...я попытаюсь предпринять еще одну попытку обрисовать общие очертания возможной биологической программы. Представляется, что если провести среди мировой биологической общественности репрезентативный опрос – какие идеи, начинания, направления они считают в наибольшей мере претендующими на роль основы лидирующих научных программ биологии ХХ века – самый распространенный ответ будет: это дарвинизм и классическая генетика, переросшая в молекулярную биологию.

Моя точка зрения по этому поводу может показаться парадоксальной, но я попытаюсь ее обосновать. Она состоит в том, что с обоими утверждениями можно было бы согласиться с той, однако, оговоркой, что обычно делаемые по этим поводам эпистемологические и методологические заключения следует в буквальном смысле слова вывернуть наизнанку, заменив их почти что на обратные. Попытаемся в этом разобраться.

Утверждение 1. Основой научной программы современной биологии является дарвинизм.

...И тем не менее, основная идея или, вернее сказать, основной вектор научной мысли Дарвина носит еще не оцененный и не использованный до конца отблеск гениальности. Главное в нем я бы сформулировал следующим образом: чтобы разрешить проблему эволюции видов, надо выйти за пределы видов (особей) как таковых и подняться на уровень выше, включив в рассмотрение популяционные и экологические (географические) факторы. Более того, Дарвин осознал, что влияние более верхнего уровня состоит в упорядочении (пусть – путем отбора) “случайной” динамики, рождающейся на нижнем уровне.

Этот ход мысли действительно гениален и, пожалуй, вплоть до сегодняшнего дня до конца не осознан. Поразительно, что в точности такой же научный ход повторил один из самых ярых ненавистников дарвинизма – Ганс Дриш, когда он приписал “целому", не сводимому к сумме эмбриональных клеток, роль фактора отбора для потенций, рождающихся в избыточном количестве на уровне клеток (частей организма). Можно думать, что весь ход биологии в ХХ веке был иным, если бы эти интуитивные находки замечательных умов прошлого были в явной форме включены в научный обиход.

Утверждение 2. Основой научной программы биологии ХХ века является молекулярная биология, непосредственно возникшая из классической генетики; своими выдающимися успехами эти области науки обязаны последовательному и бескомпромиссному редукционизму, который, таким образом, и проявил себя как наиболее конструктивная биологическая методология.

...Действительно, как теперь отчетливо показано историками естествознания (Музрукова), решающим фактором успехов классической генетики явилось “сознательное сужение исследователями поля своего зрения.” Это относилось прежде всего к Моргану, который совершенно ясно понимал, что создаваемая им дрозофильная генетика должна полностью исключить из рассмотрения на неопределенное время всю проблему “осуществления” наследственных свойств в онтогенезе (опять – "онтогенетическая слепота", на этот раз более чем осознанная и драматично пережитая таким выдающимся эмбриологом, каким был сам Морган). Здесь нет возможности объяснить проблему осуществления наследственных свойств во всех ее подробностях. Достаточно лишь сказать, что один из главных вопросов весьма прост: каким образом несмотря на то, что практически во всех соматических клетках содержатся эквивалентные наборы генов, эти клетки специализируются в различных направлениях и возникает то, что мы называем закономерной пространственной организацией зародыша и взрослого организма? Иными словами – что управляет деятельностью (сейчас принято говорить – экспрессией) самих генов? Могут сказать, что вопрос этот был оставлен без внимания лишь на время, и что это для науки нормально. Но может быть не в этом случае, где буквально резали по живому, не оставляя в создаваемой картине никакого места для будущей теории осуществления. Сочли бы физики удовлетворительной такую теорию электричества, которая давала бы объяснение электростатическим явлениям в терминах, не применимых к электродинамике? А в данном случае биологическое общественное мнение сочло подобную теорию не только удовлетворительной, но и вообще идеалом совершенства.

Следующее замечание. Идеологи молекулярной биологии, особенно периода "бури и натиска", теперь видимо подошедшего к концу, имели обыкновение с нескрываемым презрением относиться к классической биологии как к "описательной", противопоставляя ей свою, которая, по их мнению, позволяла неизмеримо глубже проникнуть в "суть" или, скажем, в "механизмы" биологических явлений. Оставляя пока в стороне обсуждение двух использованных в этой фразе терминов, спросим себя: А меньше ли в молекулярной биологии описательного или, корректнее, идеографического . элемента по сравнению с классической биологией? Или, проще говоря: меньше ли в молекулярной и в смежных областях биологии того, что студентам приходится попросту запоминать, заучивать, принимать к сведению как оно есть, не надеясь на выведение его из каких-либо общих законов? Каждый, кто сдавал соответствующие предметы, прекрасно знает, что не меньше. Современная молекулярная биология есть не что иное, как "зоология молекул", причем это сказано вовсе не в укор: зоология как была, так и остается великой наукой, но вместо того, чтобы презрительно зачислять ее и другие подобные ей биологические дисциплины в разряд описательных, было бы полезно задуматься – почему же эта "описательность" так упорно вылезает на поверхность в любых, самых казалось бы новых и современных областях?

...На мой взгляд, главное, что должно быть извлечено из этого ощущения – это понимание того, что в биосистемах любого уровня элементарные структуры и/или процессы приобретают сколько-нибудь определенное значение только в рамках некоторого целостного контекста. Последний же является весьма сложным, трудно расчленяемым образованием, ассоциирующимся в гуманитарной сфере с целым кругом понятий, таких как язык, алфавит, набор общественных договоренностей или же культура в целом. Очевидно, что ни бумажные деньги, ни слова, ни звуки, ни буквы и, тем более, ни молекулы типографской краски ничего не означают вне круга этих понятий.

А что означает ион кальция, молекула циклического аденозинмонофосфата (так называемый универсальный внутриклеточный посредник) или нуклеотидный триплет (единица наследственного кода) вне многоуровневого иерархически организованного контекста, включающего в себя не только ферментативный аппарат, осуществляющий удвоение и транскрипцию ДНК, но также и сигнальные системы внутри клеток и между ними, вплоть до макроморфологических особенностей строения организмов и их взаимодействия с окружающей биотической и абиотической средой? Либо тоже ничего, либо нечто весьма неопределенное. Хорошо известно, что одни и те же эффекторы (например, гормоны), взаимодействуя с одними и теми же рецепторами, активируют в различных типах клеток разные наборы генов. Какой набор будет активирован – почти не зависит от воздействия и практически нацело определяется до сих пор не разгаданным "клеточным контекстом".

Данный круг вопросов может, конечно, обсуждаться сколь угодно подробно. Но и сказанного достаточно, чтобы поставить вопрос о переориентации биологической исследовательской программы.