Зато бесплатно
Обычно я лечусь в чем-то платном, и с нашей бесплатной медициной давно не сталкивался. Думал, в основном то же самое – те же примерно врачи и организации… Но тут надо было сына записать на прием к врачу в поликлинике.

Пришел в поликлинику. Запись к данному врачу невозможна – лишь два раза в неделю происходит эта запись, надо приходить в 8 утра, когда появляется магическая медсестра с листочками, на которых эта запись осуществляется. Так мне сказали. А сейчас не 8 утра, и негде записаться.

Я дождался нужного дня и пришел к 7. Решил, что я самый умный. К 7 часам около поликлиники толклось человек 40, в основном бабок, решивших записаться к разным врачам. Система записи очень сложна и многотрудна – но общей в этой системе является явка к 8.00 медсестры. Так мне сказали.

В 7.30 поликлиника открылась, и наш бурный поток проник внутрь. Бабушки, привычно переругиваясь и иногда слегка дерясь, скучились, всклубились, сокрыли под своими телами стол в коридоре, а потом куча распалась – запись к окулисту закончилась. Мне, впрочем, нужен был иной врач.

Однако разошедшиеся толпы бабусь открыли передо мной грустную картину: новые ряды седовласых бабушек, перемежаемые ветеранами, хищно ожидали медсестру. Оказалось, это была лишь разминка – к окулисту можно было записаться, пробившись к лежащему на столе журналу, а вот окружающие меня люди шли к нужному мне врачу, и вот к нему-то надо было ждать медсестру, которая в 8.00 придёт и будет записывать. Так мне сказали.

Тут и выяснилось, что имеется очередь и все пришедшие друг за другом заняли уже давно. Еще на улице. Это я не догадался, что клубок людей перед запертым входом внутренне организован и в нем содержится несколько разных очередей – в регистратуру, на кровь, к окулисту и т.д. А вот теперь, перед наступающим моментом истины, я оказался внеочередным. И уже прибывал все новый народ, спрашивал «Кто крайний?» и вписывался в стройную картину мироздания, из которой я невольно выпал.

Пришлось воззвать к народу, применив тактический ход. Очередь уже рассыпалась на доминантных особей, которые «еще на улице стояли» и всякое охвостье, которое «только что подошло». Меня припомнили несколько доминантов, и милостиво разрешили встать за ними. Разумеется, охвостье возражало («вас здесь не стояло»), но я ссылался на мнение доминантов, которым это ничего не стоило – и среди общей ругани утвердил свое право на некое, далеко не первое, но вполне почетное место в очереди.

В начале девятого откуда-то вышмыгнула медсестра и кинула на стол тощенькую папку бумажную, и тут же народ как-то по-волчьи сомкнулся. Стола больше было видно. Реконструируя события, я понимаю, что медсестра – не будь дура – не стала выкликать и записывать, а бросила листочек для самозаписи. Очередь была забыта, и люди принялись пробиваться к листку, вырываемому из рук друг у друга, с целью оставить свою метку. Были крики, драки, плач.

Попутно выяснилось, что запись идет на завтра – по непонятным причинам сегодня выбыло из череды времен. У меня, как и у многих, не оказалось в кармане ручки – я-то думал, записывать будет медсестра. Но я был такой не один, и у кого-то из писавших вырвали ручку из рук, отбросили его, и далее ручка передавалась к очередному самозаписателю.

Ветеран гвоздил бабушек по верхам, пытаясь за счет роста дотянуться до бумажки. Бабушки же применяли стиль обезьяны, отталкивая его мощными задними валиками, и пытались заглубить бумажку куда-то под грудь, почти вслепую выводя там свои каракули – зато не отберут… Наиболее хитрые особи пытались не сражаться с другими, а выхватить бумажку и подтянуть к себе, отчего схватки перемещались от одного конца стола к другому.

Убегать мне было нельзя – если б это было нужно мне, тогда другое дело… Я рванулся в толпу, воспользовался схваткой над бумажкой, перехватил переходящую желтую ручку и смог вписать имя сына в ближнюю строчку.

Потом попытался выяснить, как будет организован прием к врачу. Народ дружно уверил меня, что будет живая очередь, - какое там время записи, это мы просто так ставили. На самом деле все будет регулироваться, несомненно, самой очередью, которая завтра собьётся у дверей нужного кабинета. Потенциальная завтрашняя очередь дружно выразила протест против захода «по времени записи», утвердила принцип своей «живости», предупредила, что ежели в живую очередь попробует затесаться кто-то, не прошедший процедуры самозаписи вот сейчас, то живым он из очереди не выйдет.

Я спросил, как это будет выясняться – ведь листок с самозаписанными строками (мятый, с вырванным боком и кривыми строчками) уже унесла медсестра. Мне объяснили, что главное – это доверие, что не будут же люди лгать в лицо, что все будут друг у друга спрашивать, записывались ли, что каждый раз, («а мы долгонько уж ходим») происходят столкновения между не помнящими друг друга людьми – то есть потом оказывается, что все самозаписывались. Но иногда какой-то бабушке приходит в голову, что она не помнит другой бабушки и та не дралась на самозаписи, и пытается вышвырнуть ту из живой очереди у кабинета, а та бабушка очень даже была и её помнят другие бабушки, которые сражались с ней бок о бок, и несколько бабкоманд развлекаются долгие часы, выясняя, кто же здесь лишний…

Но всё это будет завтра. Сегодня – всё, я самозаписал сына к врачу.