной. Практически каждый раз президент оговаривал эти отношения поддержкой Азербайджана в карабахском конфликте. Известно, что до начала 1998 года некий шанс на поэтапное разрешение этого конфликта ещё сохранялся. Однако драматичная отставка президента Тер-Петросяна закрыла эту возможность. Словом, в этом направлении, как нам кажется, Азербайджан преуспел значительно меньше. А памятуя о том, что в стране сотни тысяч беженцев и вынужденных переселенцев, можно сказать, что внешнеполитические дивиденды от нефти оказались все же намного меньше ожидаемых, о чём свидетельствуют, например, масштабы гуманитарной помощи стране. Достаточно сказать, что в самые трудные годы (1992-1997) объём гуманитарной помощи Армении со стороны США в пересчёте на душу населения составил 15 долларов, в то время как для Азербайджана она оказалась на отметке 0,15 долларов.

Прощание с иллюзиями
Нелишне вспомнить в связи с нефтеконтрактами и недавнее прошлое. Народ на площадях в конце 80-х и начале 90-х годов продолжал жить иллюзией, что достаточно Азербайджану выйти из СССР - и нефть превратит его в процветающую страну. Нефть плюс независимость рождали ложную оценку будущего. Только немногие трезвые люди рекомендовали не накладывать бездумно опыт арабских стран на Азербайджан. Однако идеи кувейтизации страны были ещё очень живучи. Мало кто знал при этом, что небольшой Кувейт располагает запасами в 13,5 миллиарда тонн нефти. Азербайджанцы были плохо знакомы с кровавой эпопеей битвы за нефть, описанной Ергином в его бестселлере “Приз”: гражданские войны, смены правительств, монархий, оккупация иностранными государствами. Они были также мало осведомлены и о цифрах, отражающих реальные возможности этого сектора. Даже 3-4 доллара, в которые будто бы обращается каждый доллар, вложенный в нефть, это в значительной степени утешительная иллюзия. Об этом даже сегодня любят говорить с придыханием в голосе азербайджанские парламентарии, однако такой уровень прибыли может быть обеспечен только за счёт глубокой переработки нефти с последующей продажей на экспорт продуктов нефтехимии. Глубина переработки нефти в Азербайджане 50-55 процентов, а экспорт продуктов нефтехимии практически отсутствует - в отрасли продолжается кризис.

Идеей несметных богатств страны в комбинации с гиперинфляцией в своё время очень ловко воспользовались создатели финансовых пирамид в середине 90-х годов. В Азербайджане тогда возникли свои аналоги российских МММ, “Властелины” и “Чары”. Руководители этих псевдофинансовых структур, раздающих вкладчикам продукты с восьмидесятипроцентной компенсацией их стоимости, были, конечно, авантюристами, обманывавшими нищавшее население. Игра обязательно должна была лопнуть, но существенным элементом её идеологической поддержки была нефть. Руководитель одной из такой структур, “Вахидбанка”, прямо заявлял, что народ не знает богатств, по которым ступает, продолжал вовлекать в свою пирамиду всё бoльшую часть населения страны и, по сути дела, начинал уже претендовать на место в политической элите.

С этого момента эти люди подписали себе приговор. Государство решилось воспользоваться собственными инструментами (в первую очередь в лице Нацбанка) и приступило к планомерному разрушению финансовых пирамид. К 1995 году этот процесс был завершён, причём почти параллельно с разгромом последних остатков вооружённой оппозиции в стране. Освоение нефтяных богатств страны вступило в более спокойную управляемую фазу. Её первым признаком стало сотрудничество Азербайджана с международными финансовыми структурами. На заимствования от МВФ, активизировавшегося с начала 1995 года, азербайджанское правительство начинает жёсткую денежно-кредитную политику. В стране либерализируется экономический режим, одновременно курс маната устанавливается на жёсткой отметке. Тем самым подготавливается финансовая среда для работы иностранных компаний в Азербайджане. Морские разработки на Каспии подтолкнули инвестиционный процесс, и только благодаря им Азербайджан смог за последние годы привлечь свыше 4 миллиардов инвестиций. Нефть создавала рабочие места - начиная с 1995 года АМОК обеспечил работой по найму 11 тысяч человек. Вслед за нефтью в страну подтягивались подрядные компании, занимающиеся инфраструктурой нефтяных разработок. Следом стали появляться компании, специализирующиеся в социальной инфраструктуре. Всемирный банк и другие доноры выделили средства для развития системы водоснабжения, стали строиться новые отели, офисы, рестораны, магазины. Многие простые жители страны стали жить на ренту, получаемую от сдачи квартир в центре города иностранцам. Расширились программы обучения молодёжи за рубежами страны.

Но и в “новое время”, то есть сегодня, сохраняются иллюзии. В частности, по долгосрочным соглашениям по разделу продукции. Соглашения этого типа, конечно, создают благоприятный инвестиционный климат, влияют на целый ряд первостепенных социально экономических факторов: занятость, фонд оплаты труда, рост стандартов труда, соцкультбыта, развитие производственной и социальной инфраструктуры. Они оказывают также заметное воздействие на рост ВВП и поступления в госбюджет. Все это мы в той или иной степени сполна наблюдали и в Азербайджане. Однако значение и магию цифр не стоило бы преувеличивать. Правительство часто напоминает, что общие иностранные инвестиции в нефтяной сектор за тридцать лет составят около 58 миллиардов долларов. Но в России, например, подсчитали (по своим шести контрактам с иностранными нефтекомпаниями по совместному разделу продукции - СРП), что, хотя совокупное поступление в госбюджет за сорок лет составит по этим проектам 257 миллиардов долларов, однако, с учётом того, что эти доходы растянуты на продолжительный отрезок времени, они эквиваленты единовременным доходам в размере 48 миллиардов долларов. Похожими методиками не мешало бы пользоваться и при оценке предполагаемых инвестиций в нефтяной сектор Азербайджана.

Неторопливое правительство
Напомним, что, исходя из опыта других нефтедобывающих стран, уже в самом начале нашей “локальной” нефтяной эпопеи правительству настоятельно рекомендовалось развивать рядом с нефтяной стратегией и аграрную. (Сельхопродукция в прежние советские времена составляла примерно треть азербайджанского экспорта.) В 1996 году были начаты долгожданные реформы в сельском хозяйстве, но спустя четыре года после них можно констатировать продолжающийся резкий спад экспорта сельхозпродуктов. На первый квартал 2000 года нефть составила 82,7 процента экспорта страны.

Наверное, невнимание к сельскому хозяйству, переработке аграрной продукции, равно как и торпедирование проекта свободной экономической зоны в Сумгаите и ряда других крупных проектов, можно отнести к минусам правительства. Теперь уже послы в Баку, не сговариваясь друг с другом, рекомендуют правительству немедленно начать возрождение не нефтяного сектора. Они обращают его внимание на опасный “синдром ожидания”, который всегда связан с нефтью. “Было бы полезно, если бы весь азербайджанский народ жил так, как будто этой нефти не существует, и искал бы пути улучшения экономической ситуации, опираясь на другие резервы”, - писал бывший американский посол в Баку Ричард Козларич.

Однако в ответ на это правительство возражает, что пока ему нужно набрать мощный импульс для привлечения инвестиций, так сказать, выйти на стартовый толчок. При этом оно очень неохотно освещает некоторые цифры. Например, 70 процентов всех инвестиций в страну направляются в иностранный же сектор, при этом около 75 процентов этих вложений направляются на покупку за рубежом оборудования, которое, как полагают многие, можно было при соответствующих усилиях производить и в самой стране.

Конечно, правительство время от времени проговаривает некоторые модели развития экономики. Так, министр экономики Насруллаев полагает, что подъём в нефтегазовом секторе вызовет развитие энергетики, а это, в свою очередь, подстегнёт рост промышленного производства. Будущее экономики выстраивается в некоторую последовательность. Для приличия в этой модели упоминается и человеческий ресурс, однако именно он отброшен в экономике на задворки. Экономические процессы, конечно, никогда не могут идти в такой прямой последовательности. Так, развитие энергетики на основе газа (а газа в стране ожидается много) будет сдерживаться неготовностью газовой инфраструктуры (наличие газохранилищ, газокомпрессорных станций, надёжной внутренней трубопроводной сети и т. д.). Вместе с тем наилучшей перспективой для развития экономики мог бы стать экспорт электроэнергии, но электроэнергетика сегодня как раз переживает период спада, связанный не только с недостатком топлива для станций, но и с их технологическим состоянием. К тому же, если не будут завершены приватизационный процесс, институциональные реформы в реальном секторе, то даже подъём электроэнергетики никак не сможет стимулировать “неготовое” промышленное производство. Иными словами, все процессы в экономике должны идти параллельно, если государство хочет в кратчайший срок обеспечить её наибольшую эффективность. Возможно, параллельное развитие всей инфраструктуры при реализации крупных энергетических проектов кажется кому-то азбучной истиной. Мол, хорошо бы так, но можно обойтись и без этого. Но заметим, что за доказательство этой “азбучной” истины русский учёный-экономист Василий Леонтьев получил в свое время Нобелевскую премию.

И снова о недалёкой истории. В 1996-1997 годах страна, пережив смуты, вновь стала жить иллюзией, что нефть разрешит все проблемы. Нефтяная эпопея инициировала возникновение целого “веера” экономических и политических проектов. Это проект восстановления Великого шёлкового пути, который должен наикратчайшим путем соединить Китай и Европу, создание блока ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдова), организация Черноморского экономического сотрудничества, проект ТАСИС - Инногейт, нацеленный на развитие трубопроводных коммуникаций в европейском направлении. Работа по этим проектам не прекращается, хотя и не без постоянных пауз и оглядок на политику. Оно и понятно. Прежние большие ожидания довольно быстро рассеял ценовой кризис на нефть 1998 года.

Вначале он был незаметен, и на этот год приходится максимум иностранных инвестиций в страну за все годы ее независимости. Но уже в этом году, а еще интенсивней в следующем, 1999-м, начинается отток иностранных компаний. К настоящему моменту страну покинуло, по некоторым оценкам, около 700 компаний, преимущественно турецких. Часть этих компаний ушла из-за того, что снизился темп работ в нефтяной отрасли, другая часть, занимающаяся торгово-посредническими операциями, сервисом - из-за общего упадка платежеспособного спроса в стране. Времена бума, когда на каждый доллар, вложенный в импорт или инфраструктуру, можно было иметь стопроцентную прибыль, видимо, безвозвратно уходят. И всё же, какие бы причины ни вызвали отток инвесторов, в любом случае это означает потерю тысяч рабочих мест в стране, где правительство так и не научилось биться над этой кропотливой задачей. (Впрочем, вторая инвестиционная волна обязательно будет. Факторы, могущие подтолкнуть этот процесс, - открытие новых месторождений, хорошие результаты на разведываемых месторождениях, начало строительства ОЭТ Баку-Джейхан, газопровода из Азербайджана на Турцию или Транскаспийского газопровода, а также приватизация крупных промышленных предприятий и дальнейшая либерализация экономики. Любой из этих факторов, а не нынешний рост цен (всегда неустойчивый) подтолкнёт инвестиционный процесс в целом. При этом можно надеяться, что при этой второй волне уже будут более разумные уровни прибыли и менее стихийная экономическая политика. В одну и ту же реку ведь не входят дважды!)

Снова возвращаясь в 1998 год, отметим, что для правительства, сконцентрировавшего всё внимание на нефти, тогдашний ценовой кризис оказался в какой-то степени неожиданностью. А для части оппозиции, оказавшейся в вынужденной эмиграции, например для экс-спикера Расула Кулиева, это стало основанием к тому, чтобы в течение всех этих лет говорить об огромных суммах, которые “презентуют” правящей элите нефтяные компании до подписания контрактов. Недавно такую же попытку предпринял известный авантюрист - миллионер Виктор Кожени, инвестировавший заметные средства в азербайджанскую приватизацию. В своём тридцатишестистраничном защитительном файле он заявил, что президенту Алиеву, его сыну и “членам команды” было передано 83 миллиона долларов, как компенсация за обещанную тогда чековую приватизацию в нефтяном секторе. В свою очередь, правительство Азербайджана стало обвинять в вымогательстве взяток от иностранных компаний самого Расула Кулиева и даже завело на него уголовное дело. Доказать подобные утверждения невозможно, но в нефтяном секторе действительно “крутятся” большие (и чуть ли не единственные) деньги в стране. Для части аналитиков это дало даже повод для сравнений Азербайджана с нефтеносной Нигерией, в которую было бездарно “вбухано” 200 миллиардов долларов. Сравнение слишком сильное, потому что уровень образованности общества, демократических традиций в Азербайджане заметно выше, чем в той же Нигерии. И любой авторитарный режим в нашей стране должен действовать с оглядкой на общество. Но убедительность наскокам оппонентов придаёт, конечно, то обстоятельство, что масштабы коррупции в стране ни для кого не являются секретом. Президент несколько раз за последнее время говорил, что чиновничество выталкивает иностранных инвесторов с порога, требуя непомерного “вступительного взноса” за право работать в Азербайджане. Увы, Азербайджан не избежал всех искушений нефти, и, как в любой патриархальной стране, переживающей переходный период, рядом с нефтью маячит её извечный спутник - тотальная коррупция. По данным Transparency International, международной организации, исследующей уровень коррупции в мире, самой некоррумпированной страной мира оказалась Финляндия, набравшая в 1999 году ровно 10 очков (по десятибалльной системе оценок), а Азербайджан с 1,5 очками оказался на 87-м месте, оставив позади себя лишь Украину, Югославию и Нигерию.

Теперь часто рассуждают о выборе, который предстоит сделать Азербайджану, сузив его до альтернативы - Нигерия или Норвегия. Последнюю приводят в пример как образец чёткого использования нефтедолларов с выгодой для страны и её населения. Но чтобы выйти на этот уровень, нужна чёткая отработанная политическая система, полноценный капитализм, с его опытом свободного рынка и любовью к труду. Наконец, нужна решимость в промышленной политике. Путь к этому Азербайджана, мягко говоря, не кажется близким.

Конечно, кое-какие вещи уже очевидны: если растёт цена на сырую нефть, её надо побольше экспортировать. Хуже постигается обратное. Показательно, что во время падения цен на нефть в начале 1998 года правительство так и смогло переключиться на более выгодную нефтепереработку, хотя это настойчиво рекомендовали иностранные эксперты, работающие в Баку. Для Азербайджана вообще крайне опасно то, что здесь не осознана до конца одна важная особенность глобальной экономики: во время мирового подъёма экономики - готовься к спаду, и наоборот. Страна плохо приспособлена к мировым экономическим циклам.

Нефтяные “болезни”
Коснулся ли Азербайджана так называемый голландский синдром? Напомним, что он заключается, прежде всего, в том, что нефтяной сектор начинает “оттягивать” на себя все жизнеспособное из других секторов экономики, а поток нефтедолларов в страну удешевляет доллар и становится потенциальным разрушителем её экономической системы. В новых странах к этому прибавляется коррупция. Концентрация капитала в руках немногих и относительно дешёвый доллар уже привели к тому, что основной доходной нишей стал импорт в страну. Внутренний рынок Азербайджана стал открытым до того, как началось хотя бы частичное возрождение производства.

Правительственные экономические эксперты отрицают наличие этого синдрома, ссылаясь при этом на теневую экономику. Они оптимистично утверждают (и такой оптимизм по поводу реального сектора, основанный на признании неуловимости теневого сектора, кажется несколько парадоксальным для чиновничества), что бoльшая часть товаров “из Турции и ОАЭ” производится в самом Азербайджане. Значит, есть, говорят они, промышленный рост в не нефтяных секторах (который трудно оценить, он же теневой), да и манат стабильно падает, поддерживая экспорт. И всё же элементы голландского синдрома, конечно, налицо, ибо спад во многих секторах объясним только крайней концентрацией денег и усилий правительства в нефтяном секторе. К тому же поток гастарбайтеров из страны не уменьшается, а приток долларов в страну только начинается. Речь идёт только о том, наберут ли эти процессы разрушительную мощь. Тем более, что добыча нефти в следующее десятилетие, в том числе и нефти самой ГНКАР, будет неуклонно расти.

Прогнозы по добыче нефти в Азербайджане (2000-2010)

1: Всего 2: Добыча ГНКАР (море) 3: Добыча ГНКАР (суша)
Источник: данные ГНКАР.

Отсюда нервозность международных финансовых структур, знающих по опыту других стран, как важно правильно распорядиться прибылью от нефти, чтобы не подорвать стабильную финансовую систему - главный конёк МВФ. Еще в 1996 году МВФ стал настаивать на создании Нефтяного фонда. Принципиальное согласие правительства было получено уже в 1998-м, но только 30 декабря 1999 года президент подписал соответствующий указ. Условия использования Нефтяного фонда должны быть оговорены специальными законодательными актами, однако, с учётом осенних выборов нового парламента Азербайджана, это вряд ли состоится раньше конца 2000 года. Остается открытым и ключевой вопрос - кто будет управлять Нефтяным фондом: президент или парламент. Вопрос не такой простой, как кажется. Если Нефтяным фондом, который в ближайшее годы станет сопоставим с бюджетом страны, будет распоряжаться парламент, то это явно усилит законодательную ветвь власти. К ней могут потянуться и недавно созданные муниципальные структуры. А это ослабит нынешнюю вертикаль власти. Так что политику гонишь в дверь, а она залезает в окно.

В умении распоряжаться нефтедолларами страна уже прошла “репетиционную” стадию. Бонусы, полученные от иностранных компаний, как мы показали выше (см. график по каспийским контрактам), приближаются по объёмам к бюджету страны - 692 миллиона долларов. Долгое время именно бонусы и иностранные кредиты назывались в качестве средств на покрытие дефицита бюджета. Теперь оказывается, что этот дефицит целиком покрывался за счёт стабилизационного кредита МВФ. А вся сумма бонусов, как заявил недавно в своем интервью глава Национального банка Азербайджана, в объеме 632 миллионов долларов (расхождение с вышеуказанной цифрой непонятно) минус 30 миллионов долларов, целёхонька и лежит на специальных счетах в иностранном банке. Он не сказал при этом, что это за банк, но в прежние годы он же утверждал, что европейских банках лежат как раз средства МВФ, чтобы уплачивать проценты по этим долгам. Что касается 30 миллионов, то, по его словам, этот объём безвозвратно исчез во время правления Народного Фронта (почему-то об этом вспомнили именно перед выборами). Все эти несоответствия очень странные, и остаётся надеяться, что сей туман рассеется. Впрочем, в стране уже давно свыклись с тем, что люди из правительства спокойно манипулируют в разговорах астрономическими суммами, не боясь ошибиться на несколько миллионов. Мы остановились на этом столь подробно лишь по той причине, что эти выкладки финансовых боссов выглядят совсем удручающими на фоне того новооткрытого факта, что бонусы вовсе не являются безвозмездным даром иностранных компаний за право работать в Азербайджане, как полагали многие. Фактически это растянутый долг, и его придётся возвращать, погашая в виде снижения будущих подоходных налогов с иностранных компаний. И тем более нелогично, что бонусы лежат среди валютных запасов страны, которые при первом же финансовом потрясении могут поубавиться в объёме, а не в практически неприкосновенном Нефтяном фонде.

К настоящему времени во временном Нефтяном фонде уже сконцентровано около 236 миллионов долларов, а к концу года эта сумма должна дорасти до 300 миллионов. Дело в том, что с декабря прошлого года ГНКАР стала получать свою долю от продажи прибыльной нефти.

Суммируя, заметим, что с учётом высоких цен на нефть для Азербайджана (как и для России и Казахстана) сегодня очень благоприятная ситуация для рывка вперед. Только отношения власти с обществом должны быть теперь открытыми и честными. По крайней мере в важной для каждого гражданина плоскости будущего. Во многих нефтедобывающих странах эти фонды называются фондами развития, фондами будущего. И средства таких фондов действительно направляются в те сферы, которые работают на будущее страны.

Это тем более важно, что сегодняшний уровень жизни простого азербайджанца “оставляет желать лучшего”. Короткий период надежды, наблюдавшийся, скажем, в 1998 году, сменился ощущением неуверенности в завтрашнем дне. Хотя ВВП последние годы неизменно растёт, согласно докладу Всемирного Банка “Развитие мира в преддверии ХХI века”, в 1998 году Азербайджан находился в списке 65 стран мира с низкими доходами, занимая по ВВП 125 место, а по ВВП per capita - 161 место в мире. Точно также в Индексе человеческого развития, который ежегодно оценивает ООН, Азербайджан стоял в том же году на 107 месте. В частности, в обозреваемое шестилетие расходы на науку в иные годы составляли 0,23 процента от ВВП, а на здравоохранение - 1,1 процента. Официальный уровень безработицы в Азербайджане немногим превышает 1 процент, хотя хорошо известно, что реальная безработица перекрывает эту цифру, по крайней мере, на порядок и больше. Только число азербайджанских гастарбайтеров в России, на Украине и в Турции оценивают не менее чем в 1 миллион человек. По среднемесячной зарплате в стране Азербайджан заметно отстает от других “ресурсно-богатых” стран СНГ (по итогам семи месяцев 2000 года она составила 99 долларов - в Казахстане, 82 - в России, 66 - в Узбекистане и 43 доллара - в Азербайджане). Кстати, Казахстан был лидером этих семи месяцев по темпу роста ВВП - 10,5 процента, нарастил физические объемы нефтедобычи на 16 процентов (Азербайджан - 3) и довольно успешно решает социально-экономические задачи в целом. Азербайджан же теряет в темпе.

Как с умом использовать нефтедоллары
Специалисты полагают, что есть несколько аспектов использования нефтедолларов, которые могут вывести экономику Азербайджана из нынешнего состояния и поднять уровень жизни населения.

Во-первых, это точное и эффективное направление нефтедолларов в нужные сферы. Это может быть сельское хозяйство, другие эффективные по экспортным возможностям отрасли, или, например, туризм. Кстати, в Азербайджане после долгих колебаний создаётся Агентство по инвестициям и Фонд поощрения экспорта. Правда, отложена “на потом” идея Банка развития. Ещё одно направление - это поощрение импортзамещающих производств и обеспечение продовольственной безопасности страны. Осуществление этих шагов, конечно, невозможно без ускорения темпов реформирования экономики и ясной промышленной программы.

Во-вторых, это реализация социальных программ, направленных на предельно чёткое использование интеллектуального потенциала страны или возрождение пришедших в упадок регионов.

В-третьих, это умение воспользоваться возможностями даже “внутри” однобокого нефтяного развития, например, необходимостью развития средств связи или информационных технологий. Здесь - важный стык между традиционными нефтеразработками и новым информационным миром. Причём это надо рассматривать теперь не только как “услуги” в нефтяной отрасли, а как самостоятельную среду, которую можно и должно привести в движение, воспользовавшись растущей зависимостью от неё нефтяного сектора. Корпорация “Уорлд Таймс” и Международная корпорация данных разработали Индекс Информационного Общества (ИИО). Он определяется развитием четырёх инфраструктур: информационной, социальной, компьютерной, интернетовской. К информационной относятся телефонные линии, стоимость переговоров внутри страны, личные факсы, количество сотовых телефонов на душу населения и кабельное и спутниковое телевидение. К социальной - количество учащихся в школах и вузах, число читателей газет, свобода печати и гражданские права. К компьютерной структуре отнесены оснащение страны компьютерами, локальными сетями и Интернет-провайдерами. К собственно интернетовской - количество пользователей в домашних условиях, по месту работы и учёбы, а также степень развития электронной торговли. США (суммарный балл - 4.238), как и следовало ожидать, на первом месте, а Азербайджана и вовсе нет в этом списке. И всё же если смотреть оптимистично, то надо обратить внимание на довольно развитые социальные структуры и стабильно развивающиеся сегменты телекоммуникационного рынка (сотовая связь, цифровые станции). Оценки уровня компьтеризации в стране (по некоторым оценкам - 50-70 тысяч компьютеров) или степени приобщения к Интернет (около 8 тысяч пользователей) весьма приблизительны. Можно заметить и известную корреляцию между темпом создания и качеством фибероптической связи и развитием трубопроводных проектов.

Наконец, отдельным четвёртым пунктом надо отметить реализацию существующих возможностей самого нефтяного сектора. Ведь в Азербайджане не только два больших даже по мировым меркам НПЗ, но еще и хорошая нефтехимия, машиностроение. Да, сегодня они в упадке, но при малейшем подъёме они могли бы подтянуть за собой и другие отрасли индустрии. Полноценное развитие нефтяного сектора увлекло бы за собой и развитие отраслевой науки: в Азербайджане, например, традиционно сильная нефтехимическая наука. Надо полагать, что скоро встанет и вопрос и том, что “мальчику надо вырастать из штанишек”: ГНКАР так и не решилась пока, хотя бы в порядке опыта, на самостоятельное освоение какого-либо нового перспективного месторождения.

Окончание