Впечатления о FaceBook
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1565002

Несколько лет назад мне стали приходить электронные письма следующего содержания: "Такой-то и такой-то хочет добавить вас в друзья на Facebook". Поскольку выглядели эти послания не как человеческие письма от реальных людей, часто даже вполне мне симпатичных, а как официальные повестки от робота, то я делала с ними то, что принято делать с повестками,— отправляла в мусорный ящик. "Фейсбук" заочно представлялся мне как такая доска для вывешивания фотографий, удобная, если у тебя по каким-то причинам скопилось достаточно много фотоснимков качества достаточно приличного, чтобы было грех утаивать их от широкой общественности. Посмотреть какие-то фотографии друзей мне было интересно, но смущала необходимость регистрироваться, однако когда мне сказали, что это можно сделать и под псевдонимом, я завела себе фальшивый аккаунт, указав запасной, мало кому известный имейл, и приготовилась насладиться новым каналом общения с друзьями. "Фейсбук", однако, встретил меня неприветливо и настороженно: знакомых там оказалось много, но в большинстве случаев при попытке сунуться почитать, что они у себя пишут, я натыкалась на холодную надпись: "Люди, которые не являются друзьями Petr, видят только некоторую информацию его профиля. Если Вы знаете пользователя Petr лично, отправьте ему сообщение или добавьте его в друзья". Получив таким образом несколько отлупов, я почувствовала себя будто в какой-то оккупированной фашистами деревне, жители которой забаррикадировались в своих избушках и на каждый стук в дверь требуют предъявить аусвайс, а поскольку у меня он был фальшивый, предъявлять его я не стала и "Фейсбук" в разочаровании покинула.

Прошли годы, обмелело и обезлюдело последнее пристанище самодеятельных, да и не только, литераторов — Живой журнал, все более настойчиво поползли слухи, что "все наши давно на “Фейсбуке”", и я залезла туда снова. На этот раз я была уже ко многому готова, например, меня уже не могла смутить и вызвать желание немедленно смыться страница "Первые шаги" — все время хочется добавить эпитет "робкие", учитывая, что фейсбуковского интерфейса я до сих пор побаиваюсь и считаю его удивительно недружественным по отношению к маленькому опасливому пользователю. Мне кажется, по тону, каким к нему с первых же секунд обращается "Фейсбук", новичок должен чувствовать, будто его вербует какая-то спецслужба, что его втягивают в какую-то страшную могущественную структуру, из которой обратного пути нет, и коготок увяз — всей птичке пропасть.

Во второе свое посещение "Фейсбука" я уже была готова увидеть и несколько абсурдное сообщение, что моя и так ближайшая по жизни подруга хочет "добавить меня в друзья", и предупреждение: "Многие из Ваших друзей, возможно, уже здесь" (ага, то-то я думаю, куда они запропастились, не звонят, не пишут, не заходят), и предложение "Заполните вашу личную информацию" с тремя графами: "школа", "вуз", "работодатель" (единственная информация, которую мне хотелось бы куда бы то ни было сообщить по каждому из этих пунктов,— несколько обсценных выражений различной степени эмоциональной окрашенности, но каким образом информация такого рода поможет мне, как обещает "Фейсбук", найти друзей, представить затруднительно). "Фейсбук" вообще с самого начала вызывает неприятное ощущение тем, что задает тебе слишком много вопросов, да еще и нахально объясняет, что требует предъявить документики не из праздного любопытства, а для твоей же пользы: "Ваше имя, фотография профиля, пол, сообщества и имя пользователя открыты для всех, потому что эта информация помогает Вам связаться с Вашими друзьями и семьей. Имя и фотография профиля помогают друзьям узнать Вас. Пол позволяет нам описать Вас (например: “Добавьте ее в друзья”)". Слава богу, хоть некоторые опции остаются факультативными для заполнения, например: "Добавить информацию о настоящей работе". Ага, а о настоящей зарплате не надо добавить информацию?

Но главное, что по-настоящему напугало меня при повторном прохождении всех этих "Первых шагов", напоминавшем какую-то виртуальную санобработку перед поступлением в медицинское или пенитенциарное учреждение, это вдруг выскочившая на экране рамочка с заголовком "Добавьте людей, которых вы знаете" — под этой вывеской аккуратными квадратиками располагались фотографии человек пятидесяти, на которых "Фейсбук" настоятельно рекомендовал мне обратить внимание как на потенциальных друзей. До этого-то я пребывала в иллюзии, что следы моего мимолетного захода на "Фейсбук" инкогнито остались незамеченными для тех пяти — максимум десяти человек, чьи страницы попались мне на глаза, и что по имейлу, известному человекам пятнадцати, взять мой электронный след будет не так просто, но я недооценила фейсбуковскую способность к генерированию случайных связей. Было что-то инфернальное в том, что не сами эти 50 человек, которых "Фейсбук" начал мне сватать, едва почуяв мое присутствие, действительно ждали от меня каких-то проявлений виртуального дружелюбия, а система стала рекламировать их по собственной инициативе, вычислив известных мне людей с помощью моего якобы секретного имейла, передавая его по своим каналам от моих знакомых к знакомым знакомых, а от них к знакомым знакомых знакомых.

Среди высветившихся у меня на экране "Фейсбука" претендентов были мои близкие друзья, мои хорошие приятели, мои добрые знакомые, с которыми я общаюсь довольно часто, мои знакомые, с которыми я общаюсь реже, люди, с которыми меня связывают или связывали деловые отношения, люди, с которыми я общалась когда-то, но не вижу поводов общаться в дальнейшем, люди, которых я знаю как писателей и читаю их заметки, но лично никогда не встречалась, люди, чьи фамилии я видела первый раз в жизни, и люди, о которых мне лучше вообще было бы не знать, что они есть, чтобы не портить себе карму. Представьте, например, что вы полжизни положили на идеологическую борьбу с какими-то ненавистными вам явлениями, воплощением которых для вас являются те или иные конкретные личности (пусть даже борьба эта в основном заключается в тихом отращивании мысленного зуба на кого-то, в трезвом понимании, что применить этот зуб на практике вряд ли когда-либо посчастливится). И вот эти люди, воплощающие для вас абсолютное зло, которых вы расстреляли бы первыми, придя к власти (и они, думается, недрогнувшей рукой расстреляли бы вас), приветливо улыбаются вам с экрана вашего монитора рядом с гиперссылкой "Добавить в друзья". Чувствуешь себя каким-то очумевшим бароном Мюнхгаузеном из фильма Марка Захарова, который мечется среди отравивших его жизнь лжедрузей и псевдородственников, и все они совершенно искренне машут ему ручкой: "Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!"

Я вздохнула и решила присоединиться для начала хотя бы к паре человек — при этом отправить кому-то из знакомых "запрос на добавление в друзья" мне мешала не какая-то ложно понятая гордость, а скорее чисто филологическая брезгливость: в этом смысле мне проще, например, послать практически постороннему человеку SMS с предложением выпить водки в реальной жизни — такая форма навязчивой коммуникации мне хотя бы понятна и может рассчитывать на немедленный непосредственный отклик. На "Фейсбуке" же между тобой и людьми, с которыми ты давно и близко общаешься в жизни, словно встает какой-то электронный посредник, рефери, который следит, чтобы вы не позволили себе лишнего по отношению друг к другу, и малейший контакт сопровождается церемониями и формальностями, так что все время хочется сказать ему: "Слушай, отвали, мы уж сами как-нибудь подружимся, чай не первый год знакомы". Так, нажав кнопку "Добавить в друзья", тут же получаешь строгое: "Maxim Andreev должен подтвердить Ваш запрос. Пожалуйста, отправляйте запрос, только если Вы ео лично знаете". "Ео" — это не то просто опечатка, не то, возможно, такая промежуточная форма между "М" и "Ж", потому что уверенно различать пол русский "Фейсбук" не научится, видимо, никогда, не говоря уж об изменении по падежам, так что, зайдя на страницу к какому-нибудь мастеру художественного слова, вдруг наталкиваешься на косноязычные заметки китайского гастарбайтера: "Я училась/ся в Московский авиационный институт. Живет в Москва".

Эту бюрократическую процедуру регистрации, все эти "добавить", "заполнить" и "постучаться" можно вытерпеть и забыть, тем более что на самом деле все эти взаимные "добавления" происходят, как правило, автоматически, без лишних рефлексий, но вот потом, после того как ты на автомате натюкаешь себе человек 500 "друзей", возникает самый интересный вопрос: а что же, собственно, дальше делать на "Фейсбуке"? Зайдя на свою страницу, я получила подробные инструкции, чем занять себя: "Это Ваша стена. Обновляйте свой статус, публикуйте фотографии, ссылки и загружайте видео для просмотра Вашими друзьями". Обычная фейсбуковская стена, как правило, производит довольно плачевное впечатление, и название "забор" подошло бы ей, возможно, больше — сам интерфейс "Фейсбука" не располагает к тому, чтобы помещать на стене что-то, кроме энергичных коротких слов. Система, надо отдать ей должное, пытается по мере своих слабых сил как-то стимулировать пользователей к высказываниям — высказывания тут почему-то называются "статус". Под словом "статус" в специальном окошечке высвечивается подбадривающий вопрос: "О чем вы думаете?" — в том смысле, чтобы пользователь не тушевался и выкладывал все как на духу. Помедитировав на этот вопрос несколько минут, я написала: "Да ни о чем, блядь" и нажала кнопку "Поделиться". На заборе, то есть на стене, высветилась моя запись, наводящий вопрос на некоторое время испуганно исчез, но через полминуты вернулся снова. Следующая моя запись касалась личности создателя "Фейсбука" Марка Цукерберга и тоже большой художественной ценности не представляла.

Если в Живом журнале ты можешь ни с кем не знакомиться, но тебе всегда есть что почитать, то на "Фейсбуке" ты знаком со всеми, а читать обычно нечего. В ЖЖ перед тобой разворачиваются жизнеописания людей, автобиографии, которые могут быть фрагментарными или более связными, умными или глупыми, честными или выдуманными, но в общем этот поток сознания не ограничен ничем, кроме Уголовного кодекса и понятий автора о приличиях. На "Фейсбуке" же возникает ощущение, что ты сидишь в каких-то архивах и листаешь подшивки с отчетами о проделанной работе, выполненные со строгим соблюдением массы формальных требований: "Петр посетил мероприятие. Роман прокомментировал статус. Максим теперь дружит с Катя и еще 10 пользователями. Максим теперь дружит с Маша и еще 10 пользователями. Максиму нравится фотография Наташа. Тане нравится ссылка. Таня и Дарья теперь друзья".

Об это слово "теперь" я спотыкаюсь на каждой стене: решившись наконец добавить в друзья свою лучшую подругу, я прочитала у нее "Жанна теперь дружит с Тамара Глоба и еще 10 пользователей", и в общем-то расстроилась, что раньше у меня еще были какие-то шансы, а теперь-то уж поздно суетиться. Еще это постоянно выскакивающее через каждую строчку "теперь" упорно напоминает мне грустную песню: "Теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка при встрече сразу лапу подает". "Фейсбук" — это, конечно, сетевое отражение американских норм вежливости, когда при любой встрече в социуме принято сразу подавать друг другу лапу и от всей души улыбаться, что несколько отличается от более брутальных русских понятий, в рамках которых в принципе не возбраняется при встрече хоть с дворняжкой, хоть с самим Чебурашкой угрюмо насупиться и сжать кулаки в карманах, если тебе почему-либо не нравятся его слишком большие уши.

Автоматическое дружелюбие и формальная вежливость, царящие на "Фейсбуке", лишают его эмоционального содержания. Чем больше шаришь по "Фейсбуку", тем более скучно становится от того, что живые люди на глазах превращаются в картинки с подписью, в досье с информацией, в набор одинаковых алгоритмов, тем более что какой-то механический голос в третьем лице постоянно подводит черту под мельчайшими действиями каждого, на всякий случай называя их "последними". Выглядит это увлекательное чтение, например, так: "Последние действия. Антон added Moscow, Russia as his родной город. Антон изменил свои Образование и Родной город. Антон изменил свою фотографию профиля. Антон добавил Московский авиационный институт и Школа № 114 к своим Учебные заведения". За этими перечислениями так и слышится нечто сорокинское: "Роман взял топор. Роман стал рубить тело Татьяны. Роман разрубил тело Татьяны на крупные куски. Роман разрубил крупные куски тела Татьяны на мелкие куски. Роман изрубил мелкие куски тела Татьяны в кашицу. Роман подошел к рукомойнику. Роман обмыл топор водой. Роман положил топор в рукомойник".

Желающие пошалить на "Фейсбуке" мгновенно натыкаются на шквал предупреждений об ответственности: висит вроде где-то сбоку игривая кнопка "Подмигнуть", перекочевавшая на "Фейсбук", как рассказывают старожилы, с сайтов знакомств. Но нажав на нее шкодливым пальцем, сразу получаешь угрожающее: "Вы собираетесь подмигнуть Roman. Он получит сообщение об этом на главной странице". Странно, что не требуют расписку, что тебе уже есть 18 лет. На случай вольностей, которые несознательные пользователи могут позволить себе в "Фейсбуке", на каждом его квадратном сантиметре расположена кнопка "Пожаловаться": пожаловаться можно не только на человека, который тебе криво подмигнул, но и на фотографию, которая не отвечает твоим высоким художественным и моральным требованиям. Я с трудом удержалась, чтобы не стукнуть куда следует на кадр из фильма, который один кинокритик повесил другому на стену ко дню рождения,— там две девушки нюхают кокаин. Для таких вопиющих случаев хорошо бы завести более конкретные кнопки — куда именно пожаловаться: "Сообщить в Госнаркоконтроль, в УБЭП, в Общество защиты животных". Особо ироничные пользователи "Фейсбука" ратуют за кнопку "Это просто п…ец какой-то!" — она, наверное, могла бы пригодиться в тех случаях, когда на стенах все-таки завязывается какая-то более эмоциональная, чем обычно, переписка и разгораются острые дискуссии (вот два моих знакомых киноведа, скажем, поспорили: "Мир не вращается вокруг вас, он вращается вокруг меня".— "Нет уж, извините, вокруг меня"). Но настоящего мордобоя в "Фейсбуке" не увидишь: распространенный в Живом журнале жанр публичной переписки на какие-то общественно значимые или (что еще более интересно с вуайеристской и эксгибиционистской точки зрения) сугубо интимные темы, в котором накал страстей иногда достигает совершенно нецензурного градуса (что обеспечивает этому чтению дополнительную привлекательность, в том числе и в чисто литературном плане), на "Фейсбуке" выродился до унылого формата профсоюзного собрания. Там тоже теоретически можно, наверное, сказать человеку именно то, что ты о нем думаешь, не особенно выбирая выражения, но это как-то не принято, или как выразился один из моих друзей-фейсбучников, не комильфо. Тут, прежде чем высказаться, надо послать в свой внутренний президиум мысленную записочку, попросить у самого себя слова и определиться с форматом планируемого высказывания — что ты хочешь — прокомментировать, или поделиться, или просто выразить одобрение. И если френдлента в Живом журнале — своего рода буриме, случайная последовательность записей разных людей, из которых может складываться какой-то смысл, а может получаться полный абсурд, но тоже в своем роде поэтический, то лента новостей на "Фейсбуке" часто похожа на протокол собрания: "повестка дня, слушали, постановили, мне нравится".

Впрочем, те из пользователей "Фейсбука", которые ведут дневник и вообще любят что-нибудь иногда написать длиннее пяти строк без конкретной цели, а просто для смеху, обычно дублируют здесь свои же записи из ЖЖ, а большинство пользователей скорее ценят его утилитарную функцию — им "Фейсбук" служит для контактов, забивания стрелок, пиара мероприятий и поиска ночлега в чужом городе. И только хронический социопат, глядя на эти клубящиеся вокруг него связи всех со всеми, думает ностальгически: жили же как-то раньше без всего этого, даже без мобильного телефона, да и вообще без телефона, и ничего. Приходил кто-нибудь к кому-нибудь в гости без предупреждения, а хозяин посылал лакея в переднюю сказать, что его нет дома, гость оставлял визитную карточку на серебряном подносе у медвежьего чучела, и все расходились, довольные возможностью не вступать ни в какой контакт и не выискивать мучительно тему для светской беседы. С "Фейсбуком" отвертеться от контакта и сказать, что тебя не было дома, не получится — он безжалостно отнимает у социопата последние остатки и так-то иллюзорной надежды жить в обществе и быть от него свободным.