Одна из траекторий
К становлению ботаники привело сравнение и организация многих локальных фаун в рамках единой системы знания - называния таксонов, определения и т.п.
Технически это происходило многими путями - и гербарии, и книги с рисунками и описаниями растений, но очень важную роль играли находившиеся при различных заведениях и просто в хозяйстве обеспеченных людей сады, которые в России 18 века называли "аптекарскими огородами".

В 17 веке сложилась мода - собиратели диковинок, ученые, врачи, держатели кабинетов редкостей, вельможи - все заводили эти самые сады с лекарственными и иными травами. В результате на одном небольшом участке росли растения из разных регионов, их было легко сопоставить и возникала практическая необходимость работы с несколькими локальными фаунами.

Эти аптекарские сады появились не сами собой. В конечном счете в возникновении моды на них сыграли очень большую роль ятрохимики - в частности, ятрохимики организовали знаменитый Парижский ботанический сад, сыгравший такую роль в развитии ботаники Jardin de Plantes. И многие другие ботанические сады 16, 17 века также возникали по инициативе врачей-ятрохимиков.

Конечно, и без ятрохимии была традиция травничества, и были врачи-гербалисты, последователи Галена. Однако для развития такой традиции организации садов было важно именно возникновение "алхимии Парацельса" и ятрохимии.
Медицина Галена в том облике, в каком она дожила до конца Средних веков, была "холистической" и балансной. То есть считалось, что здоровый человек - это объект, а болезни - временные нарушения баланса жидкостей. В соответствии с концепцией 4 элементов все болезни были нарушением баланса и неправомерной убылью или преобладанием в теле тепла или холода, влажности или сухости. И для огромного разнообразия болезней требовалось очень небольшое количество лекарств. Каждая болезхнь раскладывалась на 4 элемента и характеризовалась по этим 4 признакам. иначе говоря, самые разные болезни могли быть излечены увеличением телесного тепла - или, скажем, наоборот, уменьшением тепла в организме. Для этого лучше всего подходил определенный травяной сбор - например, увеличивающий температуру тела. Так что этот сбор мог употребляться лдля лечения самых разных болезней - причем для медика в определенной степени не существовали болезни - не было разных болезней, они не были объектами, а было нарушение баланса тепла - и всё. В зависимости от конкретного нарушения баланса в травяной взвар добавляли те или иные ингредиенты - именно тепла, больше тепла, еще больше. Так что рецептура лекарств не менялась чуть не тысячи лет - при таком подходе не было причин менять рецептуру.

Парацельс выдвинул концепцию индивидуальных болезней, специфических. У каждой болезни - самостоятельного объекта - имеется собственный анатомический профиль, свое собственное лицо, картина изменений - специфическая, выдвинул теорию ключа и замка - болезнь лечится специфическим лекарством, только для нее действенным. Там в доктрине Парацельса очень много чего еще есть, но в аспекте вопроса о развитии ботаники там важна эмпирическая составляющая, представление о большом множестве специфических болезней, о том, что природа содержит лекарства от всех болезней, надо их лишь найти - и для того неустанно изучать множество природных объектов. И с ятрохимической точки зрения, с точки зрения Парацельса - надо было идти в леса, собирать там травы и выяснять - от чего лечит вот эта травка. И наоборот - встретив очередную малоизвестную болезнь, специфическую, индивидуальную - надо было пойти в лес и поискать там лекарство от этой болезни. Тут был запрос к разнообразию лекарственных трав - и потому врачи-парацельсисты стали создвать эти самые аптекарские сады. Врач, живущий оседло, - напр., городской врач - собирал разные растения, высаживал в саду и смотрел, как они действуют, изучал их. Одновременно эти садики становились и химическими лабораториями. А поскольку среди врачей ятрохимия победила к середине-последней трети 16 века (в каком смысле победила - отдельный более детальный разговор) - то из этой вот ятрохимической медицины и пошли ботанические сады и химические лаборатории.

Правда, история сложнее. В частности, в течение 17-18 века в химии и многих областях биологии победили ятромеханики, последователи Гарвея и Декарта. Это другой разговор. Но интересно, что среди врачей ятромеханика провалилась - ятромеханическими действиями нельзя было лечить людей, слишком велика была смертность. Так что практические врачи оставались парацельсианцами-ятрохимиками, а теоретические ученые - ятромеханиками. Тут интересно вспомнить, что великий Гарвей был очень посредственным врачом - достаточно вспомнить его методы. Он, как человек здравый, очень не доверял той медицине, той медицинской традции, которую он знал. Ятрохимиком он не был, а галенистская медицина была ужасной, и Гарвей здраво полагал, что лучшее, что может сделать врач - устраниться. Так что личная медицинская метода Гарвея состояла в том, что он именно не лечил - распоряжался кушать, спать и надеяться, прописывал какие-нибудь маловредящие настои. И это очень способствовало выживанию его больных.