| 9:20a |
Достойное поведение
В комнате на работе, которую мы делим с коллегой, стоит высокий узкий шкафчик. Ещё из 19-го века, хлипкий раритет. Его полочки заставлены химической посудой и прочим барахлом, и туда же коллега прячет остатки трапез. Поскольку коллега отличается некоторой забывчивостью, оные остатки стоят долго, и я как-то в течение полутора лет имел возможность наблюдать стадии депрессии кусочка новогоднего торта.
И вот как-то беседуем мы с лаборантом о чём-то насекомом. Беседа наша прерывается – в комнате явно кто-то что-то жрёт. Хруст и шуршанье совершенно явственные. Мой собеседник прерывается – неужели кожееды? Кошмар! Однако звуки уж очень сильны. Он распахивает шкафчик: на полке сидит мышь и питается коллеговыми остатками.
В шкаф проникает свет, мы в две морды вглядываемся в мышь, но та ведет себя чрезвычайно спокойно. С неохотой оторвавшись от еды, мышь медленно подходит к краю полки. Тут вниз свисает лист бумаги, придавленный сверху тяжелой банкой. Кряхтя, мышь медленно спускается по этому мосту на нижележащую полку, добирается до неё, некоторое время смотрит на нас, после чего удаляется в глубину полки, где и уходит в большую щель. |
| 11:54a |
Чтение
«Я думаю, что это время усиленного чтения и развития, бывшее эпохой моего совершенно бессознательного существования, я мог бы сравнить с глубочайшим душевным обмороком»
Это о читающем Сервантеса восьмилетнем ребенке - Газданов, Вечер у Клэр.
А сколько бы людей сказали, что невозможно читать бессознательно. А другие – добавили, что рано ребенку читать Сервантеса. |