| |||
|
|
С.Аверинцев. Г.К. Честертон, или Неожиданность здравомыслия http://www.chesterton.ru/about/gkc-aver "У Честертона есть поэма, которая называется «Белый конь»; ее герой — Альфред Великий, английский король IX века, защищавший честь своего народа, навыки законности и хрупкое наследие культуры в бурную пору варварских набегов. ...Похоже на то, что «Белый конь» — для Честертона «самое-самое», заповедная середина того достаточно пестрого целого, которое слагается из шумных и многоречивых статей и эссе, из рассказов и романов. Поэма не переводилась и едва ли когда-нибудь будет переведена — самый ее размер, по-английски очень традиционный, по-русски «не звучит». ...Прежде всего — ее заглавие. Оно связано с известным, чрезвычайно древним, по-видимому, кельтским, изображением коня, которое красуется на склоне мелового холма где-то в Беркшире. Линии, слагающиеся в огромный силуэт, светятся белизной мела, контрастно проступающей рядом с зеленым цветом травы в тех местах, где в незапамятные времена сняли дерн и продолжают исправно снимать его до сих пор. Ибо трава, конечно, рвется заполнить все пространство вокруг, затопить белые линии зеленой волной, и если бы люди из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие не расчищали очертаний, древняя форма давно была бы поглощена натиском стихии. http://en.wikiquote.org/wiki/The_Ballad The Celts also worshipped horses and one of the most famous is the rather strange creature on the hill above Uffington in Berkshire. It is the thought to have been made by the Belgic tribe in southeast England between 50BC and 50AD. It is 374 feet long and 130 feet high and probably represents a Celtic God. It has a strange 'beaked' muzzle and the limbs are disjointed. This horse is one of the oldest. A similar 'horse' is featured on old Celtic coins from 150BC. http://www.historic-uk.com/CultureUK/Ch http://en.wikipedia.org/wiki/Hill_figur Beside the hillfort is the Cherhill White Horse which dates from 1780. The cutting of the horse was supervised by Dr Christopher Allsup from Calne. Possibly according to legend by standing on the roadside and shouting instructions through a large trumpet. It measures 43 meters high and 40 meters in length. http://www.mysteriousbritain.co.uk/engl ...Честертон превратил овеянный легендой силуэт на склоне холма в символ того, что он называл традицией человечества, — крайне важное для него сочетание слов. Мы — люди постольку, поскольку родители наши научили нас определенным заповедям, оценкам, моральным навыкам, если угодно, избитым трюизмам, если угодно, прописным истинам, которым их в свой черед учили их родители, которым Бог знает как давно, из поколения в поколение, из тысячелетия в тысячелетие, научался человек, вступающий в сообщество людей. На них зиждется все, включая здравость эстетической реакции, не имеющей в себе ничего морального в обычном смысле. ...В самом начале поэмы король Альфред только что потерпел сокрушительное поражение, мощь врага нависает над ним — чисто честертоновский образ! — «как небосвод», в беде он вопрошает Деву Марию, чем все это кончится, но получает строгий ответ: человеку дозволено проникать в самые глубокие, самые скрытые таинства, но не пристало спрашивать об исходе, о результате собственной борьбы. Ему достаточно знать, за что ведется борьба. Надо «весело идти в темноту». ...В старости Честертон писал, что его больше не волнует смена горя и радости, но продолжает волновать смена дня и ночи, что ночная мгла остается для него, как для младенца, только обживающегося в мире, «облаком, которое шире мира, и чудищем, слагающимся из очей», и камни, поблескивающие вдоль дороги, таковы, что их просто не может быть — и все-таки они есть. «Тhе things that cannot Ье and that аге» («то, чего не может быть и что есть») — формула, в различных вариантах возвращающаяся у нашего автора, очень близкая к самому центру его мысли и воображения. Если мы ее поймем, мы поймем Честертона. ...Именно потому, что каждая вещь увидена Честертоном в состоянии беззвучной и героической самозащиты против обступившего ее небытия, что силы разрушения угрожают ей, как сорная трава — облику Белого коня на склоне холма, что она мала, а хаос безмерен, — ценность этой вещи утверждена окончательно и навсегда. Это не эстетское любование прелестью обреченных вещей, их милой, сладострастной хрупкостью, как у декадентов начала века (скажем, у француза Анри де Ренье, старшего современника Честертона, или у Михаила Кузмина, его ровесника). Это нечто противоположное — рыцарское братство сущего перед лицом небытия, боевое товарищество в священной войне против тяги к распаду, против тлена и растления, против ничто. Пессимист и самоубийца — для Честертона дезертиры, достойные осуждения, потому что в разгар битвы нельзя предавать «флаг мироздания», круговую поруку бытия. Предпочесть бытие небытию — уже решимость и вызов, уже согласие на риск. Поэтому в мире так много красоты; вся эта красота — как блеск доспехов воина, вышедшего на смертный бой. ...Тут же заметим, что честертоновское видение вещей сплошь да рядом бывает вызывающе неверным в конкретных частностях и неожиданно верным, даже точным, в том, что касается общих перспектив, общих пропорций. Это как с цитатами из поэтов, которые Честертон принципиально приводил в своих книгах по памяти, конечно, нещадно их перевирая, но строя возле них неплохое толкование. Что там война — все на свете становилось в его руках метафорой: например, социология и политическая экономия. ...Специалисты скажут, что это дилетантская социология и детская политическая экономия. Зато выразившееся в них представление о человеке — здравое и чистое. Любая тема — предлог, чтобы еще, и еще, и еще раз поговорить о самом главном: о том, ради чего люди живут и остаются людьми, в чем основа, неотчуждаемое ядро человеческого достоинства. Идеализированное средневековье и самодельная утопия на будущее, на скорую руку слепленный детективный сюжет и громогласные риторические периоды статей — разнообразные способы подступиться к этому главному, сообщить ему наглядность. Баллада о Белом Коне. Отрывок 1 Честертон, Г. К. http://zhurnal.lib.ru/z/zhilxcowa_a/w Ещё не наступил предел Богам, слеплённым из богов, А Белого Коня пробел Был выкошен среди холмов. Зорями жаждалось ещё Богам, слеплённым из богов, А Белого Коня пробел Белел сединами холмов. Века и века на британской земле, Вечности вечностям вслед, На западных всхолмьях - то мир, то война. Конь Белый смотрел вослед. Ведь Белый Конь об Англии знал, Когда знать ещё никого не дано. И первых вёсел прогиб и удар Он видел, и мира конец, и неба обвал, О Господи мой, как давно. Ведь мира конец миновал давно. Мы, ныне живущие, день ото дня Как дважды рождённые дети, Как странный народец, оставшись на свете Одни после Судного дня. Ведь мира конец миновал давно, Когда мира концы сургучом разошлись, Когда Рим и Раб срастались в одно, И солнцем утопшим пучины зажглись. Когда Кесаря солнце сорвалось с небес, И слушая чутко, каждый почти Немолчный расслышать мог плеск - В пучину бросались народы в ночи. Когда света концы, как на марше, сошлись Под факельный блеск - и в бледном огне Мира дороги, ведущие в Рим, Наполнились пеной из лиц. Так лиц пузыри Порой наплывают во сне. И люди неслись из восточный краёв, Где суше равнины и реки полней, Где деревья растут, как титаны-цветы, А небо-тигр - исполосовано до красноты Плетью и кистью дождей. Где индийских эмалевых кручей стена, Как на стержне, - вокруг той горы, Где орлы-старожилы на граней редут Веерами архангельских крыл подлетают и пьют Солнца святые дары. И вырвались люди из северных стран, Безмерных пространств, где сменою лун Наложен на жизнь и желания заговор-быль, Где дождь обращён в серебристую пыль, А море - в великий зелёный валун. Где та Тень, что дробится, украдкой змеясь, Зеркалами из льдин и ночей, Забелила испугом всех тварей земных - Так смерть и злых слов удар и разрыв Белизной обдувают людей. Или плачами пальм и алеющих лун, Или плачем мороза и пены гоним - Вымывался тот стержень у света, то начало начал - И звон расы далёкой о расу звучал Гулким плачем пустот во весь Рим. Смерть императора нашла, Ночь настигала папу и единоверцев. Альфреда спрятала травa. Король в траве - с надеждою ожесточённым сердцем... Before the gods that made the gods Had seen their sunrise pass, The White Horse of the White Horse Vale Was cut out of the grass. Before the gods that made the gods Had drunk at dawn their fill, The White Horse of the White Horse Vale Was hoary on the hill. Age beyond age on British land, Aeons on aeons gone, Was peace and war in western hills, And the White Horse looked on. For the White Horse knew England When there was none to know; He saw the first oar break or bend, He saw heaven fall and the world end, O God, how long ago. For the end of the world was long ago, And all we dwell to-day As children of some second birth, Like a strange people left on earth After a judgment day. For the end of the world was long ago, When the ends of the world waxed free, When Rome was sunk in a waste of slaves, And the sun drowned in the sea. When Caesar's sun fell out of the sky And whoso hearkened right Could only hear the plunging Of the nations in the night. When the ends of the earth came marching in To torch and cresset gleam. And the roads of the world that lead to Rome Were filled with faces that moved like foam, Like faces in a dream. And men rode out of the eastern lands, Broad river and burning plain; Trees that are Titan flowers to see, And tiger skies, striped horribly, With tints of tropic rain. Where Ind's enamelled peaks arise Around that inmost one, Where ancient eagles on its brink, Vast as archangels, gather and drink The sacrament of the sun. And men brake out of the northern lands, Enormous lands alone, Where a spell is laid upon life and lust And the rain is changed to a silver dust And the sea to a great green stone. And a Shape that moveth murkily In mirrors of ice and night, Hath blanched with fear all beasts and birds, As death and a shock of evil words Blast a man's hair with white. And the cry of the palms and the purple moons, Or the cry of the frost and foam, Swept ever around an inmost place, And the din of distant race on race Cried and replied round Rome. And there was death on the Emperor And night upon the Pope: And Alfred, hiding in deep grass, Hardened his heart with hope. ------------------------------- The white horses to be found in Wiltshire are: * Westbury - 1778 * Oldbury or Cherhill - 1780 * Pewsey - 1785 * Marlbourough or Preshute - 1804 (renovated 1873) * Alton Barnes - 1812 * Broad Hinton or Hackpen - 1838 * Devizes - 1845 * Broad Town - 1863 * Ham Hill or Inkpen - 1860s * Pewsey - 1937 http://www.wiltshire-web.co.uk/hist -------------------- http://en.wikiquote.org/wiki/The_Ballad The Ballad of the White Horse # 1 Dedication # 2 Book I : The Vision of the King # 3 Book II : The Gathering Of The Chiefs # 4 Book III : The Harp of Alfred # 5 Book IV : The Woman In The Forest # 6 Book V : Ethandune: The First Stroke # 7 Book VI : Ethandune: The Slaying Of The Chiefs # 8 Book VII : Ethandune: The Last Charge # 9 Book VIII : The Scouring Of The Horse |
||||||||||||||